Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 5 - Страница 72

— Понятно, — сказал Шелтон

На самом же деле он ничего не понимал и положительно не знал, как быть. Дать Феррану денег и попросить его убраться отсюда было бы слишком грубо; к тому же у Шелтона в эту минуту не было при себе ни пенса.

— Только умение философски смотреть на жизнь помогло мне пережить эту неделю, — продолжал Ферран, пожимая плечами. — В прошлую среду, когда я получил ваше письмо, у меня было ровно восемнадцать пенсов в кармане, и я решил поехать к вам. На эти деньги я и добрался сюда. Но силы мои почти иссякли.

Шелтон потер подбородок.

— Постараемся что-нибудь придумать, — начал было он, но тотчас заметил по лицу Феррана, что кто-то вошел в комнату. Обернувшись, он увидел в дверях Антонию.

— Одну минуту, — пробормотал он и, подойдя к Антонии, вышел с ней из комнаты.

Как только они очутились за дверью, она спросила с улыбкой:

— Это, конечно, тот самый молодой иностранец? Вот интересно!

— Да, — медленно ответил Шелтон. — Он пришел посоветоваться со мной насчет места учителя или чего-нибудь в этом роде. Как вы думаете, ваша матушка не будет возражать, если я проведу его наверх, чтобы он мог умыться? Он долго шел пешком. И нельзя ли дать ему позавтракать? Он, должно быть, голоден.

— Конечно! Я сейчас скажу Добсону. Хотите, я поговорю об этом с мамой? Он выглядит очень мило, Дик.

Шелтон украдкой бросил на нее благодарный взгляд и вернулся к своему гостю; что-то побудило его скрыть от Антонии истинное положение вещей.

Ферран стоял на том же месте, где его оставил Шелтон; лицо его по-прежнему хранило оскорбительно-бесстрастное выражение.

— Пойдемте ко мне! — сказал Шелтон; и, пока его гость мылся, причесывался и чистился, Шелтон, глядя на него, подумал, что у Феррана вполне приличный вид, и был признателен ему за это.

Воспользовавшись минутой, когда молодой человек стоял к нему спиной, Шелтон перелистал корешки своей чековой книжки. Никакого следа чека, выписанного на имя Феррана, естественно, не было, и Шелтон острее, чем когда-нибудь, почувствовал угрызения совести.

Миссис Деннант прислала слугу сказать, что завтрак подан; Шелтон провел Феррана в столовую и оставил его там, а сам направился к хозяйке дома. По дороге он встретил Антонию, которая спускалась вниз.

— Я не помню: сколько дней, вы сказали, он в тот раз не ел? — мимоходом спросила она.

— Четыре.

— У него далеко не заурядный вид, Дик!

Шелтон недоверчиво посмотрел на нее. «Надеюсь, они не собираются устраивать из этого спектакль!» — подумал он.

Миссис Деннант сидела за столом и писала; на ней было темно-синее платье в белый горошек, с воротничком из тончайшего батиста, отделанным черной бархаткой.

— Вы не видели мой новый гибрид? Это Алджи привез мне из Кидстона. Правда, очаровательный? — Иона наклонилась к бесподобной розе. — Говорят, это единственный в своем роде экземпляр. Мне ужасно хочется узнать, правда ли это. Я сказала Алджи, что у меня непременно должна быть такая роза.

Шелтон подумал о единственном в своем роде экземпляре, который завтракал сейчас внизу; хотел бы он, чтобы миссис Деннант проявила к нему такой же интерес, как к своей розе. Но Шелтон знал, что это желание нелепо, ибо над высшими классами властвует могущественный закон, повелевающий им непременно увлекаться чем-нибудь и куда больше интересоваться птицами, розами, миссионерами или редкостными старинными книгами в дорогих переплетах — словом, вещами, с которыми известно, как обращаться, — чем» проявлениями человеческой жизни, проходящей у них на глазах.

— Ах да, Дик! По поводу этого молодого француза… Антония говорит, что он хотел бы получить место учителя. Скажите, вы в самом деле можете рекомендовать его? Миссис Робинсон из Гейтуэйз ищет преподавателя языков для своих мальчиков; к тому же, если бы этот француз был вполне приемлем, его можно было бы взять для Тоддлса: мальчику, право, пора заняться французским; ведь он через полгода пойдет в Итон.

Шелтон внимательно посмотрел на розу; он вдруг понял, почему эти люди больше интересуются розами, нежели своими ближними, — цветами можно интересоваться со спокойным сердцем.

— Видите ли, он не француз, — сказал Шелтон, чтобы немного выиграть время.

— Но и не немец, я надеюсь, — заметила миссис Деннант, проводя рукой по лепестку розы, словно для того, чтобы лучше запомнить ее очертания. — Я не люблю немцев. Это не тот ли, о ком вы писали, — молодой человек, у которого так неудачно сложилась жизнь? Как жаль, когда это случается с такими молодыми людьми! Вы, кажется, рассказывали, что отец его был торговцем. Антония говорит, что у него вполне пристойный вид.

— О да, — поспешил подтвердить Шелтон, почувствовав наконец твердую почву под ногами. — У него вполне пристойный вид.

Миссис Деннант взяла розу и понюхала ее.

— Дивный аромат! Так это он бродил голодный по Парижу? Помню, помню, очень трогательная история! У старой миссис Хопкинс есть комната, которую она собирается сдавать. Мне бы очень хотелось оказать ей услугу. Впрочем, боюсь, что там дыра в потолке. Или вот у нас есть комната в левом крыле, внизу, где когда-то спал лакей Джон. Вполне приличная комната; может быть, поселить его там?

— Вы чрезвычайно добры, — сказал Шелтон, — однако…

— Мне хотелось бы как-то помочь ему вновь обрести чувство собственного достоинства, — продолжала миссис Деннант, — при условии, конечно, что он умен, как вы говорите, и тому подобное. Если он снова поживет в хорошем обществе, это может иметь для него огромное значение. Так грустно, когда молодой человек перестает уважать себя!

Шелтон был немало поражен тем, как практично она смотрит на жизнь. «Помочь вновь обрести чувство собственного достоинства!» Это звучало великолепно! Он улыбнулся и сказал:

— Вы слишком добры! Я думаю…

— Я не умею останавливаться на полпути, — сказала миссис Деннант. Надеюсь, он не пьет?

— Нет, что вы, — успокоил ее Шелтон. — Правда, он страстный курильщик.

— Ну, это еще ничего… Вы представить себе не можете, сколько хлопот мне доставляли пьяницы, особенно кухарки и кучера. А теперь еще и Баньян начал пить.

— О, Ферран не доставит вам никаких хлопот, — сказал Шелтон. — По манерам во всяком случае — это настоящий джентльмен!

Миссис Деннант улыбнулась мягкой, доброй улыбкой.

— Это, милый Дик, небольшое утешение, — сказала она. — Возьмите бедного Бобби Сэрсинкла, возьмите Оливера Сэмплса, Виктора Медэллиона — лучших семей просто не сыщешь!.. Впрочем, если вы уверены, что он не пьет… Алджи, конечно, будет смеяться, но это неважно, он над всем смеется.

Шелтон почувствовал себя виноватым: он никак не ожидал, что его подопечный будет так быстро принят в этой семье.

— Я, право, думаю, что в нем немало хорошего, — проговорил он, — но, конечно, я не очень много знаю о нем, а судя по тому, что он мне рассказывал, у него была прелюбопытная жизнь. Я не хотел бы…

— Где он воспитывался? — спросила миссис Деннант. — Мне говорили, что во Франции нет таких закрытых школ, как у нас, но он, конечно, не виноват в этом, бедный юноша! Ах да, Дик, еще одно: у него есть родственники? С этим нужно быть очень осторожным! Помочь одинокому молодому человеку — одно дело, но помогать еще и его семье — это уже совсем другое. Вспомните, как бывает, когда мужчины женятся на бесприданницах!

— Он говорил мне, — ответил Шелтон, — что единственные его родственники — какие-то двоюродные братья, к тому же богатые.

Миссис Деннант вынула носовой платок и, нагнувшись над розой, смахнула с нее крошечное насекомое.

— Всюду эта тля, — сказала она. — Очень грустная история! Неужели эти его родственники ничего не могут для него сделать?

И она впилась взглядом в самое сердце своей редкостной розы.

— Кажется, он с ними поссорился, — сказал Шелтон. — Мне не хотелось расспрашивать его об этом.

— Ну конечно, — рассеянно согласилась с ним миссис Деннант: она нашла еще одну тлю. — Я всегда думала, что, когда человек молод, ему должно быть очень тяжело без друзей.