Джейн. Леди-служанка (СИ) - Страница 1

Мы шагали по слабоосвещённому коридору, единичные чадящие факелы вместо того, чтобы хоть как-то обогреть, ещё больше пугали и заставляли меня вздрагивать от любого подозрительного шороха в погружённых в темень углах. Чуть впереди степенно двигалась мать-настоятельница, державшая спину так прямо, что я каждый раз невольно прислушивалась, а не хрустнет ли у неё там что-нибудь? Рядом со мной, поглядывая по сторонам, шла моя родственница, очень красивая женщина, должна заметить, внешность у неё была просто ангельской: белокурые локоны, благородный светлый лоб, голубые ясные глаза, узкий аристократический нос, алые, как спелая вишня, губы, высокая грудь, тонкая талия и длинные, стройные ноги. Невероятное сочетание нежной очаровательности с убийственной сексуальностью. И мой дедушка повёлся на всё то показное великолепие в сочетании с милейшей, практически овечьей кротостью.

На самом деле Луиза ла Асолье не была хорошей. Вообще, далека от этого понятия. Она оказалась страшно алчной и злобной мегерой. Любить эта женщина могла только себя и деньги. Ну ещё власть, что эти деньги давали.

Пока дедушка был в сознании и вполне бодр, она умело скрывала свой истинный нрав, но стоило ему слечь с инфарктом, как началось. И чем реже старый лорд приходил в сознание, тем более стервознее становилась мадам Луиза.

Мы свернули за угол и остановились перед дубовой дверью. Настоятельница – Мария Вега, вынув из широкого кармана своей тёмно-синей рясы увесистый ключ, вставила его в замочную скважину и, дважды провернув, толкнула дубовую створку.

– Проходите, леди ла Асолье, мисс Джейн, прошу, – пригласила она нас внутрь своего кабинета.

Мы гуськом, друг за другом перешагнули невысокий порог, и после короткого кивка хозяйки, уселись на твёрдые, холодные стулья. В небольшом камине весело горел огонь, немного разгонявший сумрак в аскетически обставленном помещении. Три стула, рабочий стол монахини, плетёный коврик на полу, парочка навесных полок, вбитых в каменную стену, заполненные свитками и стоящими в один ряд бережно хранимые от пыли и насекомых фолианты.

– Я к вам приехала по очень важному делу, – не стала тянуть кота за хвост моя «бабушка» и сразу же заговорила о важном, я же уже догадалась, зачем она меня сюда притащила, – моя, мхм, внучка дурна нравом и хабалиста, – начала она с главного, я не удержалась и закатила глаза к потолку, что не осталось незамеченным от острого взора матушки Марии.

– Вижу, дочь моя, правду говоришь, – вставила она своё меткое "фи". – Но вы продолжайте, я вас внимательно, очень внимательно, – подчеркнула настоятельница, – слушаю.

– Благодарю, матушка, – улыбнулась Луиза, – так вот, пока мой дражайший супруг находится без сознания, да ниспошлёт ему Всевышний полное исцеление, вот я и решила заняться перевоспитанием нашей внучки, чтобы Патрик, как только очнётся, возрадовался наступившим переменам в характере Джейн. Дорогая, – обратилась она ко мне, при этом умудряясь смотреть вроде и на меня, но всё же куда-то мимо, – ты здесь, чтобы добрейшие монахини взрастили в тебе благородные качества, кои должны приличествовать юной леди. И чтобы твой дедушка смог оценить мой вклад в твоё развитие, как только он придёт в сознание.

– Похвально, весьма, – покивала монахиня, сверля мою дражайшую мачеху спокойным взором серо-зелёных глаз, в глубине коих я всё же заметила алчные всполохи. Деньги, много денег получит монастырь, в том числе и сама настоятельница, если меня запрут в этих застенках.

Вот честно, сейчас я чувствовала себя героиней из одноимённого романа, когда-то написанного гениальной Шарлоттой Бронте. Но в моём случае всё было по-настоящему, и я уже устала щипать себя за запястье, оставляя на нежной коже синяки, чтобы в конце концов в сотый раз убедиться, что вокруг меня суровая действительность, а не сон.

– Вот наш скромный вклад, – на стол лёг увесистый бархатный кошелёк, громко звякнули золотые монеты, а я и глазом моргнуть не успела – мешочек исчез со столешницы натурально волшебным образом: р-раз! и нет его. Вот она магия в действии.

– Всевышний послал вас к нам, ведь вскорости начнутся посевные, и эти средства пойдут на доброе дело, столько всего нужно прикупить, – величественно кивнула матушка, – а за Джейн мы непременно присмотрим, знаете, физический труд и искренняя молитва облагораживают.

Луиза ла Асолье не знала – это было видно по её не ведавшему солнца белоснежному лицу и мягким, нежным ручкам. Но мадам неспешно кивнула, соглашаясь со словами настоятельницы.

Матушка в ответ многозначительно сомкнула веки, и, протянув узкую кисть к увесистому колокольчику, звякнула в него пару раз. Тут же дверь в кабинет распахнулась и внутрь вошла невысокая монахиня, которая очень даже низко поклонилась начальнице. Я бы сказала – подобострастно.

– Вызывали, матушка-настоятельница? – тихий смиренный голосок и скрещенные на животе руки – сама покорность.

– Да, у нас новая послушница – леди Джейн ла Асолье. Определи её в отдельную келью, накорми, юная мисс только прибыла и устала после дороги. Дальнейшие распоряжения поступят позже, – сказав всё это, хранительница монастыря перевела свой холодный взор на меня и добавила: – Леди ла Асолье, следуйте за матушкой Гложеттой, она вам всё покажет.

Я демонстративно неохотно поднялась и направилась на выход. А эти две дамочки остались наедине, чтобы, видать, обсудить некие детали. Мне бы их подслушать, вот только сделать этого при Гложетте никак не получится.

В этот мир я попала чуть более года назад.

В родном я просто легла спать, а проснулась уже тут: в новом теле и в незнакомом месте. Из приятного – мне теперь не тридцать с хвостиком, как у кометы, а лет семнадцать – тело юное, даже какое-то угловатое, словно подростковое; из неприятного – я любила свой дом и своих родных и всё произошедшее со мной в первый месяц чудилось дурным сном, просто кошмаром! Ладно бы мир был современный, но это оказалось хоть и далеко не Средневековье, но что-то близкое к восемнадцатому веку. Недолго даже думала, что ухнула в наше земное прошлое, ан нет, на меня со всей совей неумолимостью рухнула альтернативная реальность. Лорды и леди наличествовали, замки и рыцари тоже, но церковь была иной, хотя нашлось место и инквизиции, благо с ней я не сталкивалась, а вот географические данные, даже языки – были иными.

И ещё показывать свой крутой нрав, когда в первые дни кто-то из «родственничков» стал насмехаться над Джейн, точнее уже надо мной, не стала – лучше тихо всё разведать, а потом делать. И к тому же, насколько я чуть позже поняла – моё решение не светить новую леди Джейн оказалось верным – слишком явные перемены могли привести к лишним вопросам, а там и к инквизиции. А мне такого вовсе не нужно… Но нет-нет мой характер всё же прорывался в язвительных фразочках и нежелании починяться.

От воспоминаний, к горлу снова подступили слёзы, обжигая своей едкостью и выжигая что-то внутри. Ну зачем я здесь? Для чего? Я ведь самая что ни на есть попаданка! Обычно у таких людей есть некая миссия. Вот только за двенадцать с лишним месяцев пребывания тут, так и не выяснила, в чём же она (миссия) заключается.

Вздохнув устало, отёрла рукавом ученической рясы слезы с мокрых щёк, и прилегла на жёсткую узкую лавку. В самом начале по ночам, боясь с неё свалиться на холодный, каменный пол, мне приходилось балансировать и спать урывками. И это негативно сказывалось на моём состоянии в дневное время: монахини пахали покруче многих рабочих на заводах. Никакого перерыва на сон, перекур и иже с ними. Даже обед был каким-то скоростным, а после снова работа "отсюда и до заката". Со временем, конечно, привыкла и даже умудрялась высыпаться: отбой был в восьмом часу вечера, практически сразу же после скудного холодного ужина. Подъём в четыре утра и завтрак. И, должна сказать, завтраки я любила: мадам Эбби готовила наивкуснейший хлеб, поверх которого было позволено положить кусочек варёного мяса и ломтик тонкого сыра. Также подавали горячую кашу с добавлением малюсенького кусочка масла, и варёное яйцо. Вот всё это для меня было очень вкусным, и я ни разу не просыпала завтраки. Не могла себе позволить пропустить "пиршество", хотя порции были весьма умеренные, от такого лишний жирок точно никак не нагуляется.