Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса(СИ) - Страница 11

ся благодаря тому, что управление делами первоначального военно╜

го единства переносится в уже выделившийся и возвышающийся над

сельскими поселениями городской центр. Инициатором этой перемены

выступает знать (патриархальная царская власть была слаба и не идет

в счет), да и в других отношениях отчетливо видна руководящая роль

знати: вывод колоний, ведение войн и проч. -- все было ее личным де╜

лом. Таким образом, государственные акции растворялись в личных

предприятиях знатных лиц, а само государство в этот период неогра╜

ниченного господства аристократии (до конца VII в. до н. э.) было не

столько самостоятельной структурой, сколько сословным институтом.

Следующие две фазы, тесно связанные и переходящие одна в дру╜

гую,--это возникновение государства как такового и формирование

гражданского общества (750-500 гг.). Государственная власть в это

время перестает быть личным делом или достоянием части общества,

она абсолютизируется, обретает самостоятельно-предметный характер

и заметно расширяется. Начало этому, собственно, было положено уже

в родовом государстве, когда знать устранила царскую власть и рас╜

пределила ее полномочия по избранным из своей среды должностным

лицам. Но теперь, в связи с выступлением новых слоев гражданско╜

го общества, процесс расширяется: совершаются перемены в военном

деле (учреждение гоплитского ополчения и внедрение тактики фалан╜

ги), одится правильная всеобщая система повинностей, формируют╜

ся и укрепляются правовые нормы. И творцом всех этих ново едений

является новое, гражданское общество.

Здесь тоже у Хейса многое остается неясным. В силу каких причин

из сельского материка выделяется городское поселение, которое ста╜

новится административным центром, местом средоточения государ╜

ственной власти? В чем заключались причины развития и утвержде╜

ния гражданского общества? На эти вопросы ясных ответов в рабо╜

те Хейса мы не найдем. Но опять-таки показательно, что разреше╜

ние этих фундаментальных проблем его не очень-то и интересует. Его

взор приковывает прежде всего и главным образом судьба греческой

----------------------- Page 29-----------------------

аристократии, этой, в его изображении, носительницы древнейших и

основополагающих ценностей.

Интересующий его вопрос Хейс, следуя опять-таки в русле идей

Берве, формулирует так: в какой степени на своей заключительной

стадии, т. е. в пору становления городов-государств и формирования

гражданского общества, архаическая эпоха утратила заглавные свои

черты, т. е. перестала быть собственно архаической? С первого взгляда

кажется очевидным решительный разрыв с традициями высокой ар╜

хаики, поскольку сосредоточение политической жизни в новых горо╜

дах-государствах разрушало прежнее состояние национального един╜

ства, пусть даже только в сфере культуры, а возвышение граждан╜

ства ослабляло позиции знати. Однако, указывает Хейс, не следует

упускать из виду, что новые тенденции и новые формы рождались

на древней почве, из унаследованного материала. Свершалось слож╜

ное взаимодействие начал нового и древнего, гражданского общества

и государства -- со знатной личностью (или сословием), так что арха╜

ическая эпоха и на этой своей стадии не теряла совершенно древнего

характера.

В качестве характерного примера Хейс, прямо уже вослед Берве,

приводит старшую тиранию. Эта раннегреческая тирания родилась

в разгар социальных смут, столкновений демоса со знатью и, хотя

не была собственно или повсеместно демократической формой, много

сделала для сокрушения аристократии и подъема гражданства (осо╜

бенно среднего и мелкого крестьянства). Вместе с тем, подчеркивает

автор, эта старшая тирания в целом ряде аспектов была продолжени╜

ем аристократического порядка. Тирания непосредственно возникала

из распрей знати, да и сами тираны, за немногими исключениями, бы╜

ли знатного происхождения. Их правление нередко носило семейный,

клановый характер. Политика определялась их личными интересами,

подтверждением чему могут служить, в частности, династические бра╜

ки и породнение с другими властителями. Замечательна также опора

тиранов на традиционные связи знати в греческом мире и следование

традиционным аристократическим представлениям, что отражалось в

их участии в общегреческих празднествах и состязаниях, и проч.

Последней рассматривается проблема особенной интенсивности

внешнеполитической жизни архаического общества --и вне Эллады,

где это проявлялось в широкой колонизационной экспансии, и в ней

самой, в межгосударственных отношениях, отличавшихся особой из╜

менчивостью и пестротой.28 Здесь, в зыбкости политического клима╜

та в самой Греции, свою роль сыграли такие факторы, как рыхлость

формирующегося полисного государства и широта инициативы ари-

28Ibid. S. 81-95.

----------------------- Page 30-----------------------

стократической личности, пускавшейся во всевозможные авантюры;

затем, непрерывные внутренние смуты, сопровождавшие формирова╜

ние гражданского общества, когда непрерывно призывами о помощи

создавались условия для стороннего вмешательства; наконец, с се╜

редины VI в. давление персов на малоазийские и островные грече╜

ские общины. Следствием всего этого была в греческом мире общая

неустойчивость положения: непрочность мирных отношений, практи╜

ческая непрерывность и повсеместность военных действий, частая сме╜

на местожительства (подчас даже целыми общинами) и проч.

Противоядием против этого зла явилось своеобразное, опытным пу╜

тем найденное взаимодействие новаторской, исполненной радикально╜

го рационализма инициативы, носителем которой выступала личность,

с некоторыми элементами традиционного плана -- своего рода якоря╜

ми спасения в море непрерывных политических метаморфоз. Первым

в этой связи Хейс называет оракул Аполлона Дельфийского, кото╜

рый, сохраняя опору на выработанные ранее общеэллинские культур╜

ные ценности (традиции "национального единства"), стал на заклю╜

чительной стадии архаики важнейшим авторитетом в делах Эллады.

Затем -- общеэллинская группа "мудрецов" (?????) с выходившими из

их среды устроителями гражданских дел -- эсимнетами. Деятельность

последних заключала в себе реализацию особенного политического ра╜

зума, опиравшегося не на помыслы отдельного, ограниченного рамка╜

ми полиса гражданского коллектива, а на традиции и потенциал всей

греческой нации.

На этой общеэллинской ноте автор и завершает свой анализ архаи╜

ческого времени. В общем он оценивает это время как важный период

в истории греческого народа, исполненный самостоятельного, ориги╜

нального содержания. Начальная стадия этого периода была отмечена

возникновением общегреческого национального единства (в его куль╜

турном выражении), на заключительную падает возникновение мик╜

рокосма городов-государств, полисов. Самостоятельное существование

этих последних не исключало, однако, сохранения греками известной

сущностной целостности, что стало позднее платформой для отраже╜

ния совместными усилиями персидской агрессии.

Работы Берве и Хейса на первый взгляд выглядят весьма различ╜

ными. Для Берве характерно концентрированное внимание к вкладу

аристократической сверхличности в формирование греческого полиса.

У Хейса развитие греческого общества в век архаики очерчено и шире