Дыши (СИ) - Страница 19

- Мама, пожалуйста...! – я падаю на колени, – Пожалуйста... – Слезы из глаз. Я говорю тихо, еле слышно. Я нервно бегаю глазами от кухни до мамы и наоборот.

Она предательски молчит, закрывает глаза. Я беру ее руки и начинаю умолять.

- Не говори ему, прошу, мама...! – шепотом, сквозь слезы, – Я все исправлю...пожалуйста...!

Я слышу, как задвинулся стул на кухне. Скрип паркета. Я уставилась в проем между дверей кухни. Я замерла в ожидании. В ожидании чего-то плохого. «Нет, нет, нет, не подходи ко мне!» – думаю я.

Меня окутала физическая боль, а вместе с ней душа разрывается на части. Я зажмуриваю глаза и чувствую, как по всему телу бежит дрожь. Удары ремнем, его ругань себе под нос – как же знакомо. Я уже не плачу, когда он делает больно. Ну, скорее пытаюсь скрыть слезы. Я не хочу показать свою слабость. Но когда никто не видит, эмоции выплескиваются наружу. Я так устала, если бы вы знали.

Я находилась в ванной комнате очень долго. Переводила дух. Поджав колени, я облокотилась на дверь и слушала, что происходит в гостиной. Мои же мысли убивали меня, и я чувствовала себя такой слабой. Как котенок, который только-только родился. А хозяева, дабы избавится от лишних хлопот, убили его. Люди жестоки, даже по отношению к животным. Сколько бездомных собак на улицах города. Безжалостно выброшенные существа. А потом люди удивляются, почему они лают и кусаются. Да потому что мы сами делаем их такими: злыми и агрессивными. Даже жизнерадостный ребенок вырастит таким же злым, потому что люди сами сделают для этого все возможное.

Я открываю дверь в свою комнату. Мои вещи разбросаны по всему помещению. Книги, диски любимых групп , учебники, письменные принадлежности валяются на полу. Помятая одежда, открытый шкаф, разбросанные вещи, рваные плакаты. Я прихожу в ужас. Захожу в середину комнаты. Падаю на колени. Забираюсь под кровать и не нахожу того, за что так боялась. Рисунки. Мои глаза расширились, я широко открываю рот. Быстрым шагом иду по коридору. Я стучу в соседнюю дверь комнаты. Во мне кипит ярость.

- Что вы сделали?!! Где они?! Ответе! – дверь резко открывается, и я отлетаю в сторону.

- Что ты разоралась!?

- Где они?! Где мои рисунки? …Нет… – за плечом Дэвида я увидела окно, за ним дым. Я влетела в их комнату и ринулась к окну, – Нет...! – они горели. Горели в мусорном баке. Я развернулась к нему лицом, – Не трогай мои вещи. Не трогай меня. Не трогай мою жизнь, – в этот момент в проеме показывается мама, – Кто ты такой? Ты мне не отец, – я говорила спокойно. В моих глазах была ненависть, – Ты даже не человек…

Трудно описать все то, что я чувствую. Я ненавижу. Я прихожу в ужас, когда понимаю, сколько раз в моей жизни звучали эти слова. Моя жизнь, как снежный ком – собирает всю грязь и ненависть этого мира. Когда это все кончится?!

- Ах ты, тварь!

Я получила сильную пощечину. Мою голову откинуло в сторону, что я ударилась затылком об угол окна. Раздался крик матери. Он был готов убить меня. Я слышу, как бешено бьется мое сердце.

- …Ты чудовище. – я сползла по батарее, смотря на него ненавистными глазами.

- Замолчи! Замолчи, или я тебя сейчас ударю…!

- Дэвид! – мама подбежала к нему.

- Мне уже все равно… – я поднялась, хватаясь за подоконник, прошла мимо.

- Эмили! – мама пошла за мной.

Я закрыла дверь своей комнаты на щеколду. Хлынули слезы. Я сползла по двери, прильнув больным затылком, который гудел от боли. Я задыхалась слезами. Плакала взахлеб. Опять крики за дверью. Надоело. Тошнит. Устала. Хватит.

- Мне кажется, я умираю.

- Ты действительно так думаешь?

- Я хочу уехать отсюда.

Мы сидели с Жаклин на старом мосту, по которому проложена железная дорога. Нас окружали желтые поля. Вдали зеленеет лес. За 3 километра находился наш город. Видны многэтажки. Я любила приходить сюда, когда мне было одиноко. Ветер бьет в лицо, развивает волосы. Мы свесили ноги с моста. Жаклин поджигает сигарету и делает затяжку. Я знала, что она курит, знаю, какой образ жизни ведет, я знаю, что мы очень похожи. Ее мать тяжело больна, она заливает свое горе алкоголем. Жаклин хотела помочь матери, но та отказалась и от помощи и от самой Жаклин. Она не ночует дома или приходит за полночь, чтобы не видеть родные глаза матери, которая целыми днями только пьет и пьет. Мне кажется, будто мы понимаем друг друга с полуслова.

- Почему бы нам не сделать этого вместе?

- Ты это серьезно?

- Почему бы и нет? Я с детства хотела путешествовать. Это весело. Забить на школу, на уроки…

- …И, в конце концов, стать необразованными и ждать, пока наш мозг станет деградировать. Так? – мы засмеялись, – Мы станем бомжами, без денег и без будущего?

- Скорее всего, мы умрем. Мы свяжемся с бандой преступников или наркоманами. Они подсадят нас на наркоту, и вскоре мы сгинем от передоза.

- Как весело, – с сарказмом сказала я.

Меня поражало ее чувство юмора, и превращать плачевные вещи в более смешные. Она явно сумасшедшая и мне это нравится.

- Из-за чего тебе хочется уехать?

- Мне надоели принципы этого города, моей жизни, школы. Надоело все…

Мы замолчали, смотря в пропасть.

- Поезд.

- что? – смутилась я.

- Поезд. Вставай.

- Почему ты не сказала этого позже… – я лениво пытаюсь встать.

- Тогда нам бы пришлось прыгать, чтобы спасти наши скучные жизни.

Поезд пронесся между нами. В промежутках между вагонами мелькало лицо Жаклин. Мы смотрели друг на друга. Ее рыжие волосы закрывали пол лица. Усталые руки, изможденный взгляд, темная одежда. Она так же, как и я, устала от такой жизни. Но она не хотела этого показывать. В ней была какая-то искра, которая зажигала в ней и в окружающих веселое настроение.

- Он конкретно достал тебя?

- Они оба хотят, чтобы я исчезла из их жизни, – я шла по рельсам, раскинув руки в воздухе, чтобы держать равновесие, – Я больше чем уверена, что им будет совершенно наплевать, куда я пропала. Может меня завтра собьет машина. Им. Все. Равно.

После минутного молчания Жаклин, наконец, заговорила.

- Хочешь развлечься? Только мне нужен один звонок.

- Хорошо. Что ты предлагаешь?

- Тебе должно понравиться.

- Хвати с меня сюрпризов. Помню, я была в шоке, когда вы устроили один из них.

- Что происходит между тобой и Эваном? – я соскользнула с рельс, – Я знаю его слишком хорошо, чтобы понять, что с ним что-то не так. После той вечеринке у Джейка он странно ведет себя. Не знаю как ты, мы плохо еще знаем друг друга.

- Ты с ним хорошо общаешься?

- Да, мы дружим еще с детства. Я люблю посещать его концерты и прочее. Он мне, как брат. И, кстати, ты не ответила на вопрос .

- В наших отношениях ничего не изменилось. Мы ненавидим друг друга. – я задумалась, не вру ли я самой себе.

Жаклин сузила глаза и пристально посмотрела на меня. Я не могла не улыбнутся от ее взгляда. Она достала телефон и набрала нужный номер.

- Куда мы идем? Что это за звуки?

Мы пробирались через полуразваленные стены заброшенного здания. Глухие голые стены наводили тоску. Разбитые окна, облезлая краска, выступающие пруты из стен, длинные коридоры.

- Что это за место?

- Сюда, это здесь... – Жаклин потянула меня за руку, и мы оказались на улице.

- Что это?

- Рампы.

На большом пустыре находилась наклонная площадка, углубленная в землю. Сооружение напоминало большой котлован, в котором разъезжали скейтеры. Бетонные стены разрисованы граффити. Нас окружали 2 заброшенные здания, вдали виднеется кусочек океана. Сухая желтая трава, осколки от разбитых бутылок и окон. Звук колес эхом разносился по всей территории. Глухое звучание музыки полностью заглушали смех и разговоры присутствующих. Среди незнакомых лиц я нашла лицо Джейка. Он сидел на краю рампы с бутылкой минералки.

- Ну, пошли?

Я ступала в след Жаклин, немного нервничала. Атмосфера, стоявшая в этом месте, была мне незнакома. Я впервые нахожусь в компании таких людей. Они так же, как на концерте, не похожи на других. Их рваная, запачканная одежда смотрелась на них не так отвратительно, как смотрелась бы на обычном прохожем.