Дзэн-буддизм.Уроки мудрости учителей дзэн - Страница 21

11. Юньмэнь Вэньян (864—949)

С середины VIII века Китай вступил в период нестабильности, борьбы и внешних нашествий. Централизованная власть династии Тан пала, и в 907 г. ее сменила группа небольших независимых царств, известных как Пять Северных Династий и Десять Южных Царств. Ситуация на севере сложилась еще более отчаянная из-за череды опустошающих голодо- моров. В конечном счете порядок восстановился, и в 960 г. Китай снова объединился, на севере образовалось царство Сун со столицей в Кайфэне.

Нынешний Китай сильно отличается от того, который был во время расцвета танских правителей. Его политическое и военное влияние, которое иногда простиралось до Ирана, было ограничено центральными областями, страну пропитывали настроения ксенофобии. Буддизм в целом переживал тогда ужасные времена: основные школы теряли свою силу, когда гибли их богатые покровители. В первые годы правления династии Сун произошло краткое восстановление контактов с Индией, родиной Дхармы, и небольшая группа индийских монахов снова отправилась в Китай, чтобы передать и перевести новые тексты. К концу X века произошло революционное изменение, касающееся распространения буддизма, — впервые был опубликован полный буддийский канон текстов на десятках тысяч отдельных деревянных табличках. Эта новая технология печати оказала глубокое влияние на дзэн-буддизм, поскольку сделала возможной публикацию многих записей бесед и изречений дзэнских учителей танского периода.

В ту бурную эпоху, в конце золотого века дзэн-буддизма, в прибрежном городе Цзясин, к юго-западу от современного Шанхая, родился последний великий китайский дзэнский учитель Юньмэнь Вэньян. В молодости его жизнь следовала образцу: поступление в монастырь, интенсивное изучение Винаи и священных писаний и период скитаний в качестве духовного паломника. Во время этих путешествий Юньмэнь встретился с Мучжоу Даомином, одаренным, хотя и довольно эксцентричным, учеником Хуанбо, который в IX веке был одним из главных учителей Линьцзи.

Мучжоу приобрел известность своими внушающими страх методами обучения, а Юньмэнь с самого начала своего обучения испытал их на себе самым болезненным образом. Придя в монастырь Мучжоу, Юньмэнь, как это было принято, направился в комнату учителя, чтобы попросить учить его, а когда Мучжоу услышал шаги Юньмэня в коридоре, он захлопнул дверь. Юньмэнь постучал, и Мучжоу сердито потребовал, чтобы пришедший сказал, кто он.

Юньмэнь смело ответил: «Это я. Я не знаю, что мне делать в жизни, и хочу, чтобы вы дали мне наставления».

Мучжоу открыл дверь, бросил взгляд на Юньмэня и снова захлопнул дверь.

На следующий день Юньмэнь сделал еще одну попытку, но случилось то же самое. Не испугавшись, Юньмэнь и в третий раз пришел к двери Мучжоу. На этот раз, прежде чем Мучжоу успел закрыть дверь, Юньмэнь попридержал ее ногой.

«Хорошо, — закричал Мучжоу, — говори! Говори!»

Юньмэнь начал говорить, запинаясь, но Мучжоу взревел: «Слишком поздно!» — и захлопнул тяжелую дверь, закрыв ее с такой силой, что она защемила ногу Юньмэня и случился перелом. Задыхаясь от боли, Юньмэнь обрел свое первое пробуждение.

Одна из интерпретаций этого события — обращать внимание на то, что Юньмэнь сказал о «я», когда впервые обратился к Мучжоу. Отказав ему в просьбе войти, Мучжоу показывал, что понятие «я» всегда приводит к закрытой двери, духовному барьеру. Удар по ноге Юньмэня был для Мучжоу способом вызвать у Юньмэня состояние «не-я». Ведь трудно поддерживать концептуальные мысли о «я» и «учении», когда вы испытываете такую мучительную боль!

После того как Юньмэнь еще некоторое время оставался у Мучжоу, он был послан учиться у Сюэфэна Ичуня, ученика Дэшаня и одного из самых знаменитых учителей, живших в то время. Как и Мучжоу, Сюэфэн презирал слова и понятия, полагаясь вместо этого на непосредственное переживание. Во время пребывания Юньмэня с этими двумя учителями у него сформировался собственный подход к учению. Когда у него появились свои ученики, Юньмэнь, как известно, тоже часто использовал свой посох и крик в качестве некой разновидности коммуникации, подталкивая обычный язык к его пределам.

В конечном счете Сюэфэн назвал Юньмэня своим преемником и позволил ему отправиться в паломничество к другим учителям и святым местам. Одно из небольших царств на далеком юге было основано семьей Лю в провинции Гуаньдон со столицей в Шаочжоу. Юньмэнь был приглашен семьей Лю и поселился в монастыре Линшуюань. Позже семья Лю специально для него построила монастырь на горе Юньмэнь, откуда он и получил свое популярное имя. Там Юньмэнь провел остаток своей жизни, подчиняя своих учеников той же убийственной дисциплине, которую в свое время испытал сам. После смерти тело Юньмэня было забальзамировано, благодаря этому оно мумифицировалось и сохранилось до настоящего времени, став объектом поклонения.

Юньмэнь никогда не учил и не давал наставления в традиционном смысле. Однажды он сказал своим монахам: «Зачем вы все бесцельно приходите сюда в поисках чего-то? Я знаю только, как жрать и ср...ть. Какой толк объяснять что-либо другое?» В подобном же духе он говорил: «Лучше, если я ничего не скажу и таким образом не буду обманывать вас... Вы должны сами прорываться к цели на свой страх и риск».

Даже в тех случаях, когда Юньмэнь говорил, многое из им сказанного было неприличным, иррациональным и парадоксальным Он не использовал язык для передачи концептуального смысла. Скорее, он использовал слова как психо-духовный инструмент, подталкивающий учеников к самому краю обычного размышления, а затем и за его пределы. Часто он отвечал ученикам нелогичными, явно бессмысленными утверждениями, скрывающими в себе глубокую истину. Например, «благая вещь не настолько благая, как ничто». Он также прославился тем, что на вопросы учеников давал необычные, хотя и полные смысла, ответы, которыми пытался вытряхнуть их из самодовольного состояния сознания. Он называл такие ответы своими «однословными барьерами» — испытаниями для прорыва к истинному опыту просветления своими собственными усилиями.

Например, его спросили: «Каково учение, превосходящее даже Будду и патриархов?»

Он ответил: «Сдобная булочка с кунжутом».

Что еще можно прибавить?

Хотя тактика Юньмэня для нас может показаться странной, использование парадоксального языка было вполне обычным в традиции махаяны, например в таком писании, как Алмазная сутра.

Цель этого в том, чтобы показать, что переживание и «содержание» просветления невозможно выразить обычным языком. Сам Будда говорил, что на некоторые из задаваемых ему вопросов ответить просто невозможно. Многие метафизические вопросы, объяснял он, имеют четыре возможных ответа, и все они неверные! Например, если Будду спрашивали, будет ли он существовать после своей физической смерти, он отвечал: невозможно сказать, что Будда будет существовать после смерти, или что он не будет существовать после смерти, или как существовать после смерти, так и не существовать, или ни существовать, ни не существовать. С точки зрения Будды, на такой вопрос невозможно ответить, используя язык, выражающий понятия традиционным образом. Любой ответ на подобный вопрос неизбежно попадает в ловушку дуалистического мышления «или — или», того самого, от чего дзэнские учители убеждали своих учеников отказаться. Таким образом, из ряда вон выходящие ответы Юньмэня были предназначены для того, чтобы вытолкнуть сознание учеников за пределы дуалистических понятий к свободе и простору просветленного восприятия.