Ecce liber. Опыт ницшеанской апологии - Страница 2

“Воля к власти” – бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять, к тем, кто висит над бездной. Она посвящена особым людям. “Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять...[3]. Именно об этих претерпевающих Ницше говорит: “Я — тот, кто великодушно дает им благородное вино в самые темные моменты[4].

“Воля к власти” — сверхплотный сгусток колоссальной воленосной энергии. Всякий, кто устал, удручен, пребывает в страхе или унынии, может восстать к мощной жизни, подключившись к этому бесценному генератору. Но это — генератор сверхвысокого напряжения. Неосторожное обращение с ним может оказаться смертельно опасным. Эта книга — словно вулкан, из жерла которого вырываются смертоносные языки пламени. Она может расжечь в вашей душе неистовый огонь, как сделала это с миллионами европейцев в первой половине XX века. Чтение Ницше — настоящая ордалия, прохождение сквозь ад. Оно лишает невинности. После “Воли к власти” всякий человек почувствует в себе перемену: уже нельзя смотреть на мир, как смотрел на него до прикосновения к этой книге. Человек становится “суше”, более зрелым, более матерым, более ответственным.

* * *

Свое исследование, посвященное произведению, от которого “содрогнется мир”, я назвал “Ессе liber” — “Се книга”. Это выражение перекликается со знаменитыми словами Пилата, сказанными о Христе: “Ecce homo” — “Се человек”, ставшими заглавием автобиографии Ницше. Однако “Liber” означает по-латыни, кроме того, и “свободный”. Действительно, свобода Ницше, по выражению Жоржа Батая, сбивает с ног. Но тот, кто устоит, благодаря этой книге до самых последних пределов раздвинет свою независимость в этом мире. К тому же в доримские времена на Юге Италии “Liber” называли Диониса — верховное божество ницшеанской мифологии.

В предлагаемой статье я хочу ответить на вопросы:

1. Каким образом Ницше стал автором книги, которой не написал?

2. Как он, глашатай рабства, стал знаменем восставших рабов?

3. Почему ницшеанство оказалось востребованным диаметрально противоположными политическими силами?

Замысел “Воли к власти” стал выкристаллизовываться в духовном мире Ницше уже с 1883 г. Хотя концепт «воли к власти», по-видимому, восходит к Дионису — главному герою основополагающего “Рождения трагедии”, впервые сам термин появляется в главе “О тысяче и одной цели” Первой части “Заратустры”: “Скрижаль добра висит над каждым народом… взгляни, это голос воли его к власти”. Затем в главе «О самопреодолении» дается уже развернутая характеристика воли к власти как сущности жизни: “Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти[5]. Вообще, “Заратустра” сыграл решающую роль в рождении “Воли к власти”. В самый разгар работы над этой философской поэмой в письме от 3 сентября 1883 г. из Сильс-Марии в Энгадине (юго-восточная Швейцария) Ницше сообщает своему ближайшему другу Петеру Гасту (Генриху Кезелицу): “...возможно, в ближайшее время я напишу что-нибудь теоретическое; мои записи в этом духе теперь называются “Невинность становления. Руководство по освобождению от морали[6]. И хотя Ницше планировал написать еще две части этой “книги для всех и ни для кого”, им все больше овладевает потребность в “венчающем” произведении, сводящем воедино все масштабные сюжетные стержни его творчества. К тому же, опасаясь, что сложнейшие образы-идеи Заратустры не будут поняты или будут восприняты превратно, он испытывает усиливающееся желание перевести на философский язык символический мир своей поэмы: «каждый великий учитель человечества знает, что при неблагоприятном стечении обстоятельств может стать для человечества злым гением – так же, как мог бы стать благословением.

Что ж, я сам хочу сделать все возможное, чтобы по крайней мере не дать повода для грубого злоупотребления; и сейчас, после того, как я выстроил вестибюль своей философии, я должен снова неутомимо трудиться, пока и главное здание не будет построено. Люди, которые понимают только язык амбиций, могли бы сказать, что я чересчур высоко замахнулся. Пусть так! –».[7]

Я хочу обратить внимание на то, что между «Заратустрой» и замыслом, превращенным впоследствии в «Волю к власти» существует — несмотря на их внешнюю непохожесть — глубокая, неразрывная связь. Первым это заметил Мартин Хайдеггер: «На самом деле планируемый капитальный труд “Воля к власти” настолько же поэтичен, насколько “Заратустра” концептуален». И он вслед за Ницше подчеркивает: «Отношение между этими произведениями такое же, как между вестибюлем и главным зданием[8]. Приемственность между «Заратустрой» и будущим теоретическим трудом как раз обеспечивает концепция воли к власти, которая является ключом к образу Заратустры. Совершенно естественно поэтому, что в духовном подъеме, порожденном работой над поэмой, воля к власти выдвигается на центральное место обрастает концептуальным богатством, вступает в полемические отношения со всей предыдущей мировой философией.

Открытие воли к власти явилось крупнейшим достижением Ницше, которое было им сразу осознано в полной мере. Он резко разрывает с метафизикой воли Шопенгауэра, радикализирует сам концепт воли, увязывает его с властью, господством и очищает от пессимизма. Дальнейшая разработка понятия воли к власти как всеобщего принципа мироустройства и миропонимания закономерно порождает в Ницше — и об этом свидетельствуют Nachlass,Посмертные(правильнее было бы назвать – «добезумные»)фрагменты1884 года — замысел книги, которую он сам назовет “своим главным философским трудом”, “Hauptwerk[9].

Для историка философии процесс вызревания этого крупномасштабного произведения из концепции воли к власти представляет собой поистине захватывающее зрелище. Так, в V книге “Веселой науки” (октябрь 1886 г.) формулируется по сути программа будущего труда: “Борьба за существование есть лишь исключение, временное ограничение воли к жизни; великая и малая борьба идет всегда за перевес, за рост и распределение, за власть, сообразно воле к власти, которая и есть как раз воля к жизни[10]. Соединение в единый каркас категорий воли к власти давало Ницше мощный инструмент как для полемики со всей предыдущей сократовско-христианской эпохой, так и для выстраивания, как он сам говорил, “истории ближайших двух столетий[11]. Концепция воли к власти становится стержнем всей мыслительной работы Ницше в последние пять лет перед духовным кризисом и стягивает воедино проблематику всего его творчества. Наконец, эта концепция вступает в динамические комбинации с другими главными образами-концептами ницшеанства — вечным возвращением и сверхчеловеком, формируя то, что я бы назвал большой триадой, являющей разные модусы ницшевского проекта освобождения.

Показательно, что в это же время (март 1884 г.) разработка концепции воли к власти приводит Ницше к формулированию «мысли, которая расколет историю человечества надвое… Будь она истинной или, вернее, будь она воспринята как истинная, все изменится, ничто не останется на месте, и все прежние ценности обесценятся»[12]. Отныне появляется второй заголовок, содержательно выражающий грандиозную сверхзадачу пересмотра всей человеческой культуры с позиции воли к власти. Ницше не сразу стыкует оба заголовка. Первый план, где замысел главного труда появляется под своим названием,— “Воля к власти (Опыт нового истолкования всего совершающегося), написанная Фридрихом Ницше” – относится к августу – сентябрю 1885 г.  Надо признать, что окончательному выбору названия предшествовала длительная внутренняя борьба, в которой с данным заголовком соперничали множество других вариантов: “Невинность становления”, «Руководство по освобождению от морали», “Об иерархии” и т. д. (Всего около десятка названий). Эта борьба не утихнет еще целый год –Посмертные фрагменты, изобилуют вариантами, среди которых фигурирует, например, и “Воля к власти. Предвестие философии будущего”. Проект, наконец, получает свое полное название, когда 21 июля 1886 года появляется “По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего”, на обороте обложки которой автор официально извещает читающую публику о скором выходе в свет книги в четырех частях под заголовком “Воля к власти. Переоценка всех ценностей”. Отныне книга перестает быть лишь простым авторским намерением или неким химерическим проектом, каковыми изобилуют Посмертные фрагменты, а становится обязательством Ницше, который крайне ответственно относился к собственным публикациям. Этот авторский жест отметает всякие сомнения относительно твердого желания создать книгу, содержание которой соответствовало бы объявленному заголовку, что вынуждены признать даже противники “Воли к власти”. Во всем наследии Ницше, вплоть до его душевного коллапса в январе 1889 года, не найдено ни одного подтверждения, что он отказался от этого проекта. В октябре 1886 года в письме сестре и зятю он подтверждает свой выбор: “В ближайшие четыре года я намерен заняться своим капитальным трудом в четырех томах; уже само название заставляет содрогаться: “Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей”. Для того, чтобы исполнить задуманное, мне понадобятся здоровье, одиночество, хорошее настроение, возможно, даже жена[13].