Джунгли - Страница 89
— А как же с теми профессиями, где затрата времени не поддается учету? Какова будет стоимость труда, затраченного на создание книги?
— Естественно, она будет слагаться из стоимости труда, затраченного на изготовление бумаги, печатанье и брошюрование, что составит около одной пятой теперешней стоимости.
— А вознаграждение автору?
— Я уже говорил, что государство не может контролировать производство духовных ценностей. Государство может сказать, что автор на эту книгу потратил год, а автор будет утверждать, что она отняла у него тридцать лет. Гёте говорил, что каждая его острота стоит кошелька с золотом. Я вкратце рассказал вам о национальной, или, вернее, интернациональной, системе удовлетворения только материальных потребностей. Поскольку человек имеет и духовные потребности, он будет дольше работать и больше зарабатывать, чтобы удовлетворять их по своему вкусу и желанию. Я живу на той же земле, что и большинство, ношу такую же обувь и сплю на такой же кровати. Но думаю я по-другому и не хочу оплачивать мыслителей, предпочитаемых большинством. Я хочу, чтобы каждый мог сам решать для себя подобные вопросы, так же как и теперь. Те, кто желает слушать данного проповедника, собираются вместе, вносят, кто сколько сочтет нужным, на содержание церкви и проповедника и потом слушают его. Я не принимаю в этом участия, потому что не желаю его слушать, и проповедник мне ничего не стоит. Точно так же существуют журналы о египетских монетах, о католических святых, о летательных аппаратах, о новостях спорта, а я их не читаю. С другой стороны, если будет уничтожено экономическое рабство, и я, не платя дани капиталисту-эксплуататору, смогу зарабатывать немного денег сверх моих непосредственных потребностей, я буду издавать журнал для популяризации и толкования идей евангелия Фридриха Ницше, пророка эволюции, а также Горация Флетчера, создателя благородной науки о гигиеническом питании; а иногда журнал будет выступать против длинных юбок или поднимать вопросы о научном подборе супружеских пар или о разводе по взаимному согласию.
Доктор Шлиман на миг остановился.
— Получилась настоящая лекция, — рассмеялся он. — А между тем я еще в самом начале!
— О чем же вы не сказали? — спросил Мэйнард.
— Я говорил только о некоторых потерях, порождаемых системой конкуренции, — ответил швед, — но я почти не коснулся экономических преимуществ кооперации. Если принять, что семья в среднем состоит из пяти членов, то в нашей стране сейчас пятнадцать миллионов семейств. Из них не меньше десяти миллионов ведут отдельные хозяйства, и вся тяжесть домашней работы падает обычно на жену или на наемную прислугу. Оставим в стороне современную механизированную уборку жилищ при помощи пылесосов и выгоды общественного питания. Рассмотрим только один из видов домашней работы — мытье посуды. По самому скромному подсчету мытье посуды для семьи из пяти человек отнимает полчаса в день. При десятичасовом рабочем дне для этого потребовалось бы, следовательно, полмиллиона человек. Полмиллиона работоспособных людей, большею частью женщин, занятых мытьем посуды! Заметьте к тому же, что это очень грязная и отупляющая работа. Она приводит к малокровию, нервности, уродует внешность и характер, влечет за собой проституцию, самоубийства и безумие, пьянство мужей и вырождение детей. И за все это приходится расплачиваться обществу. А теперь подумайте о том, что в каждой из моих маленьких свободных общин будет машина для мытья и сушки посуды, причем она будет не просто споласкивать, но стерилизовать ее. Отпадет необходимость грязной работы, и будет сэкономлено девять десятых времени! Все это вы можете найти в книгах миссис Джилмен. А возьмите «Поля, фабрики и заводы» Кропоткина и почитайте о новой агрономической науке, возникшей за последние десять лет, при помощи которой огородник, подготовив почву и используя интенсивные культуры, может получить десять или двенадцать урожаев за сезон и снять двести тонн овощей с одного акра! Поля Соединенных Штатов, обработанные этими методами, могли бы прокормить население всего земного шара. В настоящее время это невозможно вследствие невежества, бедности и разобщенности наших фермеров. Но представьте себе, что проблема снабжения страны продуктами питания будет передана ученым для рационального и планового разрешения! Бесплодные и каменистые участки отводятся под общественные леса, где будут играть наши дети, охотиться молодежь и, мечтая, бродить поэты! Для каждой культуры подбираются участки с наиболее благоприятным климатом и почвой. Потребности общины точно известны, и размеры обрабатываемой площади соответствуют им. Под руководством агрономов используются усовершенствованные машины. Я вырос на ферме и знаю тяжелое однообразие полевых работ. И я люблю представлять себе, как будут обрабатываться поля после революции. Я вижу огромную машину для посадки картофеля, которую тянет четверка лошадей или электромотор; она проводит борозду, нарезает клубни, укладывает их в почву и заделывает, засаживая десятки акров в день. Я вижу громадную картофелеуборочную машину, работающую, быть может, на электрической энергии; она движется по необозримому полю, выкапывая картофель и сбрасывая в мешки. Я вижу и другие механизированные работы: яблоки и апельсины собираются машинами, коров доит электричество; как вы знаете, это кое-где уже делается. Я вижу поля будущего, куда миллионы счастливых людей съезжаются на лето. Их привозят особые поезда — туда, куда нужно, и столько, сколько нужно. Сопоставьте с этим нашу современную убийственную систему мелких раздробленных хозяйств, где отупевший, измученный, невежественный человек со своей желтой, высохшей и грустной женой трудится с четырех часов утра до девяти вечера, заставляет детей работать, едва они научатся ходить, и царапает землю первобытными орудиями. Он лишен знаний и надежды, он отрезан от всех благ пауки и технического прогресса, от всех радостей духа. Конкуренция обрекает его на жалкое прозябание, а он чванится споем свободой, потому что, слепец, не видит своих пеней!
Доктор Шлиман на миг остановился.
— А теперь, — продолжал он, — поставьте рядом с возможностью неограниченного производства пищевых продуктов новейшее открытие физиологов, что большинство болезней человеческого организма объясняется обжорством! Кроме того, доказано, что мясная пища не является необходимостью. Между тем производить мясные продукты труднее, чем растительные; их неприятно обрабатывать и готовить и труднее соблюдать при этом чистоту. Но об этом мало кто думает — ведь мясо пикантно на вкус!
— Что же здесь изменит социализм? — быстро спросила студентка, в первый раз нарушив свое молчание.
— Пока у нас существует экономическое рабство, — ответил Шлиман, — нетрудно найти людей даже для самой унизительной и отталкивающей работы. Но как только труд станет свободным, оплата таких работ начнет расти. Старые, грязные, смрадные фабрики будут снесены одна за другой, так как окажется выгоднее строить новые. На пароходах придется устраивать автоматическую подачу угля в топки, вредные производства перестанут быть вредными, или для их продуктов будут найдены заменители. По мере повышения культурного уровня граждан нашей промышленной республики стоимость продуктов боен тоже будет возрастать, так что в конце концов желающим есть мясо придется самим бить для этого скот, — как вы думаете, надолго ли сохранится привычка есть мясо при таких условиях? Рассмотрим еще одну сторону вопроса. Неизбежным спутником капитализма в демократических странах является коррупция правительственного аппарата; а в результате того, что управление находится в руках невежественных и продажных политиков, около половины населения пашей страны гибнет от болезней, которые можно было бы предупредить. Но наука не могла бы в этом помочь, даже соли бы имела свободу действий, потому что большинство людей — еще не люди, а просто машины для созидания чужого богатства. Они загнаны в грязные лачуги и брошены там гнить в нищете, и в этих условиях все доктора мира не могли бы вылечить их от бесчисленных болезней. Поэтому трущобы остаются центрами заразы, отравляют жизнь нам всем и делают невозможным счастье даже для самых закоренелых эгоистов. Вот почему я утверждаю, что когда обездоленные утвердят свое право на человеческое существование, рожденная этим возможность применить во всей стране накопленные медицинские знания принесет больше пользы, чем все научные открытия будущего.