Джонни-бедняк и Арника - Страница 11
— Что это вы, бабушка, так ненавистью исходите? — сказал Джонни-бедняк. — И не надоело вам все время стращать людей, строить козни да злиться! Не надоело вам свистеть, кричать, улюлюкать? Неужели никогда не хотелось вам полюбить кого-нибудь? Сделать доброе дело? Помочь кому-нибудь?
— Ах ты глупый добряк! Слюнтяй противный! Да что ты понимаешь?! Знаешь ли ты, как приятно заглядывать в расширившиеся от ужаса глаза людей?! Как здорово промчаться ветром над лесом, так и выкорчевывая деревья?! А как приятно выть по-волчьи! Что ты понимаешь?!
— Чепуха все это! — решительно отрезал Джонни. — А вы знаете, что такое любить кого-нибудь?
— Нет… — ответила Столикая.
— А вас кто-нибудь любил?
— Нет… — повторила Ведьма.
— Видите! Тогда вы даже представить себе не можете, насколько это приятнее, чем летать над лесом на помеле.
— Ты это серьезно?
— Еще как серьезно! И думаю, что сейчас вам представляется последняя возможность стать добрым существом. Ведь через пять минут у вас пропадет ваша злая колдовская сила! Верните же свободу людям, которых вы коварно заманили в ловушку и сделали своими рабами. Может, тогда из вас еще получится нормальный человек.
— Хорошо, хорошо, я готова попробовать, — испуганно проговорила Столикая Ведьма. — Кошачий хвост вам в глотку! Ладно! Возвращу им свободу!
Хлоп! Отворились дверцы темницы, и оттуда один за другим стали выходить пленники Ведьмы. Они жмурились на ярком, солнечном свете, с радостью подставляли бледные лица под лучи ласкового летнего солнышка.
— Спасибо тебе, Джонни-бедняк! — наперебой благодарили они своего освободителя. — А тебе мы сейчас покажем! — стали подступать бывшие пленники к Столикой.
— Джонни! — взмолилась та. — Не давай меня в обиду!
— Хорошо, я помогу тебе, прячься за мою спину, — сказал Джонни-бедняк, а сам стал убеждать бывших пленников Столикой не трогать старуху. — Она теперь никому не причинит зла! Кончились ее колдовские чары!
И действительно, не успел он проговорить это, как Столикая Ведьма почувствовала: какой-то обруч, жестко стягивающий ее сердце, лопнул. И ей стало приятно и легко на душе. Она почувствовала нечто необыкновенное, нечто замечательное и, не в силах побороть себя, вдруг стала ласково поглаживать Джонни-бедняка по плечу. Злая колдовская сила ее пропала. Столикая превратилась в обыкновенную старушку с черным платком на голове.
— Уж не гоните меня, старую, — взмолилась она, — позвольте у вас остаться.
— Конечно, матушка! — сказала ей Арника. — Оставайтесь жить у нас.
— Скажи, если бы у Столикой Ведьмы не пропала колдовская сила, стала бы она тогда доброй старушкой?
— Каверзный вопрос. Может, да, а может, и нет.
— Значит, она просто вынуждена была стать доброй?
— Трудно сказать. Правда, однажды, когда она баюкала маленького Джонни…
— У Арники и Джонни-бедняка родился сын?
— Да. Так вот, однажды, баюкая маленького Джонни, она задумчиво проговорила: «Знаешь, маленький Джонни, здорово было носиться по воздуху на помеле или обернуться летучей мышью. Страшенным вихрем корчевать вековые деревья тоже неплохо. Но твою добрую и доверчивую улыбку я не променяю ни за что на свете!»
— Это она сказала от чистого сердца?
— Мне кажется, да.
— Значит, теперь сказке пришел конец?
— Конечно!
— И конец счастливый?
— Счастливый, а разве это плохо?
— Нет, это как раз хорошо… А в жизни ведь не всегда все хорошо кончается?
— В жизни? Нет, к сожалению.
— Значит, эта сказка — неправда?
— Нет, почему же. Просто это значит, что мы оба очень-очень хотим, чтобы и в жизни все кончалось благополучно.
— Я очень-очень этого хочу. Ты ведь сказал, что нужно очень-очень хотеть. Даже если неизвестно, получится у тебя или нет.
— Конечно!
