Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ) - Страница 8

классического историзма, как К.Ю .Белох, Эд. Мейер, Р. Пёльман).

В новейшей немецкой историографии указанная тенденция к пере╜

оценке ценностей нашла выражение в переносе внимания с начала объ╜

ективного на субъективное, конкретнее, в ранней греческой истории, --

с формирования государственных учреждений и сословно-классовых

институтов на выступление сильной личности, на роль аристократи╜

ческой элиты, на проблему национального единства. Все это, нетруд╜

но понять, -- сюжеты, дорогие сердцу новейшей немецкой историогра╜

фии, выросшей под знаком подавляющего влияния иррационалисти╜

ческой философии Ф. Ницше и О. Шпенглера. Соответственный сдвиг

произошел и в области источниковедения: в противовес Аристотелю

и позднейшим античным авторам стали усиленно подчеркивать зна╜

чение Геродота и ранних поэтов -- Солона, Эсхила, Пиндара, в целом,

впрочем, оставаясь преимущественно на почве античной письменной

традиции.

Зато в англо-американской литературе этот разрыв с установка╜

ми классической историографии оказался еще более решительным: от

скрупулезной реконструкции политической истории стали обращаться

к выявлению общих линий культурного развития, -- и это, казалось, с

тем большим основанием, что состояние источников, с помощью кото╜

----------------------- Page 21-----------------------

рых возможно воссоздание политической истории, оставляло желать

лучшего. Но именно поэтому естественным стало и перемещение опоры

с письменной традиции древних на археологический материал, добы╜

тый новейшими раскопками.

Заметим еще, что названным новейшим направлениям, выступа╜

ющим против классической традиции, присуща особая полемическая

заостренность. Недоверие к известной части или даже ко всей пись╜

менной традиции древних, отказ, вследствие этого, от реконструкции

древнейшей политической истории на основании всей совокупности

унаследованных от античности данных, интерпретируемых с помо╜

щью сравнительно-исторического метода, сопровождаются характер╜

ным приемом -- обвинением всех инакомыслящих в модернизаторстве,

т. е. в искажающей действительность трактовке архаических явлений

вослед позднейшей традиции, каковое обвинение предъявляется рав╜

но как древним авторам (например, Аристотелю и Плутарху), так и

опирающимся на них современным ученым.

Обвинение это выглядит тем более обоснованным, что и в древно╜

сти и в новое время оперирование сравнительно-историческим мето╜

дом и в самом деле не обходилось без известного модернизаторства.

Спрашивается, однако: возможно ли вообще какое-либо исследование,

направленное на реконструкцию древнейшего прошлого, без сопостав╜

ления, без суждения по аналогии, а следовательно, и сближения с бо╜

лее известным позднейшим или даже современным периодом?

Но обратимся непосредственно к избранным примерам. Начнем

с тех, кто первым подал пример отхода от традиций классического

немецкого антиковедения, -- с самих же немцев. Здесь прежде всего

надо назвать имя Г. Берве, бесспорно, крупнейшего представителя но╜

вейшей немецкой, а после второй мировой войны западногерманской

историографии античности.18

В 1936 г. в специальном этюде, посвященном "аристократическим

личностям княжеского типа", Берве подверг критике традиционное

понимание политического развития Греции в позднеархаическое и ран╜

неклассическое время, выдвинув в противовес ему собственную ориги╜

нальную концепцию.19 Рационализированной схеме государственного

18Для общего представления о немецкой школе антиковедения в новейшее время

см. нашу работу: Фролов Э .Д . Немецкая буржуазная историография античности

новейшего времени (1917-1975)// Античный мир и археология. Вып. 4. Саратов,

1979. С. 124-175 (о Б ер в е-с. 133-134, 145-146, 148-150, 158-159).

19Berve H. FЭrstliche Herren zur Zeit der Perserkriege [1936] / / Berve H. Gestaltende

KrДfte der Antike. 2. Aufl. MЭnchen, 1966. S. 232-267. -- К этой работе примыкают и

другие, дополняющие ее по отдельным конкретным линиям. См.: Berve Н. 1) Mil╜

tiades. Studien zur Geschichte des Mannes und seiner Zeit (Hermes-Einzelschriften,

H. 2). Berlin, 1937; 2) Perikies [1940]// Berve H. Gestaltende KrДfte. S. 268-289;

3) WesenszЭge der griechischen Tyrannis [1954] / / Ibid. S. 208-231, и др.

----------------------- Page 22-----------------------

развития у Аристотеля он решительно противопоставил исполненную

реалистических подробностей картину политической жизни у Геродо╜

та и других более ранних авторов, установлению перемен в государ╜

ственных формах в ходе и под воздействием борьбы политических пар╜

тий -- выявление элементарного личностного начала, признание реша╜

ющего значения в жизни архаического общества за аристократической

сверхличностью. Она, эта личность, своим неукротимым стремлением

к власти подорвала древний аристократический порядок, безудержной

демагогией возбудила энергию народной массы и, наконец, собствен╜

ными же самовластными выходками, стимулировав реакцию общества

на любое нарушение нормы, способствовала, таким образом, утвер╜

ждению полисных принципов жизни и самого полисного государства.

При этом, подчеркивает Берве, сложный процесс взаимодействия

аристократической сверхличности с нарождавшимся гражданским об╜

ществом был длительным. Он продолжался вплоть до времени Перик╜

ла (середина V в. до н. э.), когда самовластное личностное начало окон╜

чательно поглощается гражданским коллективом. Но этим же време╜

нем, по мнению Берве, следует датировать и окончательное сложение

полисного строя. Поиск его в далеких VII и даже VI ., равно как и

все рассуждения -- применительно к этим древним временам -- о кон╜

ституционных переменах и борьбе партий, как это делал Аристотель

и как продолжают делать современные ученые, есть явная модерни╜

зация.

В обоснование этих главных положений, изложенных уже во вступ╜

лении, Берве дает прежде всего обзор общей ситуации в Греции на

рубеже VI-V .20 Он указывает, что в большинстве районов Греции

властью обладали в это время отдельные властители княжеского типа:

тираны на востоке, в Малой Азии, и на западе, в Сицилии и Южной

Италии, племенные вожди в отдельных областях вроде Фессалии, на╜

конец, цари в Кирене и Македонии. Положение всех этих властителей

определялось не официальными, по закону данными, полномочиями,

даже если они и занимали какую-либо должность, а реальною силою

(???????, а соответственно и самое их обозначение у Геродота -- ?????╜

???). Основаниями этого реального их могущества были: богатство,

дававшее им возможность обзаводиться группою приверженцев, на╜

емным войском и даже личным доменом (нередко за пределами отече╜

ства, как это было у Писистрата и Мильтиада Старшего); широкие ди╜

настические связи, продолжавшие традиции аристократического бы╜

та; наконец, средство, к которому стали все чаще прибегать в борь╜

бе за власть с соперниками, -- демагогическая апелляция к народной

массе.

20Berve //. FЭrstliche Herren. ..

----------------------- Page 23-----------------------

Таким образом, если, с одной стороны, аристократический индиви╜

дуализм питался традициями своего сословия (унаследованное богат╜

ство и династические связи), то, с другой --он же явился и мощным