Джентльмен с Антареса - Страница 1

АЛЕКСАНДР ЩЕРБАКОВ

Джентльмен с "Антареса"

Куда Балаева судьба ни забрасывала, нигде Бадаев в последних не ходил. Бывали, конечно, смешные истории, но, если по совести разобраться, смешного со мной происходило ничуть не больше, чем с другими. Только я об этих случаях рассказываю, а другие, видимо, стесняются.

Рассказать я мог бы и о серьезных вещах, все это специальный материал. Мигом упремся в какой-нибудь вектор Бюргера - и рассказу конец. Вот я и толкую о космических злоключениях, но вы не думайте, что я какой-нибудь Епиходов - двадцать два несчастья. Просто я жизнерадостный человек, и чувством юмора меня, по слухам, бог не обидел.

Вот не рассказывать же вам, как мы с Валерой Слесаревым и Светочкой Пищухиной кварцевые колечки для "Антареса" отливали. Работа была незабвенная! Атом к атому подбирали. Печь в тридцать мегаватт целый год круглосуточна крутилась. Первое колечко угробили, второе вышло так-сяк, третье - на загляденье, а четвертое - чуть-чуть похуже. Все как надо: пять метров в диаметре, высота - четыре, идеальный цилиндр, абсолютная прозрачность по всем заданным окнам спектра.

Конечно, шло это все под маркой Ледовского. Вокруг нас начальство, рубли, киловатты, километры, приказы с такой полосой, приказы с сякой полосой, шуму, грому - всего этого выше головы. Но не будь Валерки и Светочки Пищухиной, ни черта бы из этого не вышло, и все эти милли-трилли, все это прахом пошло бы. О себе не говорю, другие скажут. Во свои сто двадцать ночей я при этой печуре отстоял, и все на нервах, и все "давай-давай!". Один раз, когда в Светкино дежурство табло входа погорело и пошло завирать, так это ж - надо ей памятник поставить! - сообразила она, что к чему, повела процесс вручную и ни малейшего сбоя не допустила.

А ведь ей заодно пришлось еще по телефону ежеминутно комуто мозги вправлять, потому что всякие долдоны вокруг забегaли, начали руками мaхaть: "Браке шликере! Подсудное дело!" И т. д., и т. п.

Простите, увлекся. Я же совсем не об этом собирался рассказывать.

Вот, значит, госкомиссия приняла наше третье колечко на все двести баллов, четвертое - на сто семьдесят пять, решили в запас еще два отлить, накал уже не тот. Валеру со Светой у печи оставили, а меня при кольцах отправляют на монтаж.

Груз негабаритный, спецтрейлера нам дают, автоинспекция дорогу перед нами на пятьдесят километров вперед вычищает, скорость нам - сорок в час, движение только в светлое время суток. Кто-то там в комиссии перестарался. В колечках напряжения в нулях, об наш кварц в лепешку расшибись - ему ничего не будет. Но на вид стекло, конечно. Ничего не скажешь.

Все три тысячи верст прошли мы, как по ковру. Две недели ехали. Я, как положено, от колечек наших ни на шаг, а по приезде первым делом проверяю порядок монтажа.

Посмотрел я на чертежи, и волосы у меня дыбом на голове встали! Забил я во все колокола и вломился к самому Нимцевичу. "Как же можно, - кричу, такие вещи делать?!" Он: "А что?" Я ему: "У вас герметизующий контакт чем обеспечивается?" Он, понятно, в этом деле ни в зуб, - правильный мужик, честно признается, - вызывает кучу народу, и те холодно мне заявляют: "Диффузной технологией". - "Это я и без вас знаю, - говорю. - Только это не технология, а техномагия. И не герметизация у вас будет, а "черная дыра"!"И пошел скандал. Де, я не в свое дело путаюсь! Де, в Дартфорде "Вестингауз" применял диффузную! Де, нечего ломать порядок, и вообще что вы можете предложить? Я с ходу предлагаю инвертирование и требую, чтобы вызвали наших: Игоря и Веру. Нимцевич послушал-послушал, покачал своей круглой головой и говорит: "Два дня задержки - это для нас не катастрофа. Это я беру на себя. Вызывайте специалистов. Даже если он (то есть я) прав на двадцать процентов, надо в этом поглубже разобраться". И кончает весь этот базар слабым мановением руки, а мне дает на два часа телетайпный канал.

Игорь мне, конечно, в два счета доказывает, что я олух.

"У тебя, - говорит, - Саня, получается так: чтобы гвоздь в стену забить, стучи по нему стеной, а молотком придерживай. Но в общем гвоздь ты вбил, и вбил к месту. Инвертирование здесь лучше диффузной технологии на порядок.. Только оно не стандартизовано, а диффузная технология полностью обеспечена документацией, хоть и грош ей цена, этой документации. И в этом весь фокус". Я отвечаю, что пусть я буду последний дурак и тупица, но колечек наших в обиду не дам.

Приехали они, и в три-то голоса мы так спели, что Нимцевич нам поверил и пробил в Москве замену технологии. Нас перевели к нему на пять месяцев, и Вера с Игорем колечки наши в "Антарес" заделали великолепно. Я помогал, конечно, как мог, но в основном был на ролях кухонного мужика: посчитать темп: перерождения, сфокусировать каскады, подтвердить платность перехода. Попутно там еще пара таких же дел подвернулась, короче, Нпмцевич нас возлюбил.

Именно из-за этого и случилась та история, о которой я хочу рассказать. Кончились все монтажные работы, пошли поузловые приемные комиссии, по частям идет запуск, а тут прибывает к нам из-за океана депутация, всего человек десять, половина из них - нобелевские лауреаты, и при них три переводчицы из "Интуриста". Соответственно, собирает Нимцевич бригаду для встречи гостей и меня в нее включает, поскольку, говорит, товарищ Балаев отчетливо представляет себе установку в целом и обладает даром просто говорить о сложных вещах. А товарищ Балаев приманку эту глотает, и леска натягивается.

Я, конечно, объясняю гостям, что "Антарес" - установка грандиозная. Сам, слава богу, каждый день бегаю пять километров туда, пять обратно. Убеждаю, что она на полкилометра упрятана в землю, общую блок-схему растолковываю. Но гостей наших все это мало трогает. Им подавай конкретный материал по самым мельчайшим вопросам: "А как вы то? А как вы се? Каков режим? Чем обеспечивается? За какое время? Периодичность контроля? Система отсчета? Сколько стоит?" Короче, узкие специалисты.

Два дня мы осматривали внешний овал, а на третий, когда пошли на внутренний, у меня вся охота говорить по-английски прошла. Накрепко прошла, на всю жизнь. Устал я все эти неуклюжие фразы клеить без привычки. И стараюсь это я немножко поотстать, хотя здесь, на внутреннем овале, самое интересное и начинается. Нимцевич впереди всех, он в восторге оттого, что рассказывает понимающим людям о таком диве, катится, как колобок, вверх, налево, вниз, направо! "Давайте сюда зайдем, там посмотрим! Вот разделители, ловушки, подготовка инжекции, выводные лабиринты".

А ко мне пристраивается мадам Элизабет Ван-Роуэн, статная такая, интересная женщина лет сорока, виднейший специалист по нейтронной баллистике. Она уже все свои мишени, антимишени и коллиматоры отсмотрела, все остальное ее не особенно привлекает, и мы, слава аллаху, ведем с ней общий разговор на отвлеченные темы.

И проходим мы как раз мимо нашего экспериментального зала. И вижу я сквозь стекло Игоря, как он командует разборкой стендов. Я его приветствую, он нас тоже, мадам Ван-Роуэн спрашивает из вежливости, кто это, что это, я ей из вежливости объясняю, и, вы сами понимаете, увлекаюсь и начинаю лекцию про наши колечки.

Идем это мы час - делегация метрах в десяти впереди, а я все рассказываю, чем мы добивались принципиального исключения дефектных доменов. Вдруг мадам заинтересовывается, просит объяснить поподробнее, я начинаю чертить на стенке, краем глаза вижу, что делегация сворачивает налево, мы с мадам добиваемся полной ясности, торопимся вдогонку, поворачиваем налево, я вижу приоткрытую толщенную дверь, открываю ее пошире, пропускаю мадам в какой-то темный коридор, вхожу следом за ней, дверь машинально дергаю, чтобы она закрылась, дверь меня толкает, я толкаю мадам, извиняюсь, пробую сообразить, куда ж это нам двинуться, ищу глазами какую-нибудь лестницу, но тут дверь захлопывается, и мы с мадам Ван-Роуэн оказываемся в полной темноте!