Двойняшки для Медведя (СИ) - Страница 8

Ситуёвина, мать твою!

— Ма-а-акс, — окликнул меня Ильин, подтверждая внезапные подозрения. — Я ни на что не намекаю, но эту красотку надо бы переодеть… Кажется.

Ну уж если Ильину кажется…

Хотя, если там такие же спецэффекты как тут, то даже крестить нет нужды. Потому что нихрена это нам не кажется, уж точно не обоим сразу!

— Тебе кажется, а я в этом практически уверен, — обречённо подтвердил я опасения приятеля, смерив сына укоризненным взглядом. Правда, хватило меня ровно на тридцать секунд.

На тридцать первой, я понял, что с образом брутального, сурового мужика придётся попрощаться. Сложно как-то корчить из себя мачо, когда у тебя рубашка в каше и на руках два непоседливых карапуза неполных семи месяцев отроду. К тому же, сын моим возмущением проникнуться не пожелал. Только улыбнулся беззубо и завозился, пытаясь слинять от своего нерадивого папаши куда подальше.

— Э, нет, приятель, — тут же пресёк я эту попытку, зажав недовольно крякнувшего Женька подмышкой. И прихватив памперсы, вместе с прочей детской хренью, вырулил из комнаты, заявив. — Ильин, я тебя поздравляю!

— С чем? — тут же насторожился товарищ, прижимая к себе довольно хихикнувшую Ленку. Мелкая с удобством распласталась у него на груди, тихо млея от чужого внимания и неприкрытого восхищения.

И исподтишка, как бы невзначай, усиленно втирала в ткань дорогущего пиджака слюни и остатки печенья. Только вот сообщать об этом хозяину пиджака я не стал, потом сюрприз будет. А пока…

Хищно улыбнувшись, я помахал перед носом Игорька той самой упаковкой памперсов. На что я намекаю, тот сообразил мгновенно. И тут же ушёл в отказ, возмущённо выдав:

— Не-не-не, Потапов! Я на такие подвиги не подписывался!

— Увы, приятель, — хмыкнув, я хлопнул его по плечу. — Кто даму играет, тот даму купает. Так что ребёнка в руки и пошли, на водные процедуры. И да прибудет с нами…

— Уа-а-а-а!

Стоило только мне ляпнуть про водные процедуры, как дети тут же устроили забастовку. Орали так, как будто мы их тут резали, честное слово! Вертелись, пинались, кусались и всем своим видом выражали активное недовольство происходящим. Настолько активное, что Гор не выдержал и обречённо протянул:

— Терпение. Очень. Много. Терпения.

— Да тьфу на тебя, Ильин! Не каркай! Сейчас всё будет хара…

— А-а-а-а!

Через час я осознал, что насчёт терпения приятель не шутил. Вот ни разу. Потому что за это время мы с ним на пару прошли все пять стадий принятия неизбежного: начиная отрицанием и заканчивая, собственно, самим принятием, чёрт бы его побрал.

Через два, я всерьёз задумался о том, что Лёлино невезение передаётся воздушно-капельным путём. Другого варианта, почему обычная процедура «раздеть, помыть, переодеть» отняла у двух здоровых мужиков кусок жизни, моток нервов и пару клоков седых волос у меня просто не было. А через три…

Через три часа я свято верил в то, что мы, всё-таки, молодцы. Ну, подумаешь, облились, подумаешь, потоп в ванной устроили и пены наелись. Кто ж виноват, что она так натурально шоколадом пахла, а? Зато дети тихо сопят, пригревшись у нас на руках: чистые, умытые, во всё новое переодетые. А всё остальное — фигня.

Главное, позже не забыть подгузники из корзины выкинуть. А то мало ли, ищи потом по всей квартире, откуда такие ароматы прут.

— Всё, пиз… — Ильин скосил глаза на лыбившуюся Ленку и прочистил горло, проглотив явно матерные комментарии. — Кхм… Писец говорю, пиджаку. Жалко, он мне нравился.

— Новый купишь, — смахнув с волос остатки пены, я подхватил завозившегося сына на руки и медленно, аккуратно, держась за стеночку, поднялся. — Пошли, компенсирую тебе потери бутербродами. И кофе.

Видимо, «кофе» оказался тем самым, волшебным словом, подействовавшим лучше всего. Я и глазом моргнуть не успел, как Ильин уже восседал за барной стойкой, усадив Ленку к себе на колени. И оба с намёком уставились на меня, постукивая ложкой по столешнице.

Ладно, стучала Ленка, ей просто нравилось это делать. Ильин же явно пытался найти у меня остатки совести. Как будто не знал, насколько это бесполезное занятие.

Усадив мелкого на детский стул (хвала интернет-магазинам и курьерской доставке!) я заправил кофемашину и занялся привычным ритуалом. Сооружением перекуса, пополам с разведением готовой смеси и поиском чистой ложки для детского пюре. И всё это время меня не покидала одна ну очень интересная мысль.

Как, вот как Ирка всё это в одиночку делала, а? Может, есть какие-то лайфхаки там? Заклинания? Магия вуду? Ну хоть что-то же должно быть, чтобы ОДНА женщина смогла справиться сразу с ДВУМЯ детьми!

Нет, ну серьёзно! Я и так уже крутил варианты и этак и всё равно приходил к выводу, что одному человеку это не под силу. Или я чего-то не знаю про свою бывшую?

— Слушай, отец почти одиночка, — нетерпеливый голос Ильина выдернул меня из задумчивости и я чудом, не иначе, не отхватил себе полпальца ножом. Тем самым, который так хотелось теперь бросить в приятеля, чтоб под руку больше не говорил.

— Что вам угодно, господин адвокат? — привычно улыбнувшись хихикнувшему Женьке, я вернулся к готовке. И чуть повторно не полоснул ножом по пальцам, когда Гор невозмутимо откликнулся:

— Власть во всём мире, но об этом потом, — и хрустнув крекером, этот гад добил меня контрольным вопросом в голову. — Так что ты решил насчёт их матери, а?

— А что я должен был решить? — покосившись на приятеля, я вернулся к готовке. Подавив такое искреннее, но очень уж неуместное желание послать этого умника. Далеко, надолго и цветасто. Но, как показывал опыт, этот кадр уже везде побывать успел.

В силу, так сказать, профессиональной дотошности и дурного характера.

— Если ты меня спрашиваешь, то я бы…

Тут я всё-таки не выдержал и заржал. И, отсмеявшись, хмыкнул, сковырнув крышки с фруктового пюре:

— Последнее, что мне надо, так это совет от чувака, женившегося на спор. Прости, друг, но я как-нибудь сам разберусь, что мне делать с Войновой, — протянув Ильину банку с ложкой, я присел перед Женькиным стулом и подмигнул улыбающемуся сыну. — Как только её выпишут, заберу из больницы и будем думать, как дальше жить.

— Вместе что ли? Одной семьей? — Гор с кислой миной посмотрел на пятно на рубашке, но мужественно продолжил попытки накормить мелкую.

— Ну, это как получится, — пожав плечами, я зачерпнул пюре ложкой и, чуть помолчав, озвучил то единственное, в чём был уверен. — Но детей бросать я не собираюсь, Гор. Хватит. Я и так слишком много уже пропустил.

Ирина

Максим Андреевич Потапов.

Судорожно вздохнув, я провела пальцем по экрану планшета, разглядывая одну из фотографий, найденных на просторах сети. С неё на меня смотрел, насмешливо щурясь, призрак из прошлого, в обнимку с длинноногой брюнеткой. Как всегда красивый, подтянутый, притягательный и…

Чужой. Мужчина из разряда «не для меня». Наши отношения изжили себя ещё тогда: больные, зависимые, выпившие меня до дна. И будь моя воля я никогда бы больше не встречалась с ним.

Никогда.

— Хочешь рассмешить бога… — я криво усмехнулась, качнув головой, и вновь обвела кончиком указательного пальца знакомое до боли, до дрожи лицо. В груди кипели обида и недоумение, страх и робкая, никому не нужная надежда. Убойный коктейль, грозивший не оставить и камня на камне от моей упрямой решимости бороться до конца.

Пусть даже вся эта затея обречена на провал с самого начала. Где я, а где Потапов? Серьёзно, это даже не смешно.

— Говорят, сегодня на завтрак овсянка, — недовольно пробухтела Анька, отвлекая меня от размышлений. Желудок предательски сжался и заурчал от голода, есть хотелось просто невыносимо. Но стоило только вспомнить запах разваренной в хлам крупы, как к горлу подступила тошнота.

Умом я понимала, что кормят нас согласно строгой диете, предписанной лечащим врачом. Но легче от этого не становилось, почему-то.

— Она полезная, — я неуверенно улыбнулась, глядя на насупившуюся соседку.