Двойной шантаж (СИ) - Страница 67

Я в этот момент перестаю дышать, ощущая, как моя кожа покрывается липким и холодным потом.

Тяжело дышу и пошатываюсь. Вскидываю руку, пытаясь найти, на что можно опереться, обессилев. Как бы я не хотела немедленно сбежать — не могу двинуться с места. Страх парализовал и пригвоздил меня прочно к месту и принуждает смотреть на искалеченного человека.

Так будут выглядеть люди, которые мне помогут.

— Виктория, — тяжелая рука опускается на моё плечо, из-за чего я вздрагиваю и ошпарившись о взгляд Марата, отхожу к выходу, задыхаясь от эмоций. Но едва подхожу к двери, обессиленно упираюсь об неё ладонью, увидев перед глазами пятна. Меня штормит.

Буквально вываливаюсь из адовой камеры, словно в опьянении и мой желудок выворачивается наизнанку. Я ощущаю руки монстра, который аккуратно придерживает меня, шатающуюся, молчаливо пережидая мою слабость.

— Тебе не следовало сюда спускаться, — говорит мужчина, как только я выпрямляюсь и стараюсь восстановить дыхание.

Я поднимаю свой взгляд и смотрю на Дьявола, который превращает жизни людей в Ад. Поверить не могу, что он оставил его в живых. Для чего? Фадеев, по его мнению, не достаточно настрадался? Он же… Он же больше никогда не станет человеком!

— Не прикасайся ко мне, — я сдергиваю его руку, которая придерживает меня за предплечье. — Никто такого и никогда не заслужит! Ты — монстр! — тяжело выдыхаю, повернув голову в сторону двери, за которым находится… Господи, как он вообще выжил после всего?

И едва я пытаюсь выпустить эмоции оглушительным криком, вспоминаю, что Марат знает о Тимуре. О мужчине, который может оказаться здесь и страдать ещё больше, чем Фадеев. Слезы неконтролируемо наворачиваются на глаза от бессилия и поражения. Я ничего не могу сделать, кроме как быть покорной и следовать воле Мирона — главы Клана, который уже назначил дату помолвки и намерен заиметь наследника.

— Ты всегда знала, кем я являюсь, — спокойно говорит Марат, с безразличием рассматривая мои горячие слезы. — Пташка… — он протягивает руку к моему лицу, а я отворачиваюсь.

— Ненавижу тебя, Марат! — упрямо заявляю ему в глаза, но в следующую секунду сгибаюсь от острой боли внизу живота.

Испугано смотрю на мужчину, который нахмурил брови, заметив мою острую боль. Я стараюсь взять себя в руки и разогнуться, но со стоном припадаю плечом к стене и стою в полусогнутом состоянии.

Господи, только не это…

— Мне нужна Валерия, — подавлено шепчу я, всеми силами стараясь дышать и взять себя в руки.

— Что это? — во взгляде Марата сверкают недобрые огоньки, когда он проводит ладонью с внутренней стороны бедер, немного задирая платье. Повернув ладонь, я вижу на его пальцах кровь, с ужасом уставившись на свои ноги. Капли крови скользят прямо из моей промежности. — Виктория, — он растеряно смотрит мне в глаза.

— Помоги мне, — я хватаюсь за его рубашку, подтянув к себе ближе. Марат поднимает меня на руки, напряженно осмотрев моё лицо, от которого отхлынула вся кровь. — Поторопись! Сейчас же! — не выдерживаю я его медлительности, теперь отчетливо понимая, кого сейчас я могу потерять.

— Ты беременна? — ошеломленно выпаливает Марат, и я впервые вижу, насколько он удивлен моим положением. — От него? — уточняет. В глазах — буря и ярость, а его пальцы с жестокой силой меня сжимают в отнюдь не в нежных объятиях.

— Если я потеряю ребенка, а порежу себя при первой же возможности, — уверяю я мужчину, который с раздражением и шумно выдыхает.

— Не потеряешь его сейчас — я убью его сам.

***

Валерия смотрит на меня отрешенно, но нервно поджимает губы, глядя в монитор. Осторожно вводит по моему животу ультразвуковым аппаратом, иногда оглядываясь на Марата, стоящего у окна.

— Виктория беременна, есть угроза выкидыша, но… Но есть возможность поддержать беременность и сохранить плод, — кратко заключает девушка, посмотрев на меня с сочувствием.

Во мне поднимается плохое предчувствие, когда Марат медленно поворачивается в нашу сторону, брезгливо смерив меня взглядом, точнее мой голый живот с остатками геля.

— Лера, ты сделаешь аборт. Сейчас, — выносит он приговор, из-за чего моё тело подкидывает вверх, и я сажусь. — А ты, если будешь сопротивляться, лично привяжу к акушерскому креслу, — обращается он ко мне, яростно сверкнув своим недовольным взглядом.

— Никакого аборта не будет, — перечу я ему, с раздражением срывая несколько салфеток со стола и вытираю живот, сразу же пряча его под окровавленное платье.

— Начинай подготовку, — Марат кивает Лере на выход, и девушка подрывается с места, но не спешит выходить.

— Конечно, Мирон. Но я хочу, чтобы ты знал — это её первый ребенок. Если сделать аборт, есть вероятность развития бесплодия, — несмотря на покорность и четкую выполняемость своих обязанностей, Валерия одна из немногих, которая может перечить Марату и поддавать его решения сомнению.

— Значит, будем лечить бесплодие, если придется, — звучит бескомпромиссно. — Готовься.

Лера кротко кивает и выходит из своего кабинета, оставив меня наедине с будущим убийцей моего ребенка. Он смотрит на меня с желанием растерзать, но держится в стороне. Он напоминает зверя, который хочет покусать свою жертву, но отчего-то она протухла и теперь ему приходится с выжиданием сторониться.

— Ты не можешь так поступить со мной, — решаю заговорить первой, попытаться объяснить ему что я не готова так просто сдаться и расстаться со своим ребенком. — Это слишком, даже для тебя.

— Я не позволю тебе выносить чужого ребенка, — мужчина оказывается непреклонен.

— Это мой ребенок, а не чужой! — я не выдерживаю и вскакиваю на ноги, но из-за слабости придерживаюсь за кушетку. — Пожалуйста. Пусть… Пусть он родится. Я не обязываю тебя быть отцом, даже я не готова быть матерью. Отдадим его в детский дом, я даже не буду знать пола ребенка и имени. Это же лучше, чем… — не справляюсь с эмоциями, задыхаясь от сдерживаемых всхлипов.

Я — беременна. Это опасно и волнительно, но что больше меня пугает — смерть ребенка. Я готова даже не увидеть его после родов, но не могу позволить убить его. Во мне просыпается дикое желание бороться и уже сейчас волчицей вцепиться в глотку любому, кто угрожает нашей безопасности.

— Это будет тебе уроком, — он с безразличием смотрит на мои страдания, оценивая мандраж и горькие слезы. — Прекрати истерику. Это ещё даже не ребенок, а плод, — с брезгливостью уточняет мужчина.

— От любимого мужчины! — в отместку выпаливаю я, со страстным желанием в голосе.

Марат сцепляет зубы, наверняка до скрипа, из-за чего желваки двигаются на его скулах. Он ринулся в мою сторону, а я впервые отступаю от него подальше от страха. Несмотря на то, что я всегда доказывала ему, что мы равны, сейчас я ощущаю себя как все те люди, которым угрожал этот монстр.

В его глазах — жажда крови и отмщения, а я пролезаю через узкое пространство, прячась за медицинским аппаратом. Своеобразная преграда отлетает в другую стену, разбиваясь с ужасным грохотом. Марат подходит ко мне и моментально захватывает мою шею в жесткий капкан, прижимая к стене.

— Давай. Убей меня сразу, чтобы больше не мучилась. Чего же ты ждешь? — давлю я на него.

— Как только ты восстановишься, я не слезу с тебя. Я буду долбить тебя каждый день, пока ты не примешь моё семя. И ты никогда больше не вспомнишь о другом мужчине, если не хочешь действительно стать моей шлюхой. А это, уверяю, уничтожит тебя и твоё влияние на меня, — говорит он спокойно, даже несколько тихо, но по моему телу бегут мурашки и волосы дыбом встают от открытой угрозы мужчины.

— Тебе придется быть осторожным. Я с диким желанием перережу тебе глотку при первой же возможности! — я подражаю его манере угрожать.

— Знаешь, Пташка, у меня сейчас дикое желание отрезать тебе язык, — он вытаскивает из-под рукава рубашки металлический нож, прижав его к моему горлу. — И кажется, это принесет мне уйму удовольствия. Как ты думаешь?