Дворянство. Том V (СИ) - Страница 52

Я пожал плечами и сделал ещё один шаг вперёд.

— Потому что боги, создавая своих детей, отдают крупицу своей силы, своего симбионта. Тем самым становятся слабее. А мне не нужно это ослабление, чтобы нашёлся такой же хитрец, как я, и бросил ослабленному богу вызов. Я уже создал своих детей, и они ждут лишь моего возвышения, чтобы стать моими матками.

— То есть, — я не выдержал и присвистнул от удивления, — ты создашь маток, которые будут производить новую расу, а сам при этом даже делиться силой не будешь?

— Мне нужна будет сила, чтобы очистить мир от других носителей, тех, кто не согласен с моим могуществом.

— Так ты, видимо, забываешь, — я сделал ещё один шаг вперёд, — что ещё есть бог-маг, который явно не позволит тебе проделать такую ересь.

— Его не будет, — хитро улыбнулся он. — Во мне сила Тианы, а она переварена с силой Бурдина. Уничтожая бога мутантов, я пойду сразу же на мага. И свергну и его. Я стану единственным богом, пускай и не девиантом, но избавившись от магии, миру будет только легче.

Выслушивая эти Наполеоновские планы, я не мог не удивиться такой неслыханной наглости. Неужели Владимир Петрович действительно думает, что он настолько всесилен? Неужели вот такой вот выродок достоин жизни?

Он же самый настоящий безумец, который хочет очистить мир от одной грязи, с его слов, чтобы заполонить его другой. И всё ради чего? Из-за скуки?

Нет. Скукой он прикрывается. Ему не скучно, ему слабо. У него нет столько сил, чтобы достигнуть того, чего он хочет. А это признак слабого.

— Слабак, — протянул я. — Ты не достиг своего пика, чтобы понять эффект скуки. То, что испытываю, например, я. Тебе хочется власти и силы, а это желание — желание немощного старика. Такого, как ты. Понимаешь, к чему я веду?

— Мне плевать на твои слова, девиант, — громогласно сказал Жожоба. — Перебью тебя и сожру. А затем я приду за богами.

После этих слов он сорвался со своего места. Его движения были медленными, как по мне. Скованными и не способными причинить мне боль.

Скучно с ним драться, слишком скучно. Предсказуемо.

Я даже не стал парировать его выпад. Просто стоял, ожидая, что он вот-вот коснётся меня. А в момент, когда несколько пар его рук устремились в ту область, где находится моё сердце, я просто сделала большой шаг в сторону, пропуская бешеного мутанта мимо себя.

Таким вот, играючи способом, я просто изводил его. Не позволяя коснуться себя, как это делал солдат со мной. Но каждый раз, пропуская его мимо, я касался его головы. Плеча. Спины. Живота и даже рук. Каждый раз по чуть-чуть вытягивая из него силу.

Но его было не остановить. Рычащий, орущий, ревущий сильнейший, как он думал, мутант, в каком-то приступе одичалости нёсся на меня всё с большим и большим рвением.

Он не понимал, почему он не может достать меня. Не понимал, почему не может победить.

А что вообще он мог понять? Он слаб. Немощен. Скучный.

— Знаете, Владимир Петрович, — я с разворота, всадил ему свою ступню в голову, откидывая от себя на десяток метров, — как я питаюсь носителями?

Мутант тут же встал на ноги и рванул с большим желанием убить меня.

— Мне достаточно коснуться его. Сердца, например, или тела…

Он пронёсся мимо в очередной раз, и в очередной раз я «откусил» от него кусочек.

— Вот, например, вендиго, — Жожоба опять прошёл мимо и опять лишился силы, — нужно сожрать тело своего соперника, чтобы получить усиление или способность, — опять коснулся и опять «съел» крупицу его симбионта. — А мне достаточно лишь посмотреть на слишком слабого носителя, чтобы высосать из него силу. И коснуться более серьёзного противника, чтобы…

Последующие атаки были лишь щекоткой для меня. Я даже в сторону не уходил, понимая, что не получаю никакого урона. Он дрался из последних сил, из последних сил пытался пробиться через мою защиту, оторвать от меня кусок или порезать. Но все его касания были бесполезны.

Я просто щёлкнул Владимира Петровича по лбу, и он отлетел от меня, но больше уже не встал. У него не было сил, чтобы встать. Не было сил, чтобы сопротивляться. И я в издевательской манере просто пошёл в его сторону. Продолжая говорить то, что не закончил.

— У меня есть причудливая способность, — я наступил на его руку. — Я могу питаться касанием, как и делал это долгое время. Мне жаль тебя, Владимир Петрович, — я посмотрел на его безумные глаза. — Мне жаль, что ты настолько слаб, что не способен есть так, как это делаю я. Несправедливо, правда? Ты живёшь столько столетий на этой земле, но так и не получил такую способность, как у меня, или более грубую, как у вендиго. И прямо сейчас тебя отделал юноша, который и половину человеческой жизни не прожил.

В следующую секунду что-то спрыгнуло в нашу «клетку». Когда я поднял голову к потолку, спрыгнуло ещё три тела, а затем, я с удивлением уставился на лицо моего помощника, верного слугу, Максима.

— Ярослав Алексеевич, — монотонно проговорил он, — нам пора.

— Куда это? — я не понимал, что происходит. — Ты что здесь делаешь и как сюда попал?

Максим лишь едва заметно ухмыльнулся в ответ и кивнул в сторону трёх силуэтов за его спиной.

Мне хватило одного взгляда, чтобы увидеть нечто могущественное. За спиной Максима, в каких-то двадцати метрах от меня стояли три великих существа. Их сердца слепили меня, и не так, как слепило сердце солдата-дикого. Они были величественными, могущественными… меня не покидало чувство, что я должен был пасть на колени и просить о пощаде.

Но я сопротивлялся этому чувству как мог. Всё из-за того, что чувствовал, что это лишь наваждение.

— Курьер, — прошептал Жожоба, поднимая одну руку и протягивая её к Максиму. — Ты пришёл за мной, чтобы я бросил вызов богу!

— Я пришёл, чтобы представить их, — отрицательно покачал головой Максим. — Но не вам, старый мутант, пошедший по неверному пути, а ему.

Жожоба повернул голову и посмотрел на моё изумлённое лицо, затем попытался засмеяться, но начал захлёбываться своей кровью.

— Дитя, — раздался голос от трёх силуэтов, которых я даже рассмотреть не мог из-за свечения. — Закончи своё дело и возвышайся рядом с нами.

Максим в это же время положил мне руку на плечо.

— Ярослав Алексеевич, и вправду, чего тянуть время? Пора заканчивать, а то, знаете ли, стоять тут, как-то скучно… — подмигнул он мне.

Меня немного поразили его слова, и… тут я всё понял. Понял всё насчёт этого самого Максима и насчёт его свечения над головой.

Получается, он всё время был тем самым курьером, покорным слугой богов, который был предвестником их прихода. Поэтому он не мог мне рассказать, сколько на самом деле ему лет. Именно поэтому он не мог до конца открыться мне.

Поэтому над его головой была эта сетка то ли телепата, то ли чего-то ещё. И всё время он был под носом. Всё это время!

— Обидно, да? — я опустил голову к сильнейшему когда-то мутанту. — Курьер всю жизнь был у тебя под носом. Он служил то одному носителю, который должен был возвыситься, то другому. И никогда не был на службе у тебя, старого мутанта.

— Захлопни рот, выродок, — плюясь кровью, завопил Владимир Петрович. — Ты недостоин…

Я наступил ему на горло, чтобы услышать хрип, и чтобы он замолк.

— Знаешь, я никогда не преследовал цель стать богом. Нет, разумеется, последнее время мой симбионт часто мне говорила об этом, — увидел его обезумевшие глаза и с большей, издевательской улыбкой продолжил: — Да-да, я разговаривал с ней почти всё время, как стал носителем. С ней и с другими, поглощенными мной сильнейшими. Даже трус Аляев, который в тайне прислуживал тебе, и тот разговаривал со мной, хотел пожить ещё чуть-чуть. Только это, старик, я надеюсь, что тебя я не услышу, ибо с тобой слишком скучно.

Ногу вдавил до хруста, затем под одобрительный кивок опустил руку на его сердце.

Симбионт сильнейшего мутанта втянулся в мою руку, словно был соком, а моя рука — трубочкой. Если бы я хотел, я бы ещё и изобразил этот противный звук, но не стал. Лишнее это.