Двойняшки для Медведя (СИ) - Страница 34

Будь моя воля, я б отправил её на костёр и плевать, что это даже звучит жестоко и бесчеловечно.

— Эта Дячишина хочет денег. Много и сразу, в обход общей кассы. Нашла себе парочку приятелей по интересам и собирается давить тебя до конца. И в этот раз, боюсь, на простом запугивании они не остановятся.

— Тогда я… Я не понимаю, — Риш хмурится, цепляет пальцы в замок и сверлит взглядом собственные коленки. — Если они не остановятся… Если всё так, как ты говоришь и мы не можем ничего сделать, не можем избавиться от них по закону… То что мы вообще можем, Макс? Как… Как мы можем себя защитить?

Голос Иринки дрожит от переполняющих её эмоций. И я не выдерживаю, наступаю на горло собственным принципам и принятым волевым решениям, наплевав на последствия прямо здесь и сейчас. Я слезаю со стула, обхожу барную стойку и ловлю упрямую теперь уже Потапову в капкан крепких объятий. Веду носом вдоль виска, по щеке и ниже, к беззащитно обнажённой шее. Касаюсь губами нервно бьющейся жилки на ней и утыкаюсь лбом в её плечо:

— Официально мы ничего не можем сделать. Придраться не к чему, просто чиновник слишком хорошо выполняет собственную работу. Но если бы их можно было спровоцировать, заставить ошибиться… В этом случае их тут же свои же сольют. Никто не любит настолько инициативных людей, даже в криминальных кругах.

На пару минут в кухне воцаряется напряжённая тишина. Каждый думает о своём, и пока Ирка переваривает мои слова, я перебираю список знакомых семей в своей голове. Успеваю придумать десяток аргументов против участия Ирины в импровизированной ловле на жильца и пропускаю тот момент, когда человек в моих руках принимает своё собственное решение.

Положив руки на стол и сцепив их снова в замок, Риш делает глубокий вздох, как перед шагом в бездну и выдаёт тихо, но уверенно и твёрдо:

— Что мне нужно сделать, чтобы спровоцировать их?

Невинный вопрос бьёт под дых похлеще чем чей-то кулак. На миг я теряюсь от захлестнувшего меня страха и беспокойства. Чувствую, как скрипит на зубах и вязнет во рту горькая злость, и еле держусь от соблазна сжать её плечи и трясти, пока мозги не встанут на место. Шумно дышу через нос и считаю от одного до десяти и обратно, пытаясь хоть так взять себя в руки. И всё равно не могу удержаться и резко рублю, почти шиплю ей на ухо:

— Даже не думай, Риш. Я не для того тебе всё это рассказывал, чтобы тут же кинулась в самое пекло. Ты в этом точно участвовать не будешь. Не будешь и точка! Поняла?

Ответный взгляд полон упрямства. Риш поджимает губы, щурит глаза и бессознательно пытается избежать моих прикосновений. Закрывается, поднимает свою защитную броню и цепляет на лицо маску вежливого, холодного интереса. И это бесит настолько, что я сжимаю руки в кулаки до побелевших костяшек и едва слышного хруста.

Кажется, утро медленно, но верно, перестаёт быть добрым…

Ирина

— Все мужики козлы, — авторитетно заявляет Лёля, перебирая вешалки в очередном детском бутике. Придирчиво меряет взглядом симпатичный плюшевый комбинезон приятного сиреневого цвета и убирает его обратно. Задумчиво косит взглядом на мигающий экран своего телефона и засовывает его в задний карман Джинсов.

И тянет лениво, улыбаясь каким-то своим мыслям:

— Вызываемый абонент недоступен пока не исчерпает лимит вашей кредитной карты… Кстати, Ир, ты не устала? Можем зайти в кафешку, посидеть там и перекусить. Ты как, не против?

Я киваю в ответ и улыбаюсь, напрочь забывая свой телефон, вибрировавший где-то на дне сумки. Наизусть помню номер настырного абонента и игнорирую тоненький голос совести где-то глубоко в душе. Она, совесть эта, вопит о том, что только такая плохая мать как я могла бросить детей на мужа и смыться на шопинг с подругой. Что не отвечать на его звонки — глупо, а обижаться на попытку себя защитить — по-детски и совершенно, ну вот абсолютно смешно. Но…

Тихо вздохнув, я нервно веду пальцами по краю новой джинсовки. Цепляю ногтями вышитый по ткани узор и говорю «да» на каждый из этих упрёков. Да, глупо обижаться на чужое желание защитить. Да, это очень по-взрослому играть в молчанку и каждый раз сбегать при любом намёке на попытку поговорить. А ещё — это обидно.

Обидно, когда всё успели обсудить и решить без тебя, когда твоё искреннее желание помочь принимают за какую-то блажь и придумывают десятки, сотни отговорок «почему нет» по три раза на дню. А на резонный вопрос, как быть с тем, что охота идёт именно на меня, технично увиливают от разговора.

Просто прячутся за ноутбуком, отговариваясь тем, что срочно надо с документами работать, а тебе, Ирина, надо больше времени с детьми проводить. Ты же соскучилась, верно?

Стоит вспомнить о причине нашей с Потаповом ссоры, я зло фырчу себе под нос и сжимая дрожащие пальцы в кулак. Я многое могу ему простить, много спущу ему с рук, но вот это вот не желание замечать очевидных вещей — нет. По крайне мере не здесь и не сейчас, поэтому легко принимаю приглашение Лёли оставить мужчин на хозяйстве и чуть-чуть покутить. Самую малость.

Пока на карте не закончиться выделенный лимит.

— Выше нос, подруга, — Лёля цепляет меня под локоть и тащит на буксире за собой в следующий магазин. Восторженным ребёнком замирает перед витриной с изящными украшениями из серебра и что-то бормочет себе под нос. Даже не замечает, как я отстают неё на на целый шаг, а после и вовсе сворачиваю в другую сторону. Неспешно бреду без цели вперёд и просто глазею по сторонам, засунув руки в карманы джинсовки.

— Ма-ам, купи! Ну ма-ам!

— Блин, ну ты видела, видела, да?! Это же «BTS»! Ва-а-а, я не думала, что у нас продают тематические босы с ними!

— Говорят, он даже на встречу с ней не пришёл, представляешь? Видела бы ты, какой несчастной она выглядела, и как ржал над ней весь класс!

Тихо фыркаю себе под нос, слушая обрывки чужих разговоров и забавных фраз. И понимаю, что мне здесь нравится. Нравится царившая вокруг суета, пёстрые и шумные фудокрты, яркие ароматы кофейных зерён и сладкий запах попкорна и карамели. Нотки востока из индийской лавки в самом дальнем углу и свежий цветочный флёр из цветочного магазина прямо по курсу. Я сворачиваю налево после него и с удивлением оказываюсь в импровизированной оранжерее прямо посреди торгового центра.

— Тут так тихо… — шепчу себе под нос, устроившись на краешки одной из скамеек. Жалею о том, что у меня нет с собой ни наушников, ни нормального плейлиста в телефоне, но всё же ловлю что-то похожее на дзен, вслушиваясь в шелест листы за спиной и в окружающие меня суету и шум. И вздрагиваю, когда на плечо ложится чья-то чужая ладонь.

— Ирина Геннадьевна, какая… Интересная встреча. Надеюсь, вы меня не забыли?

Я застываю на месте при первых звуках этого голоса. Пытаюсь глубоко и размеренно дышать, но воздух застревает где-то в горле, а мышцы сводит от страха. Я ёжусь от внезапного приступа холода и с трудом удерживаю себя на месте, не срываюсь и не пытаюсь убежать прочь. А после — поворачиваю голову и смотрю на такое знакомое и ненавистное лицо одновременно.

— Здравствуйте… Оксана Витальевна.

Голос надтреснуто хрипит и я сглатываю противный ком в горле, стараясь не вздрагивать и не вжимать голову в плече. Мне инстинктивно хочется сложить руки на груди, закрыться от этой женщины или орать во всё горло, звать на помощь хоть кого-нибудь. Но я не делю ни то, ни другое, ни третье. Я растягиваю губы в улыбке и задаю ничего не значащий вопрос:

— Вы здесь… По делам?

— Можно и так сказать, — Оксана Витальевна коротко хмыкает, усевшись рядом со мной. Смотрит в свой телефон и отправляет кому-то короткое сообщение, а потом говорит, делая вид, что её действительно интересует этот вопрос. — Никогда не знаешь, куда твоя служба приведёт тебя на этот раз. Кстати, где ваши дети? И ваш, с позволения сказать, супруг? Вам не кажется, что для примерной матери и супруги находиться в такой чудесный день в таком интересном месте одной… Как-то не правильно?