Джонни Рики Звезда (СИ) - Страница 5

    - Какого черта? Ты меня разводишь? Мать твою, ты понимаешь, что за люди за мной стоят? А?! – нельзя было пасовать, агрессия в сторону недобросовестного клиента являлась планом «Б». Если его хорошенько напугать людьми «сверху», которые якобы стоят за ней, можно рассчитывать на то, что он заплатит.

    Деньги нелегко достаются.

    - Гони мои деньги, урод! Или ты думаешь, я из-за огромной симпатии под тебя легла? – Анна уже встала с кровати и, натягивая трусики, не сводила взгляда с мужика. Он повернулся к ней и, поджав губы, о чем-то напряженно думал. Потом резко откинул часть простыни прикрывавшей его задницу, и подскочил к Анне так быстро и грациозно, что она даже не успела понять, как он сумел схватить её за шею. Не отпуская её и сдавливая горло, так что девушка могла дышать через раз, мужик протащил её к стене напротив кровати, снеся по пути низкий журнальный столик заставленный банками из под пива.

    - А ты меня не пугай своими папиками! – зарычал он ей в лицо, извергая алкогольные пары. – Я со шлюхами не церемонюсь и с теми, кто их продаёт! Я, таких как ты, сразу заказываю, поняла? – он продолжал давить ей на горло, крича слова у самого носа. Чем больше мужик распылялся, тем сильнее его огромные мозолистые пальцы сжимали её тонкую шею. Кислород казалось, проникал в легкие по невероятно узенькому тунельчику, но с каждым его криком пальцы все ближе становились друг к другу, а тунельчик пропускающий кислород угрожал и вовсе исчезнуть. – Сука! Убирайся из моего дома!

    Мужик отпустил шею Анны и она свалилась на пол, не чувствуя силы в ногах. Истерично хватая пересохшими губами воздух, жадно пытаясь набить им пылающие легкие. Её колотила дрожь, слезы хлынули ручьём, Анне ужасно захотелось оказаться в своей маленькой квартирке, встать под душ и согреться.

     - Вали нахрен отсюда, ты не поняла?! – завопил мужик, в её сторону швырнув Анне лифчик и юбку. Блузку, в которой она пришла, он даже не потрудился поискать.

    Рыдая, она натянула юбку, затем черный лифчик и в накрывшей её растерянности совершенно потерялась, не зная, что делать дальше.

    Она же заработала эти деньги, он обязан ей заплатить, мерзавец сувал в нее свой немытый член, чуть ли не пытался достать до гланд своим вонючим языком, он имел её с таким остервенением, что у нее до сих пор ныло в промежности. Этот ублюдок практически её изнасиловал и самое меньшее, что он должен ей – это заплатить, иначе весь этот ад был напрасно. Но найти нужных слов способных его заставить, она не могла. Ступор никак не проходил.

    - На мне была блузка, я пришла в ней… Посмотри под кроватью. Пожалуйста, я не могу идти вот так… - залепетала Анна, шмыгая носом и прикрывая плечи.

    Клиент сидел, ссутулившись на кровати, и допивал из банки остатки теплого пива, уже ставшего похожим на вкус, на ослиную мочу. Едва он услышал её просьбу, выражение  недовольного лица вмиг усугубилось настолько, что теперь мужик стал похож на огромный комок гнева. Ни мыслей, ни чувств. Жирный комок гнева.

Он швырнул почти допитую банку в стену напротив себя, и брызги заляпали давно выцветшие обои. Мужик, издав звериный рык, медленно поднялся с мятых простыней и со сверкающими, как у хищного зверя глазами, стал приближаться к Анне. Она застыла в нерешительности, одна часть её сознания кричала ей немедленно бежать, а другая упрямо повторяла – он должен тебе, ты заработала эти деньги. Трудно думать о справедливости, когда на тебя надвигается груда мышц, упрятанная в жир. Еще труднее думать о справедливости, когда эта самая справедливость заключается в том, чтобы получить деньги от клиента, которому на двадцать минут предоставила попользоваться своим телом. В этом самом месте справедливость понемногу искажается, перестает быть одного белого цвета. Что она может? Взять деньги силой - ей не удастся. Найти что-нибудь достаточно тяжелое и проломить этому хрену бошку? Тоже не лучший вариант, если она переборщит и убьет его, проблем с полицией не избежать.

    Остается не много вариантов развития событий. Она будет стоять. Если уж так случилось, что продажа своего тела – единственное средство добыть деньги (а они ей нужны очень и очень сильно), то Анна не имеет права посовать.

    Просто стоять и надеяться, что все обернется к лучшему…

    Громила на секунду задержался перед самым её лицом, взглядом словно поджигая её тело. Затем резко отвел правую ручищу и ударил её в живот. Она так и свалилась к его ногам с широко раскрытым ртом, еще пытающимся схватить воздух. Анна не думала ни о чем, даже на ненависть к этому ублюдку, перед которым невольно пала на колени, у неё не хватило сил. Вся концентрация силы воли ушла на то, чтобы не обмочиться на его ковер, тем самым возможно спровоцировав мужика на новые удары, после которых ей уже не подняться.

    А позволит ли он ей вообще встать на ноги? Что если Громила войдет в кураж, и будет продолжать её избивать? Ей ли не знать, что все истории, которые ей рассказывали такие же девочки с улицы как и она сама, на сто процентов правдивы. Страшные истории. Истории, которые, качая головой, слушают домохозяйки, имеющие в мужьях «хороших» парней и волнующиеся лишь о том, чем порадовать супруга на ужин. Истории по-настоящему ужасные.

    Мужик уперся руками в мясистые ляжки и склонился над её скрючившемся в болевом спазме теле. – Убирайся из моего дома, сука! – зарычал мужик, обрызгивая её голову слюной.

    Анна больше ничего не хотела от него требовать, хотя странно, но внутри неё продолжал пульсировать протест. Она неуклюже выставила руку над головой, толи пытаясь закрыться от возможных ударов, толи выпрашивая у него минутку для того, чтобы успела перевести дыхание между раундами, но вымолвить хотя бы слово не могла. Под её рёбрами начинал просыпаться вулкан боли, медленно распространяя по телу обжигающие лавовые ручьи, жар от которых не давал ей возможности свободно вдохнуть. Она попыталась проползти на коленках хотя несколько дюймов, но в голове раскинулось огромное поле тьмы, дезориентирующее её в пространстве. Анна могла лишь продолжать держать руку над головой, веря, что этот жесть еще может хоть на немного удержать громилу от действий.

    - Какое же ты дерьмо, Господи Иисусе. – мужик раскатисто захохотал, словно услышал самую зажигательную шутку из всех. В его голосе действительно слышалась неподдельная радость, даже оттенок позитивного настроения, который мы слышим в смехе наших знакомых. Он хохотал так заразительно, что губы Анны невольно дернулись в жалком подобии улыбки.

    «Ты рассмешила его – сказал ей собственный голос Очевидности в голове. – Но какой ценой, Анна? Сколько ты еще сможешь смешить таких как он? Пока кто-то не приложит тебя настолько сильно, что ты уже не сможешь подняться, твои губы не дернутся от непроизвольной улыбки. Если бы ты видела себя сейчас. Стоишь, шатаясь на четвереньках. Побитая шлюшка. Как будто молишься ему. За лишний доллар готова простить и этот удар, и даже кинешься ноги целовать, если он заплатит. Ты дерьмо, как он и говорит, если после этого сокрушительного удара, ты готова смеяться с ублюдком, который его нанес».

    - Таких как ты надо утилизировать, мусорщики должны выбрасывать вас в выгребные ямы и тем, кто это сделает, ничего не будет. – громила ручищей сгреб волосы на её затылки и потащил Анну к выходу, не замечая слабых протестов девушки. Она скользила по гладкому немытому полу, пытаясь подняться на ноги и высвободиться от его болезненной хватки, но колени соскальзывали, она больно ударялась грудью и тем местом, куда он её ударил. И вот уже истерика, вызванная полным ощущением беспомощности, стала настолько мощной, что она не могла её сдерживать, она разрыдалась, чувствуя, как горячие потоки заливают лицо, а под носом раздуваются пузыри соплей.