Джек-Соломинка (Часть 1-5) - Страница 88

Джоанна заплакала...

Только теперь она ясно представила себе, что ее ожидает. Кто будет заплетать ей косы, резать хлеб, кто за нее будет латать, штопать, писать? Имеет ли она право вот такой безрукой калекой ожидать Джека, чтобы выйти за него замуж?

- Да, я имею право! - сказала она твердо. - Джек не будет на меня в обиде, если первое время я стану плохо справляться одной левой рукой. Потом я научусь. И он мне поможет.

Джоанна отказалась от воды и хлеба, которые принес ей тюремщик. Ничком она упала на солому и пролежала так до самой той минуты, когда за ней пришли.

Народ радугой стоял вокруг помоста. В воздухе пахло хвоей. Ветер поднял столбик пыли и соломы у самых ног Джоанны. Перебивая свежий аромат смолы и стружки, откуда-то сбоку потянуло сладким, смертным запахом падали.

Джоанна в испуге повернула голову.

Помощник палача, толкая коленками, катил перед собой колоду. Она была вся пропитана кровью, так как не раз и не два побывала в деле. Вот ее установили на помосте, и она вдруг за одно мгновение точно обросла ярким мхом. Большие зеленые мухи облепили ее так густо, что издали можно было подумать, что это старый мшистый лесной пень.

Когда Гуг Гавесдемский занял свое место на помосте и взял в руки топор, стражник оглянулся на Джоанну. Она поднялась по четырем ступенькам, стараясь шагать твердо. Все лица повернулись к ней.

Эта женщина переступила законы божеские и человеческие. Она жестоко оскорбила и унизила своего супруга и нарушила королевский мир.

Однако многие ожидали, что преступница будет много красивее и выше ростом.

Джоанна глянула вниз. Вначале перед ее глазами пошли красные, белые, желтые и зеленые полосы, но потом она стала различать лица. Ни один мужик Доффля не вышел сегодня на площадь.

Впрочем, после расправы в деревне остались только старики, женщины и дети. Удивительно, что их не пригнали сюда силой.

Джоанна непрестанно шевелила пальцами правой руки, до тех пор пока к ней не подошел помощник палача.

- Расстегни рукав, женщина, - сказал он тихо.

Джоанне показалось, что у нее, как у нищенки Терезы Аб, вырастает зоб: так неистово колотилась кровь и точно раздувала горло.

Людям, которым рубили головы или руки просто на бревне у дороги, было значительно легче, потому что рядом толпились те, кто ждал такой же участи.

А сейчас построили помост и вокруг него протянули веревку, и она, и палач, и его помощник двигаются и говорят, точно актеры на сцене балагана.

Это не просто казнь, это представление.

Пусть так, но она-то уж совсем не обязана участвовать в их комедии.

Не хотелось бы только дать всем им понять, как сильно она боится. А в остальном Джоанна вольна держаться так, словно это холл в Тизе, еще лучше, в старом Друрикоме.

Она еще раз глянула вниз.

Вот только разве эта дама со служанкой могла бы ей посочувствовать, потому что в прошлом году она присылала в Тиз попросить два бушеля11 ячменя до нового урожая.

Дама что-то сказала служанке, и та вышла из рядов. Но она тотчас же вернулась, катя ногой огромный камень. Потом она помогла госпоже вскарабкаться на него.

Джоанна повернулась к Гугу Гавесдемскому.

- Какой рукав расстегнуть, господин палач, - спросила она озабоченно, - правый или левый?

Грубое и некрасивое лицо палача дернулось, и, теряя свою важность, Гуг Гавесдемский растерянно оглянулся по сторонам.

На этом помосте осужденные не разговаривают с палачом. Если им что нужно, они обращаются к помощнику и говорят тихо, как в церкви. Но так как палач иногда бывает милосерднее судьи, бывший мясник из Гавесдема вдруг с радостью припомнил старый английский обычай, который спас от лишних мучений мужеубийцу Матильду Блонд.

Колода вся загудела, как потревоженный улей, когда он положил на нее топор. Потом он обернулся к Джоанне.

- Какой рукой ты открывала дверь королевскому изменнику, женщина? спросил он голосом, раскатившимся по всей Доффльской площади.

Боясь ошибиться, боясь обрадоваться преждевременно, Джоанна быстро посмотрела на него.

И вдруг помост, рыжая веревка - все как будто рухнуло, а женщины, стоявшие внизу, подняли руки в воздух.

- Левой, господин палач, левой! - закричали они.

- Скажи левой, женщина!

- Скажите левой, миледи! - кричала изо всех сил маленькая дворяночка в потертом атласном платье. Она чуть не свалилась со своего камня.

Мужчины - те стояли, сумрачно потупясь в землю. Некоторые сердито уговаривали своих жен.

Но почти в это же мгновение все повернули головы назад, потому что из боковой улицы на площадь выехал королевский знаменный рыцарь, сэр Саймон Бёрли.

Он был не один. За ним по четверо в ряд ехали шестнадцать человек его свиты и, отставая только на голову коня, трусил рысцой всадник в запыленной одежде. Это был королевский гонец.

Теперь Джоанна испугалась по-настоящему, впервые за сегодняшний день.

Староста подал знак звонарю на колокольне. Густой медный гул пошел над толпой. И тогда прибывший человек в запыленной одежде опередил знаменного рыцаря и остановился перед помостом.

Все обнажили головы. Некоторые старательные слуги даже стали на колени позади своих господ. Джоанне не на что было опереться. Она шагнула к колоде.

Королевский гонец откашлялся.

Джоанна перевела глаза на Саймона Бёрли.

Рыцарь, не поворачивая головы, смотрел в одну точку, и Джоанна невольно проследила его взгляд. Ее бывший муж смотрел на голубой вымпел над замком Тиз.

То, что этот человек, вопреки изъявленному им желанию, появился на площади перед толпой, и то, что он сюда же привез королевского гонца, наполнило ее страхом и тревогой.

"Пусть мне отрубят правую руку! - подумала Джоанна. - Не нужно мне милосердия Гуга Гавесдемского и этих женщин! Только пускай ничего страшного и нового не будет в королевской грамоте! Тогда пускай мне даже отрубят обе руки!"

Но в королевской грамоте было много страшного и нового.

Гонец читал:

- "Божьей милостью его величество Ричард Второй, король Англии, Франции и Ирландии, повелел довести до всеобщего сведения, что слух, распространенный восставшими, будто они действовали по его королевской воле и повелению, совершенно ложен.