Дьявол, я пришла договориться! (СИ) - Страница 7

‒ Тебе больше нечем заняться, прислужник тьмы? ‒ раздраженно вопрошает незнакомец. ‒ За кого ты меня принимаешь? Не обращайся ко мне так, будто мы приятели. Это мерзко. К тому же я не обязан являться по первому твоему зову.

‒ Но явился ведь, ягненок, ‒ резонно замечает Ацелестий, бодро шагая обратно к моему дереву.

О, мяско все-таки вышло погулять.

И это, значит, Ягненок?

‒ Не смей называть меня так. ‒ Интонации парня пронизаны певучестью, и общую композицию не портят даже нотки злости. ‒ Твоя надоедливость угнетает. Я ответил на твой зов только потому, что не хотел, чтобы ты беспокоил остальных по пустякам.

‒ Не нуди, зануда, и оцени-ка вот эту красочную картину. ‒ Ацелестий с хитрым видом пихает новенького в бок, отчего последний морщится, и указывает на меня. ‒ Беляночка, на которую не реагирует «темный хват».

Новый парень поднимает голову. Вот теперь я могу рассмотреть каждую деталь его внешности.

Ай-ай-ай, держите меня вдесятером, пожалуйста, а лучше привяжите к хорошо закрепленным предметам. Ух, хорош!

И на каких фабриках производят таких куколок? Вот серьезно. После прыщавеньких и небритых рож одногруппников, которые мне приходится лицезреть каждый день, этот экземпляр ‒ просто услада для моих утомленных очей.

Стройный и смазливый. Кожа оттенка молока без единого изъяна и на вид гладкая настолько, что хочется немедленно общупать. Прямые волосы ниспадают до самой поясницы, а их цвет соперничает с заснеженными вершинами гор. Одет он в светло-серую футболку, темно-серый пиджак и брюки, плотно облегающие его стройные ноги. Вокруг шеи плотно примостился черный шнурок с вытянутым полупрозрачным кристаллом.

Не знаю, чего мне там не хватает в моей разносторонней жизни, но я почему-то накрепко залипаю на выпирающих ключицах парня. Какие же залипательные холмики, блин-на!

‒ Кто это?

Ух. От его голоса что-то внутри меня сжимается. Ощущения такие же, как при звуках мурлыкания котиков. А что хочется сделать, когда котик мурчит? Правильно. Облобызать до самого хвостика.

Замираю с поднятой ногой и усиленно задумываюсь.

Что я собиралась сделать прямо сейчас? По-моему, покинуть свое убежище и…

Облобызать котика.

Вот бы парниша удивился, если бы я накинулась на него со своей спонтанной нежностью.

‒ Моя добыча, ‒ умилительно щурясь, отвечает Ацелестий и облизывает уголки губ.

‒ Из новой партии грешных душ? ‒ Незнакомец хмурится. Глаза у него тоже необычные. Серые с серебристыми ободками по краям, и сияют, будто блики в зеркальном отражении. ‒ Я не вижу признаков разложения.

‒ И я не вижу. ‒ Ацелестий скребет ногтями по стволу дерева. Его когти исчезли ‒ надеюсь, надолго. Он жадно втягивает носом воздух и дергает указательным пальцем, подзывая меня. ‒ И беляночка ни в какую не слушается команд. Плохая девочка. Очень плохая.

‒ Чего ты хочешь от меня? ‒ спрашивает второй парень. Хоть его голос и звучит равнодушно, смотрит он на меня, не отрываясь. Изучающе.

‒ Помоги мне ее приструнить, ягненок.

Какой-то нечестный расклад. Ацетон себе группу поддержки обеспечил, а что насчет меня? Меня-то кто поддержит?

«Котик» холодно смотрит на Ацелестия.

‒ Не припомню, что нанимался тебе в слуги, сумрачный.

‒ Какой ты меркантильный, ягненочек. За просто так ничего не делаешь. ‒ Ацелестий игриво проходится пальцами по плечу собеседника и в следующую секунду едва уклоняется от удара его локтя. ‒ Ай-ай, легче, пупся. У нас же с тобой любовь.

‒ Еще раз коснешься меня, мерзость, и лишишься руки, ‒ вкрадчиво обещает тот, которого я всего минуту назад хотела добротно облизать.

Ой… то есть облобызать.

Даже мне становится чуточку жутко. Кто же знал, что такой красотуля одним взглядом может по стенке тонким слоем размазать?

‒ Брось, ягненок. Чего ты сразу злючишь? ‒ Ацелестий поднимает руки с раскрытыми ладонями и примирительно скалится. ‒ От тебя не убудет, если чуток подсобишь.

‒ Прогнившие очаги ‒ ваша подведомственность. ‒ Парень складывает руки на груди и пожимает плечами. ‒ Если бы с этой партией грешных было что-то не так, мы бы уже получили сигнал. А сейчас я просто-напросто теряю здесь время, выслушивая твой писк, сумрачный.

‒ Да, знаю я, знаю, какой докучливой может быть ваша шарашка. ‒ Ацелестий морщится. ‒ Не нуди, сияющий.

‒ Рад за тебя и твою осведомленность. И раз уж тебе докучает мое занудство, я с большим удовольствием покину это смердящее место, ‒ сухо откликается второй парень и разворачивается, чтобы уйти.

‒ Погоди, погоди, погоди! ‒ суетится Ацелестий и в один прыжок преграждает путь «сияющему».

‒ Что еще?

‒ Один разочек. Протяни руку помощи, а? Ну, или ногу. Ухо. Палец. Чего побольше по размеру ‒ не важно, в общем. Мы ж неплохо сработались, м? Не в службу, а ради нашей бессмертной любви!

‒ Пшел от меня, ‒ последнее котик произносит с утомленным вздохом. ‒ Меня не интересует гниль. Сам разбирайся со своей помойкой.

Это он кого «гнилью» обозвал?

От возмущения готова чебурахнуться с этой сосны прямо сейчас и пойти теребить длинные локоны вон того смазливого индивидуума в пиджаке.

Что это он себе позволяет?! Какие нелицеприятные речи толкает! Шлепнуть такого надо! В смысле словесно приструнить, морально укокошить и метафизически прищучить. А не ладошкой в районе южного и северного полюсов похлопать.

Оценивающе смотрю со спины на зону ниже пояса небезызвестного сияющего. Как говорится, большие пальцы вверх и куда скидывать свои «лайки»? Лично я бы разок, ‒ а, может, и все пять, ‒ да прошлась ладошкой по таким округлостям. Исключительно как эстет и ценитель прекрасного. Ради вдохновения!

У меня в жизни одни бесцветные законодательные акты перед глазами да миллионы стопок бумаг. А впереди, похоже, перспектива влиться в ряды офисных служащих. Скучища.

«Все зависит от того, как ты себя преподнесешь этому миру и тому, кто рулит наверху, ‒ говорит порой моя тетя, пуская дымные кольца и тыкая тлеющей сигаретой в небо. ‒ Или ты «корпоративный раб», или «полезный член общества». Или «утомленная особь, из которой выпотрошили что-то шевелящееся», или «создательница новой жизни». Как будешь себя чувствовать и относиться к себе, так будут относиться к тебе и окружающие».

Как-то так.

А что насчет меня?

Я ‒ личность с большущими амбициями, великими идеями и чудесными планами, но которая уже слегка подустала от бумажной работенки. И да, признаюсь, мне хочется шлепнуть по булкам того красавчика.

О как меня крутит! Резко выдернули из скучных будней, и глядите, что получилось: который раз уже истребляю в себе желание наброситься на совершенно незнакомого парня. И это при том, что за последние годы из мужской половины планеты хоть какой-то интерес у меня вызывал только кот Петрович, проживающий на детской площадке и неплохо отожравшийся на халявных подачках от жителей ближних домов.

‒ Если бы мог разобраться сам, не стал бы рисковать и приближаться к Границе. ‒ Ацелестий подходит чуть ли не вплотную к собеседнику. Настырный малый. ‒ Переход почти состоялся, и тут с семнадцатой возникли проблемы.

‒ Какие проблемы? ‒ Сияющий жестом показывает тому отодвинуться подальше и морщит нос. В общем, по-прежнему корчит из себя бездушную сосулю. ‒ То, что «темный хват» на эту душу не действует, я понял. Но ваши игрушки и раньше барахлили. Упакуй последнюю вручную, и проблема исчезнет. Не мне учить тебя вашей мерзостной работе. И прекращай дергать меня по мелочам. Наше сотрудничество ‒ это не привилегия, а вынужденные меры. Так что не злоупотребляй, сумрачный.

Парень обходит Ацелестия, но тот вновь возникает у него на пути.

‒ Об одном прошу, ягненок. Стащи беляночку с ветки. Стащи и возвращайся на свою солнечную полянку к сусликам и белочкам. Что тебе стоит? Просто проникни под…