Дворник - Страница 3

– Ах ты, полоумный придурок, ты что, следишь за мной? Не подходи, а то так закричу, что весь двор сбежится. Я поняла. Ты следишь за мной!

– Зачем мне это нужно? – совершенно спокойно спросил он.

– Потому что ты – маньяк! Точно – маньяк! А ну, отходи от двери!

Он отошёл, и она быстро прошмыгнула в подъезд. Как могла, скорее побежала по лестнице. А он стоял и смотрел ей вслед. Когда она преодолела пролёт, крикнул:

– Вам помочь? Сама вы не справитесь! До пятого далеко!

После этих слов будто крылья выросли у Дашки, она так быстро одолела расстояние до своей квартиры, что сама от себя не ожидала.

Дома сбросила одежду, постояла под душем и в бессилии упала на диван.

Как мерзко на душе. Хочется рыдать. Пара слезинок упала на подушку. Даша вздохнула и закрыла глаза.

– Вот поверь моему слову, если бы не Гоша, я бы к тебе сюда вообще ни ногой. Думаешь, мне приятно каждый раз глядеть на твоё кислое лицо. Да хуже горькой редьки. Нет же, тот вечно бубнит – сходи да сходи. Переживает, значит.

– А я тебя и не звала. Твои нотации уже надели, как придёшь, выслушиваю одно и то же. Та вышла замуж, тот женился. Там жениха упустила, тут чего-то недоделала. Ты, мама, сама должна хоть немного понимать, каково мне слушать твои новости. Думаешь, приятно? У других, мол, вон как всё хорошо, только у меня ничего не выходит. Значит, я – неудачница.

Мама шныряла по квартире. Полная фигура её, на первый взгляд неповоротливая, быстро перемещалась из одного конца в другой. Она бесконечно что-то протирала и складывала. То появлялась на кухне, то в ванной, то в туалете и всё время с тряпкой, губкой или веником. Каждый её приход словно ураган. Она перекладывала вещи, передвигала мебель и всё время что-то говорила. Даша старалась не вникать в её разговоры, но делала вид, что слушает. Привыкшая к тишине и одиночеству она очень уставала от маминых визитов. Но воспринимала их как что-то неизбежное, то, что нужно выдерживать и терпеть.

– А я повторяла и буду повторять. Наверное, я лучше знаю, что и как. У Борисовны сын женился. Говорила тебе, какой парень хороший, не пьющий, в компьютерах разбирается. Что тебе в нём не понравилось, не понимаю. А теперь – он женился, а ты сиди, сиди дальше.

– Да он какой-то не такой.

– А ты, значит, вся такая-растакая, – мама выглядывала из ванной и выкрикивала, продолжая что-то там тереть, – ты, значит, идеал. Нет, ты, конечно, красивая, что уж там, вся в нашу породу, а у нас в породе некрасивых нет. Но ты пойми, и с красотой нужно как-то уметь обращаться. Вот ты совсем не умеешь. Другая бы на твоём месте уже пару раз замуж сходила, а ты что-то никак не доберёшься.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что тебе уже двадцать пять, дорогая. И пора серьёзно задуматься, а не так, финти-минти.

– Ну, хорошо, что ты предлагаешь, чтобы я вышла на улицу, подходила к каждому парню и спрашивала, не хочет ли он на мне жениться? Так ты предлагаешь?

– Нет не так, но как-то нужно с людьми общаться, а ты сидишь целыми днями. Никуда не выходишь.

– Мама, – Даша вышла из кухни, – этот разговор – вечный. Мне это надоело. Если не можешь разговаривать о чём-то другом, то и не нужно приходить.

– Ах, вот как, – мама быстро сняла перчатки, вышла в прихожую, подхватила свою сумочку и крикнула напоследок, – ну и не приду.

Дверь хлопнула, и Даша стала тереть стол ещё сильнее.

Быстрым шагом Ольга Семёновна пересекала двор. Неожиданно она вспомнила, что, возможно, забыла у Дашки телефон. Раскрыла сумочку и на ходу стала копошиться в ней, но так неловко, что сумочка выскользнула и упала на асфальт. Круглый живот не позволял сильно нагнуться, пришлось присесть на корточки, чтобы собрать всё, что вывалилось. Пока Ольга Семёновна тяжело дышала и тянулась за рассыпанными в разные стороны монетами, какой-то парень подошёл и стал помогать собирать вещи.

– Вот спасибо, – протянула Ольга Семёновна, когда он подал ей ключи и кошелёк, – с этими деточками никогда ничего нормально не сделаешь. Это просто какое-то чудовищное непонимание. Ну что я такого говорю? Что пора замуж? Так это действительно так. Не убавишь, не прибавишь. То, что все вокруг жениться и выходят замуж, тоже правда. И что я не так сказала?

Женщина поднялась с корточек и тяжело вздохнула:

– Я что, не права?

Молодой человек подошёл и протянул остатки монет и сказал:

– Вы совершенно правы.

Ольга Семёновна потянулась, взяла монеты и почему-то посмотрела на его руку. Чуть выше большого пальца – татуировка.

– Спасибо, – медленно произнесла женщина, глянула сквозь круглые очки на его лицо, прижала к себе сумочку и поскорее пошла прочь.

Странные люди эти жильцы, им помочь стараешься, а они смотрят волком, будто ты их обворовать хочешь. Непонятно. Миша повернулся, чтобы уйти, но взгляд упал на книжицу серого цвета. Поднял, раскрыл – это паспорт.

Кинулся Миша вдогонку за разговорчивой женщиной, но та уже скрылась в неизвестном направлении. Немного походил по окрестностям и вернулся во двор. Там остановился и посмотрел на подъезд, из которого женщина вышла, перед тем как уронила сумочку. Наверняка кто-то знает, кто она, и сможет подсказать.

Из подъезда вышла элегантная старушка.

– Добрый день, не подскажите, в какой квартире живёт гражданка Воробьёва? – подступился Миша к пенсионерке.

– Дашка, что ли? Так на пятом, квартира направо, – сказала старушка, но затем подозрительно глянула и спросила, – а вы, собственно, по какому вопросу интересуетесь?

– Да вот она паспорт потеряла, хочу отдать.

– Ну, раз так, это конечно. Паспорт сейчас терять никак нельзя. Не дай бог кредит навесят, а то и два, а то и ещё какие дела наворотят, потом не расплатишься. А ещё за такие дела всякие и под суд, и даже посадить в тюрьму могут. Я вот слышала…

Старушка ещё рассказывала, но Миша уже скрылся за подъездной дверью.

Он поднялся на пятый этаж и нажал кнопку звонка квартиры направо. Тихие переливы. Шаги, щелчок, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка. Невероятно. Та, которую он недавно вытянул из лужи в проливной дождь. И которая назвала его маньяком, сбежала, а потом у подъезда кричала, что он её преследует. Неприятная такая девица.

– Опять вы! – она нахмурила брови и собиралась уже захлопнуть дверь.

– Здесь проживает гражданка Воробьёва? – быстро проговорил Миша, ему совсем не хотелось снова слушать её крики. – Во дворе валялся её паспорт.

Девушка остановилась и посмотрела на книжицу, что Миша держал в руках.

– Паспорт. Это, видимо, ваша мама?

Девушка подозрительно глянула.

– Раскройте! – приказным тоном сказала она.

Он шагнул вперёд.

– Стойте там! Не подходите! Раскройте паспорт!

Он раскрыл.

– Да, это мамин паспорт. Давайте его сюда.

Он протянул паспорт, она быстро выхватила и тут же захлопнула дверь.

С минуту Миша подождал. Он подумал, может, она опять откроет дверь. Что-то скажет, например, спасибо. Но за дверью тишина. Он пожал плечами и начал спускаться. Обычное его состояние спокойствия в этот момент как-то потревожилось. В третий раз он пытается помочь, а его, словно какого-то преступника или нарушителя, за это ещё и ругают. Как-то не так получается. Чувство справедливости с самого детства воспитала в нём мама. И теперь он понимал, что его обвиняют в том, чего он не совершал и даже не собирался совершать.

Он повернулся и снова поднялся на пятый. Позвонил и вскоре из-за двери услышал:

– Что вам ещё нужно? Уходите!

– Ты неблагодарная курица! – выпалил он. – Чтобы я ещё раз помогал тебе, да не дождёшься! Паспорт вернул – и то виноват остался. Да пошла ты! Даже спасибо не сказала! Курица!

Несколько секунд молчание.

– Спасибо, – послышалось из-за двери.

Он кивнул и поскорее пошёл прочь.