Дым старинного камина (Авторская сказкотерапия) - Страница 31

И так происходит каждый год. События моей жизни повторяются бесконечно, и я устал. Но я знаю, как вы, смертные, цените свою мгновенную жизнь. Я хочу предложить тебе обмен. Твоя душа войдет в мое тело и соприкоснется с безвременьем этой земли, где одно пространство рождается из другого, и за ним следует еще одно за одним, уходя в бесконечность. Я же войду в твое тело с опытом твоей жизни и отдохну от вечности.

Он остановился и посмотрел на меня. Отчаянная радость охватила меня: не ждало ли меня в этот момент самое прекрасное из путешествий? Я кивнул головой, ожидая чуда превращения, но рыцарь наполнил два кубка темным и густым вином из старого кувшина и протянул их мне:

– Выпей! – сказал он. – И что-то прояснится в твоей голове. Он улыбнулся:

– К тебе вернется память. Ведь мы уже совершили обмен много лет назад. Ты вернулся в эту землю, чтобы наши души опять обрели свои собственные тела.

Я глотнул и осушил до дна его кубок и воистину вспомнил все, что он говорил. Это я, да, это я был тем крестоносцем, чье безумие претворилось в волшебство вечной жизни.

Мы долго оставались вместе, не в силах расстаться. А потом пришла весна. И снова в громе небес яΫ²илась волшебная дева пустыни и стала танцевать. Дивное Цветение весны захватило меня, словно я видел это в первый раз. Я уже не различал, кто из нас был крестоносцем, скорее всего, мы оба были одно целое, когда страшная буря охватила пустыню. Крутящийся вихрь стал приближаться к деревьям, и не помню, кто из нас сломал копье и вместо оружия швырнул кувшин с вином пустыни в смертоносную воронку самума. Разом все смолкло. В том самом месте, где лежали осколки разбитого кувшина, застыла женская фигура. Голова ее была опущена на колени, а руки бессильно вытянулись по песку. Не узнал ли я в этот момент Неффу? Какие-то звуки вырвались из ее груди и, слившись в мелодию песни, понеслись в неведомую высь. И каждый звук ее песни заставлял ее расти, как волну, еще несколько мгновений, и она действительно превратилась в сверкающую воду вздыбившегося ручья. И он весело помчался от одного дерева к другому, словно отмечая древний путь крестоносцев. Рыцарь стоял рядом со мной или я стоял рядом с ним, не могу постигнуть, ибо, говорю вам, обменявшись опытом жизни друг друга, мы были одним целым. Самое главное, что дело крестоносца нашло завершение, путь его и труд был закончен. Отныне ручей нес воды к оливам. Новый оазис родился в пустыне, и это рождение, вероятно, стоило подвига, вдохновившего когда-то крестоносца на спасение Гроба Господня.

Когда взрослого человека посещает беда, он часто превращается в ребенка. Тогда поступки его кажутся нелепыми или смешными, во всяком случае, мало соответствующими обстоятельствам.

Альбер Винт, артист королевского театра, собираясь покончить с собой, разучивал свою последнюю роль. То ли всегдашнее стремление к красоте, то ли привычка к игре требовали от него даже в этом случае особого выражения, что можно было бы определить как театральный эффект. Он сознавал свою слабость, понимая, что природа его будет противиться насильственной смерти, и поэтому искал значительных декораций, фон которых придал бы ему решимости выполнить задуманное. До мельчайших деталей Альбер продумывал свой туалет и сцену своего конца. Конечно, это произойдет на закате. Мост через Гурону– самое подходящее место. На ажурной решетке перил изображены танцующие русалки, и сказочная прелесть моста, подчеркнутая старыми ивами на обоих берегах, преданно служит не одному поколению влюбленных. «Свидание у русалок», – и от этих слов чье сердце не сожмется сладко в предчувствии грядущей радости или от воспоминания о минувшем! И вот в момент, когда солнце коснется воды и золотая дорожка, соединяющая залив с устьем реки, станет быстро таять, на мост влетит карета, запряженная шестеркой взмыленных лошадей. Траурные ленты будут вплетены в их шелковистую гриву, и белизна благородных животных подчеркнет их печальную миссию. Кучер в старинной ливрее соскочит на землю и с почтительным поклоном отворит золоченую дверцу кареты. Из нее легко выскочит человек в безупречном черном фраке, белых лайковых перчатках, высоком цилиндре. Он подойдет к середине моста, быстрым движением преодолеет перила, на мгновение улыбнется заходящему солнцу. Может, шепнет ему: «Погоди! Я за тобой». Затем достанет пистолет и выстрелит себе в сердце. Тело его рухнет в воду, подняв в воздух прозрачные брызги. На месте падения разойдутся круги и вдруг всплывет букет алых роз, которые он держал в руке. Они медленно поплывут к морю, а его уже никогда больше не будет. Да, со слов потрясенного кучера и случайных прохожих газеты подробно опишут эту прекрасную смерть человека, принадлежавшего искусству: «Погасла недолго блиставшая звезда королевского театра. Всем известный артист Альбер Винт ушел из жизни, гордо швырнув ей в лицо перчатку». Затем будет некролог, затихающий шум сплетен, догадок – и все. Пожалуй, самое страшное таилось в этом «и все». Оно представлялось ему то в виде беззвездной ночи над морем, то бесконечной пустыней, где каждая песчинка была когда-то человеком, жившим на земле. Безмолвие и покой! Вот к чему он стремился, и грустная радость предвкушения их легкой прохладой веяла на пламя, пожиравшее его воспаленный мозг.

Но как все-таки случилось, что он должен бежать из жизни? Что повлияло на судьбу, всегда столь благосклонную к его стремлениям и мечтам? Отчего словно крылья коршуна, закрыли от его глаз свет солнца, радость дней? Что за ужас овладел им и гонит в могилу?

Альбер ринулся в воспоминания, пытаясь найти следы безжалостного божества, которое разрушило его счастье. Ведь он всегда сам творил свою судьбу. Его сокровищница была в воображении, и, если жизнь в чем-либо отказывала ему, Альбер с лихвой возмещал это в мире фантазий. И, видя его творчество, Рок уступал, воплощая его мечты в действительность. Артист вспомнил свои победы. Да, ему было что-то около двенадцати лет, когда он впервые попал в театр. Впечатления его вылились в могучий порыв стать на подмостки рядом с теми, кому аплодировали, кто жил героическими чувствами и умирал, осыпанный цветами. «У мальчика нет никаких данных для сцены!» – заявил директор театра его отцу, который, вняв мольбам сына, привел его за кулисы. Вслед за этими словами он был раздавлен, как лягушка, экипажем, вылетевшим из воображения маленького Альбера, а ночью весь театр, затаив дыхание, следил за игрой великого артиста Альбера Винта. Не прошло и года с тех пор. Однажды мальчик случайно подменил заболевшего актера гастролировавшей труппы и остался на сцене. А скоро свершилась и его месть. Директор театра, нанесший ему оскорбление, ночью был сбит почтовой каретой и умер под копытами лошади. Конечно, это было совпадение, но в его жизни они происходили слишком часто, чтобы не задуматься над ними.

Вот ему двадцать лет. Он охвачен жаждой любви. Любви необычайной, прекрасной, способной соперничать с чувствами шекспировских героев. Но где найти несравненную Джульетту? Кто таил в себе сердце Офелии? Они были, он не сомневался, однако его требования заключали почти невозможное. Ему хотелось той божественной гармонии, когда бы и его возлюбленная видела в нем Ромео или Гамлета. А ведь именно в этом и заложено чудо и величие истинной любви – встреча двух равных! Двух предназначенных друг другу с самого рождения. Увы, в глубине души Альбера таился робкий ребенок, надевший маску героя, чтобы скрыть свою беззащитность. Даже встретив свой идеал, он не был бы уверен, что будет достоин его и сможет внушить ответные чувства. И он выдумал себе возлюбленную О-о! Знатность и благородство ее ни в ком не вызывали сомнений. Искусство же стало ее единственным гением, которому она служила и верила. Сложные мотивы помешали ей самой вступить на стезю творчества, но во всем мире не нашлось бы более горячего поклонника, более тонкого ценителя и судьи, чем она. Щадя самолюбие юных талантов, она скрывала свое богатство и, если оказывала помощь, то делала это тайно. Имя ее было неизвестно и не могло служить пищей для пересудов суетной толпы. И вот в ее сердце вошел бедный артист, не имевший в жизни ничего, кроме таланта. Приезжая на спектакли, она прятала лицо под густой вуалью, выбирала самую незаметную ложу и из глубины ее смотрела на своего возлюбленного, впитывая в себя каждый его жест, каждый звук его голоса. Нет, она никогда не аплодировала ему, но скромный букет цветов всегда ожидал его в гримерной. Сердца любящих знают без слов, видят без глаз, понимают без объяснений. Они чувствовали друг друга. Альбер ощущал ее присутствие среди сотен людей, собравшихся в театре. Мрак зрительного зала весь умещался в ее громадных расширившихся зрачках. И он играл только для нее. Нет, он играл для искусства, вплетая в него свою любовь. Сосредоточив внимание на какой-либо детали во внешности своей партнерши по сцене, Альбер мог представить себе, что перед ним его возлюбленная незнакомка. О, как он жил и творил в те счастливые минуты! По кусочкам он собирал образ своей идеальной дамы. Вот волосы Аннет, темные, блестящие, тяжелые, как воды реки Гуроны. Конечно, точно такие же у его таинственной незнакомки. Голос Мари, тихий, но отчетливый и проникновенный, словно исходящий из самых глубин души, был одновременно голосом его единственной. Хрупкий стан Вероники, нежные глаза Лоры, тонкие руки Иветты, походка Каролины… Все восхищавшее Альбера немедленно становилось достоянием его возлюбленной. И он, упоенный своим неземным чувством, считал себя счастливейшим на свете.