Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Страница 3

— Я прошу дозволения подышать свежим воздухом и побеседовать с отцом… Наедине. Затем Бальдр покинет наш чертог, и никто не будет препятствовать ему в этом, — и всё же… Пользуясь случаем, кое-что я могла пожелать и для себя. Локи усмехнулся и неодобрительно покачал головой, но спорить не стал, лишь побеждённо улыбнулся и сделал рукой широкий жест, мол, иди, твоя воля. К чести бога лукавства надо признать, что у него было принято держать своё слово. Когда Хельга удостоверилась, что со мной всё в порядке, и я могу подняться с постели, Локи действительно оставил нас наедине, но избавиться от сопровождения в виде стражи нам не удалось. Как забавно, неужели бог обмана опасался, что Бальдр может похитить меня подобно ему самому?..

Взяв отца под руку, я уже покидала покои, когда вездесущий бог лукавства ловко поймал незваного гостя за локоть, на миг задержав его. Бальдр остановился, полный достоинства, и медленно повернул красивое молодое лицо к собеседнику. Затаив дыхание, я взволнованно наблюдала за ними. Окинув аса долгим оценивающим взглядом, Локи жестоко улыбнулся, и глаза его сверкнули знакомым недобрым изумрудным отблеском:

— Ещё раз явишься в мой чертог без приглашения, светлый Бальдр, и на своих ногах больше не уйдёшь, помяни моё слово, — зловеще предупредил Локи, не сводя с ненавистного бога весны внимательных пронзительных глаз. Я с укором взглянула на супруга, однако в разговоре двух мужчин асиньям не было места, надменный ас не удостоил меня и взором. Бальдр презрительно сжал губы, но промолчал, только резким точным движением вырвал предплечье из цепких рук своего противника, после чего мы оставили покои золотого чертога и вышли в цветущие галереи. Я, наконец, смогла выдохнуть с облегчением — впервые за этот насыщенный событиями и впечатлениями день.

Мы неторопливо прогуливались с Бальдром, и, положив голову ему на плечо, я испытывала успокоение. Слабость отступила, и голова уже почти не кружилась, но отец всё равно бережно поддерживал меня, а в нескольких шагах позади молчаливой тенью следовала за нами стража огненных чертогов. Верные слуги отца дожидались возвращения своего господина у главных дверей, и только двое ловких незаметных стражников неизменно сопровождали его, смешавшись с воинами золотого дворца. Некоторое время мы молчали, и каждый размышлял о своём. Я сильно скучала по отцу, но мы стали видеться так редко и смотреть на мир настолько различными взорами, что я не знала, как завязать беседу, смущалась и просто тихонько наслаждалась его обществом. Для начала мне этого было достаточно. Бальдр был задумчив и мрачен, смотрел перед собой и вдаль, будто обдумывая какой-то трудный противоречивый вопрос.

Мне было несложно догадаться, в каком направлении текут его мысли, однако меня больше интересовало другое: что подвигло отца на столь решительный, почти отчаянный шаг? Почему сейчас, когда прошло столько времени после неохотно, но всё же принятого замужества? И что было бы, не лишись я так удачно сознания? Неужели Локи и впрямь мог так легко расправиться с верховным богом, более того — любимым сыном Одина и моим отцом? Была ли граница у этой пустой и необъяснимой ненависти? Я боялась узнать ответ. Сегодня судьба послала мне спасение, укрыла от беды, оградила от страшного горя и потери, но что произойдёт в другой раз? Как мне их примирить? Что я могла? Любовь к одному неизменно отравляла и губила другого.

— Сигюн… — ласковый голос отца, его мягкие прикосновения к моему лицу вывели меня из задумчивости. Подняв на Бальдра тоскующий ищущий взгляд, я закусила губу. Он всё знал. Мой милосердный отец способен был понять мои чувства, ведь к каждому он был так ровен, доброжелателен, нежен. Отчего ему, подарившему мне жизнь, было её разрушать?.. Отчего он, вовсе не обладавший крутым и вспыльчивым нравом бога огня, был так же беспощадно упрям? Прикрыв глаза, я остановилась, взяла его светлые руки, раскрыла губы и замолчала, не в силах выразить свою печаль. — Я спрошу единственный раз, последний: ты уверена, что не хочешь покинуть чертоги Локи? Если ты сомневаешься, если на сердце неспокойно, то всё остальное неважно. Я жизнь за тебя отдам. Ввяжусь в войну, обрушу на его голову Асгард, если придётся, пойду на преступление. Я огражу тебя от любой напасти, от любой беды, только одумайся. Пойдём со мной, и ты никогда больше не будешь горевать…

Солнце, смеясь, плескалось над головами, а затем разливалось мягким золотом по земле у наших ног. Беспечной Соль были неизвестны и неважны далёкие переживания Асгарда и уж тем более его маленькой крупинки по имени Сигюн. Её единственной проблемой было вовремя скрыться от страшного жадного волка, каждый день желавшего поглотить её ясный облик и согревающий свет. Однако тому было не суждено осуществиться до самого конца миров, а потому извечное преследование ничуть не трогало моего сердца, не вызывало сочувствия. Соль и Мани поплатились за себялюбие, за бескрайнюю гордость своего отца, навеки разлучённого с любимыми детьми. Нас же с отцом разделяла не вина и не порок, а глупость и упрямство двух враждующих сторон, не имевшие под собой даже первоосновы. Не сводя глаз с лица Бальдра, я вздохнула.

— Когда закончатся эти нелепые распри, отец? — с горечью в дрогнувшем голосе, произнесла я в ответ на его просьбу покинуть золотые чертоги, уже ставшие мне родными. — Когда Асгард, наконец, сможет вздохнуть спокойно и жить мирно? Мой любимый отец, мой светлый Бальдр, я заклинаю тебя: положи этому конец! Ты знаешь, я не уйду с тобой, потому что этого не желаю. Когда ты поверишь, что я люблю своего господина, люблю дитя, которое ношу под сердцем?.. Зачем тебе бередить зажившие раны, являться с войском в нашу обитель, провоцировать огненного Локи? Тебе — всеми любимому, лучшему из богов? Почему ты, такой добросердечный, понимающий, не желаешь проявить смирение и принять Локи как часть своей семьи?

— Он никогда не станет частью моей семьи! — в голосе Бальдра зазвучала сталь, льдом сковавшая мою душу. Сжав его ладони в порыве отчаяния, я отстранилась и отступила, с непониманием и обидой глядя на непримиримого отца. — Сигюн, — продолжал он уже мягче, снова бессильно протягивая ко мне руки, — мне трудно поверить в такую любовь, но я был бы несправедлив и слеп, если бы не признал, что бог огня хорошо заботится о тебе, — я с удивлением подняла на отца взор. Было ясно, как трудно даются ему слова признания, но всё же Бальдр проявил искренность и честность, и в моём сердце в какой-то миг забрезжила надежда. Так и не дождавшись от меня ответного движения, бог света сложил руки за спиной, взволнованно прошёлся туда-обратно и вполголоса продолжал:

— Ты повзрослела, выросла в красивую и хорошо воспитанную госпожу. Ты прекрасно выглядишь, и глаза твои блестят ярче драгоценных камней на роскошных нарядах, когда ты смотришь на него. И лукавый Локи — я это вижу — смягчается в твоём присутствии, забывает своё безрассудство. Поэтому долгое время я не беспокоил вас, хотя безнадёжно скучал по тебе каждый новый день, — Бальдр остановился подле меня, обнял ладонями мои щёки и долгим трепетным поцелуем коснулся лба. Я вздохнула: так сильно я переживала его отчаянные метания, печальный, полный горечи тон, умоляющий сжалиться взгляд ясных светлых глаз. Отец любил меня больше всего на свете — я это знала. Но что я могла поделать? Я не сумела бы сохранить свою семью, не ранив его чувства, как бы трудно это ни было. Собравшись с мыслями, Бальдр произнёс:

— Я пришёл в ваш чертог сразу, как только узнал о вторжении йотунов. Сигюн, ты могла погибнуть! Могла страдать, униженная и обесчещенная! Только чудо, провидение уберегло тебя! Ты понимаешь это?! Ты осознаешь, как близко ты была к пропасти?.. — я ничего не ответила отцу, только слабо улыбнулась, скрывая боль, сдерживая слёзы. Мой добрый наивный отец. Если бы он только знал, сколько раз я была в шаге от смерти! Смерть впервые улыбнулась мне уже в брачную ночь, зловеще выглядывая из тени новообретённого супруга. Если бы я боялась смерти, она завладела бы мной уже тогда. Но я не сдалась, не покорилась. Да, мы виделись с ней так часто, словно с ближайшей подругой, наречённой сестрой, но, может, именно поэтому она сама хранила меня от своего леденящего объятия? О нет, смерть уже давно не пугала меня. Были в жизни Асгарда явления и страшнее.