Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10 - Страница 1
Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
( Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах - 10 ) Lit-Classic.Com
В десятый том вошли вторая и третья части трилогии «Последняя глава» — «Пустыня в цвету» и «Через реку».
«Конец главы» — последнее произведение Голсуорси, примыкает к монументальной саге о Форсайтах и рассказывает об их дальних родственниках — обедневших наследниках дворянского рода Черрел, приверженцах традиционного жизненного уклада старой Англии...
«Конец главы» состоит из трех частей: «Девушка ждет» (1931), «Пустыня в цвету» (1932), «На другой берег» (1933).
Центральным конфликтом романа «Пустыня в цвету» является схватка между «старой» Англией и той частью ее молодежи, которая в окопах первой мировой войны утратила иллюзии о справедливости буржуазной цивилизации.
Третья часть — роман «Через реку» — история бракоразводного процесса сестры Динни Клер Корвен. Здесь автор возвращается к проблеме буржуазного брака, как формы собственности, поднятой им в «Саге о Форсайтах».
Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10 
КНИГА ВТОРАЯ ПУСТЫНЯ В ЦВЕТУ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В 1930 году, вскоре после обсуждения бюджета в парламенте, неподалеку от вокзала Виктория можно было наблюдать восьмое чудо света: трое совершенно несхожих англичан одновременно разглядывали один и тот же городской памятник. Пришли они порознь и остановились поодаль друг от друга, на открытом юго-западном краю площади, чтобы неверный свет весенних сумерек не слепил им глаза. Одна из них была молодая женщина лет двадцати шести, другой — моложавый человек лет тридцати четырех, а третий — пожилой мужчина уже за пятьдесят. Молодая женщина — тоненькая, неглупая на вид — слегка откинула и склонила набок голову, на ее чуть приоткрытых губах играла улыбка. Мужчина помоложе плотно запахнул синее пальто и туго затянул на тонкой талии пояс, словно ему было зябко на весеннем ветру; лицо его со следами загара казалось бледным, а презрительная складка у рта странно не вязалась с выражением глаз: он смотрел на памятник с искренним волнением. Старший — высокий мужчина в коричневом костюме и коричневых замшевых туфлях — небрежно засунул руки в карманы брюк, и сквозь непроницаемое выражение его худого, обветренного, красивого лица проглядывала ирония.
А над ними, окруженная деревьями, высилась конная статуя маршала Фоша.
Человек помоложе вдруг произнес:
— Он наш спаситель!
На такое нарушение приличий по-разному отозвались двое других: англичанин постарше слегка приподнял брови и сделал шаг вперед, словно хотел разглядеть ноги лошади. Молодая женщина живо обернулась, и лицо ее выразило удивление:
— Вы не Уилфрид Дезерт?
Моложавый человек поклонился.
— Мы с вами встречались на свадьбе Флер Монт. Вы были у них шафером-первым шафером, которого я видела в жизни. Мне было тогда шестнадцать лет. Вы меня, конечно, не помните. Я — Динни, вернее говоря, Элизабет Черрел. Не хватило подружек, и меня взяли в последнюю минуту.
Лицо молодого человека просветлело.
— Я прекрасно помню ваши волосы.
— Все меня только по ним и запоминают.
— Неправда! Помню, я тогда подумал, что это вас, наверно, писал Боттичелли. Видно, вы и до сих пор ему позируете.
А Динни в это время думала: «Ну и глаза! Они меня и тогда поразили. Какие у него красивые глаза!»
Глаза эти были снова обращены на памятник.
— А он ведь и в самом деле наш спаситель, — сказал Дезерт.
— Ну да, вы ведь, кажется, там были?
— Летал, надоело до черта!
— Вам нравится памятник?
— Только конь.
— Да, — пробормотала Динни. — Это — настоящая лошадь, а не какой-нибудь гарцующий бочонок с зубами, ноздрями и выгнутым загривком…
— Надежный конь, как и сам Фош.
Динни наморщила лоб.
— Мне нравится, как он тихонько здесь стоит, среди деревьев.
— Как поживает Майкл? Вы ведь, по-моему, его двоюродная сестра?
— У него все хорошо. По-прежнему в парламенте, кажется, уже навеки.
— А Флер?
— Цветет. Вы слышали, в прошлом году у нее родилась дочь?
— Ах, вот как? Значит, у нее теперь двое?
— Да, девочку назвали Кэтрин.
— Я не был в Англии с двадцать седьмого года. Господи! Как давно была эта свадьба!
— Судя по вашему виду, — сказала Динни, разглядывая его желтоватый загар, — вы жили в солнечных краях.
— Когда не светит солнце, я вообще не живу.
— Майкл как-то говорил, что вы уехали на Восток.
— Да, я там брожу понемножку. — Лицо его, казалось, потемнело еще больше, и он передернул плечами, словно от озноба. — Дьявольски холодно в Англии весной!
— Вы все еще пишете стихи?
— Ага, вы слыхали и об этой моей слабости?
— Я читала их все. Больше всего мне нравится последняя книжка.
Он ухмыльнулся:
— Спасибо, что погладили меня по шерстке; поэты, как вы знаете, на такие вещи падки. Кто этот высокий человек? Мне как будто знакомо его лицо.
Высокий человек обошел памятник вокруг и теперь приближался к ним.
— Странно, — пробормотала Динни, — но и он напоминает мне о свадьбе Флер.
Высокий человек подошел к ним.
— Поджилки у него неважные, — сказал он.
Динни улыбнулась:
— А я всегда так радуюсь, что у меня нет поджилок. Мы как раз рассуждали, знаем ли мы вас. Вы, случайно, не были на свадьбе Майкла Монта несколько лет назад?
— Был. А вы кто такая, милая барышня?
— Ну вот, значит, мы там были все трое. Я, Динни Черрел, двоюродная сестра Майкла с материнской стороны. Мистер Дезерт был его шафером.
Высокий человек кивнул:
— Ах, вот оно что! Меня зовут Джек Маскем, и я — Двоюродный брат Монта-старшего. — Он повернулся к Дезерту. — Вы, я слышал, восторгались Фошем?
— Да.
Динни удивило, что Дезерт сразу же насупился. — Ну что ж, — признал Маскем, — солдат он был настоящий, а их там было немного. Но я-то пришел поглядеть на коня.
— Конечно, конь интереснее, — серьезно подтвердила Динни.
Высокий господин удостоил ее иронической улыбкой.
— Спасибо Фошу, что он хотя бы не бросил нас в беде.
Дезерт вдруг резко к нему обернулся:
— На что вы намекаете?
Маскем пожал плечами, приподнял шляпу перед Динни и лениво зашагал прочь.
Когда он ушел, воцарилось молчание, — оба чувствовали странную неловкость.
— Вам в какую сторону? — спросила наконец Динни.
— В любую, по дороге с вами.
— Вы очень любезны, сэр. Я иду к тетке на Маунт-стрит, вам это подходит?
— Вполне.
— Да вы ее, наверно, помните, это мать Майкла, совершенная прелесть, величайшая мастерица алогизма, — так перескакивает с предмета на предмет, что просто дух захватывает.
Они перешли улицу и пошли по Гровенор-плейс, мимо Букингемского дворца.
— Наверно, всякий раз, — когда возвращаешься домой, кажется, что в Англии все ужасно переменилось? Простите за светскую болтовню.
— Да, в общем, да…
— Вы, видно, не очень-то «обожаете свой край родной», как принято у нас говорить?
— Он внушает мне ужас!
— Да вы уж не из тех ли, кто хочет казаться хуже, чем он есть на самом деле?
— Хуже не бывает. Спросите Майкла.
— Майкл злословить не любит.
— И Майкл и все прочие ангелы с крылышками витают в небесах.
— Неправда. Майкл прочно стоит на земле, он настоящий англичанин.
— А одно с другим не вяжется, в том-то и беда.
— Зачем бранить Англию? Вы не оригинальны.
— Я браню ее только англичанам.