Двуликий мир - Страница 2

Но разве сможет он без «звездных дорог», как называл Тим свои ночные прогулки? Сможет ли без тусклого света фонарей на улицах, без мягкого шуршания шагов в тишине, без таинственных огней ночного неба? Без далеких мерцающих звезд – друзей своего одиночества.

– Тимофей, спускайся! Чай стынет! Тимофей!

Крик отца вернул парня к действительности. Тим вздрогнул, поморщился: ненавидел, когда отец называл его полным именем, словно кота какого-то. Вот мама всегда именовала коротко: Тим, и все. И никогда не сюсюкала с ним, сколько Тим помнил. Почему она не взяла его с собой, когда уходила от отца?.. Где она сейчас, чем занимается? Не пишет, не звонит. Неужели ей совсем наплевать на них? Впрочем, это ее выбор. Ее решение. Ладно, и вправду пора спускаться.

Как только Тим прожевал первый бутерброд, отец тут же спросил:

– Надеюсь, ты не забыл о собеседовании?

Тим сделал большой глоток холодного невкусного чая, выигрывая время на передышку.

– Тимофей, ты должен пойти, – отец верно разгадал его замешательство, – это хорошая работа. Как раз для тебя. И на твои тренировки время останется…

– Папа, Валерьич обещал меня устроить в наш клуб. – Тим посмотрел отцу в глаза. – Помощником. Уже в сентябре. Буду учить детишек делать сальто… Причем за хорошую зарплату.

– Нормальные деньги за такую работу не дадут. – У отца по шее пошли красные пятна – первый гневный признак. – А в кузнице тебя ждет отличный заработок… И, знаешь, сынок, пора прекратить эти твои ночные похождения.

– Может, хватит за меня беспокоиться? – Тим отставил кружку в сторону. – Хватит переживать? Я уже сам могу принимать решения, что и как мне делать.

– То-то весь дом на мне, – не удержался от ехидства отец, – ты знаешь, во сколько обходится его содержание? Лишь обновил забор, как начала протекать крыша… Тебя же первого на твоем чердаке затопит!

– Ладно, – резко произнес Тим, вставая, – я пойду в эту твою кузницу, ясно? Но если меня не примут – не обессудь. А тренировки не брошу, уж извини.

– Только захвати свои лучшие рисунки. – Голос отца сразу же подобрел. – Например, тот хорош – где узор из виноградных листьев и этих… звездочек, такой любопытный орнамент. И несколько своих карт старинных… Собеседование на два часа, не опоздай.

Тим не ответил, лишь кивнул. Машинально потер левый локоть – дурацкая привычка – и вдруг ощутил под пальцами шероховатый рубец. Вчера этой раны не было… Пригляделся – короткая толстая полоса запекшейся крови, как будто хорошо так прошелся по кирпичу. Вспомнил оранжево-зеленую вспышку и вдруг ощутил – правда. Была погоня, странный допрос и жуткая боль.

– Ладно, пойду на собеседование, а после – в зал, – буркнул, видя, что отец внимательно следит за выражением вмиг побелевшего лица сына. – Пока.

Тихо. Лишь ночь и серебро.

Тает вдали сияющее покрывало Звездного Моста; скользят по небу тонкие иглы призрачного света, льдистые осколки блуждающих искр. Безликие, равнодушные огоньки – чужие для людей миры, холодные, недружелюбные звезды.

Но не для всех. Не для Селестины.

Плавно взмахивая тяжелыми крыльями, гигантские совы облетают самую высокую башню полуразрушенного замка. Ее тонкий шпиль отчетливо виден при нежном сиянии звезд, усеявших небесную ткань. Хоровод из сов то разлетается на некоторое расстояние, то вновь сжимает черное кольцо, но движение по кругу неумолимо продолжается, словно бег стрелок на циферблате старинных часов, отсчитывающих в холле родового гнезда третью сотню лет.

Собрание началось.

Но Селестина не спешила. Завидев сов, она приземлилась на верхушку сосны, росшую невдалеке от старого замка. Покачалась на ветвях, полюбовалась звездами. Мелькнула шальная мысль не прийти на семейное собрание, но нет – так нельзя. Накажут.

Не выпустят больше, запретят ночные прогулки…

Вздохнув, Селестина резко взмахнула руками, свечкой взмывая в небо, перевернулась вокруг себя и, уйдя в пике, в самый последний момент уцепилась за одну из нижних ветвей. Спружинила, побалансировала немного, аккуратно сползла по стволу и тут же сорвалась с места – перешла на легкий бег, устремляясь по направлению к семейной обители.

Тени от высоких и узких проемов окон падают на мозаичный пол: третий росчерк света – место для Селестины.

Собрание встречает появление девушки неодобрительным гулом: никто не любит запоздавших.

Старый Йозеф, глава семьи вот уже двести пятьдесят лет, развалившись на троне-кресле с подлокотниками, тускло мерцающем позолотой в самом центре залы, окидывает девушку цепким внимательным взглядом. Рядом с ним, по левую руку, стоит отец – задумчив, неподвижен, даже не смотрит на дочь. Обижается? Недоволен?

Подумаешь, опять опоздала… Разве объяснить, что в такую звездную ночь лучше полазить по деревьям, попрыгать с камня на камень, искупаться в теплом ночном озере, чем выслушивать нудные речи на поднадоевших семейных сборах.

Селестина приземлилась на очерченный для нее луч звезды, села на колени, скрестив ладони, как положено по уставу, и замерла, ожидая худшего. Но все же надеялась, что пронесет и в этот раз.

Напрасно.

– Подойди ко мне, Селест.

Девушка неслышно вздохнула. Ну, что же собирается сказать в этот раз старый хрыч? Накажет? Вряд ли… Может, все-таки не стоит волноваться? Медленно поднявшись, Селест прошла по лучу звезды и остановилась в самом центре.

Йозеф окинул ее тяжелым, внимательным взглядом.

– Мне надоели твои фокусы, девочка, – четко проговаривая каждое слово, произнес глава семьи, – ты становишься неуправляемой… Как и твой отец.

– И чем же отец опять провинился? – развязно произнесла Селест, глядя Йозефу прямо в глаза. – Разве он плохо выполняет твои маленькие поручения?

Селест всегда делала так: отвечала ударом на удар. Хотя вряд ли кто в этой зале не знал, что отец девушки, Тимур Святов, – лучший разведчик астров, доверенное лицо старого хитреца.

Йозеф не ответил. Некоторое время он размышлял. И вдруг лениво взмахнул рукой.

Повинуясь его жесту, из-за трона вышел человек. Он был напуган, но изо всех сил старался не показывать этого. Селест внимательно присмотрелась к нему: невысокий, с выпуклым, немного отвисшим животом, уродующим контуры его длинного черно-желтого одеяния, слишком маленькая голова на короткой шее. Черные зрачки прищуренных глазок словно бы пульсируют желтым и подтверждают догадку – лунат.

– У этого человека пропала ценная вещь, – сказал Йозеф, – и он указывает на тебя.

Сердце девушки словно облилось кровавым кипятком, на один миг она перестала дышать… Раскрасневшиеся после полета щеки побледнели – она узнала этого двуликого.

Две недели назад они посещали дом толстяка луната – декана известного московского института. Селест отказали в поступлении. Именно этот толстяк довольно высокомерным тоном пояснил, что принимают только самых одаренных. Учеба в стенах лучшего из вузов – лишь для самых-самых талантливых абитуриентов. Селест обрадовалась, что ее не примут в институт, а значит – разлука с отцом откладывается на некоторое время. Но ведь пришлось выслушивать долгую и нудную речь о ее «профнепригодности». Конечно, если бы и хотела девушка учиться, то только здесь, в АДИ – Академии Двуликих Искусств. Но для нее, как для астры, вход в сие заведение был заказан. Пока лунаты правят этим миром, ни один астр не сможет спокойно постигать премудрости двуликой мистики. Самой Селест этого и не надо было – ее с малых лет обучал отец. А отца с некоторых пор учил сам Йозеф… Да и не хотела девушка вновь сесть за книги и тетради, пусть и среди студентов престижного вуза, хватит и вполне удачного завершения средней общеобразовательной школы.