Двойное счастье (СИ) - Страница 47

- Красиво, правда? – прошептал Лейф, не смотря на брата.

- Да.

В тот день, окрылённый ощущениями, понимая, что он часть такого прекрасного целого, мальчик впервые бросил в пруд закрученный камень. И эта попытка оказалась удачной. Он отчаялся уже научиться этому фокусу, закручивая камешки, почти со слезами на глазах смотря, как они тяжеловесно падают в воду, так и не пролетев хотя бы пары метров. У Нильса это получалось, поэтому старший вечно глумился над неудачами брата. И вот у него получилось. То чувство эйфории и какой-то живой радости Лейф пронёс через всю свою жизнь. И сегодня оно к нему вернулось.

- Лейф, - близнецы подошли к нему, и Ив боязливо дотронулся до его плеча, - ты как?

Он посмотрел на них и увидел печать тоски, отчаяния и печали. Они опасались его слов, его реакции, что он скажет нет, что отпугнёт их и бросит. Но вместо жестоких слов их мужчина улыбнулся. И эта улыбка была не просто доброй и счастливой. Она вмещала в себе невозможно много эмоций, принеся омегам облегчение. Бьёрг повернулся к ним и обнял, прижав. Близнецы вжались в сильного альфу, улыбаясь, прикрыв глаза. Каждый ощущал подскочивший к горлу восторг, где-то в желудке плескалось наслаждение, а в ушах басами шумел кайф. Говорить не хотелось, потому что это было ни к чему. Лейф наклонился и поцеловал каждого, а потом повёл юношей в спальню.

Они творили почти что чудеса. Рей так стонал под ним, стоя на коленях, упираясь лбом в пол, полностью ведя, пока Бьёрг обрабатывал его близнеца, распластанного на кровати. Лейф позволял им командовать, вести, управлять процессом. Эта власть над альфой не просто пьянила. Она была сравнима с чувством мирового господства. Они подчинили его, вдвоём. И любовь, которая теплилась в обоих, раскрылась. И выплеснулась наружу, сокрушив мужчину. Щемящая нежность, острое наслаждение, благодарность, счастье. Владея мужчиной, морально доминируя, они без слов признавались ему, что он идеален для них обоих, что они выбрали его своим альфой, отцом будущих детей. Он смог дать им то, что они хотели, чего всю жизнь пытались добиться. Партнёра, сильного, властного, красивого и прекрасного альфу, который сейчас проявил слабость, отдался в руки двум омегам, к чертям раскрошив стереотипы. Они сходили с ума в течку, но в данный момент их одолевали бешеные эмоции. И Лейф позволил. Брюнет улыбался от каждого поцелуя, от каждого пошлого слова, от их движений и агрессии. Ему это нравилось. Всё это примиряло его с мыслью, что на этот раз выбор был верный. Оба близнеца были одурманены своими возможностями. Но при мнимом бездействии, альфа всё равно казался сексуально опасным, от него терпко пахло потом, он в любой момент мог скрутить их и сменить перспективу. Это возбуждало и щекотало нервы. Когда же они обомлели от оргазма, Лейф не оставил их в покое. Оскалился, подтянул к себе и брал, пока не рухнул от бессилия, с трудом вытянувшись между ними. Было лишь одно томление. Слабость, нега и истома.

- Я хочу извиниться, что заставил вас понервничать.

Мальчики навострили уши, хотя собирались уже расслабиться и заснуть.

- Когда? – спросил Рей, повернувшись на бок, смотря на Лейфа.

- Сегодня, после твоих новостей. Вы, вероятно, подумали, что я могу отказаться от отцовства, от обязательств, или думал, как бы вам помягче отказать. Нет. Моя заминка была связана с фантазиями и разработкой плана. Мне стыдно, что я не ответил сразу.

- Ты был не обязан. Я сам пребывал в шоке, - встрял Ивар.

- Вы не до конца знаете меня. Я европеец. Датский задрот. У нас принято всё планировать. Ни один человек в здравом уме не идёт в магазин без конкретного списка покупок. Это у нас в крови. В силу натуры, я могу отреагировать с задержкой, но в моей голове уже пронесётся миллион мыслей по поводу того, как быть дальше, прежде чем я скажу хоть слово. Я альфа. Хочу я того или нет, но чаще инстинкты диктуют мне, что делать.

- О чём ты думал, стоя у окна?

- Я вспомнил один случай из детства, а потом начал рассуждать, как мы будем жить дальше.

Рей приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Лейфа. Он уловил, что Ива тоже смутила последняя реплика мужчины.

- Мы?

- Да, - спокойно сказал Бьёрг, укладывая парней обратно, - мы. Все втроём. Как вы скажете родителям, всё объяснив. Как я напорюсь на недовольство отца, которое для меня не будет ровным счётом ничего значить. Как мы сообщим близким друзьям, и эта новость просочится дальше. Узнает пресса.

- И что дальше?

- Ничего. Сплетни, возможно, скандал. Меня заедят. Но всё это несущественно, - бодро сказал мужчина, улыбнувшись. – Мы будем вместе, появится малыш. Я хочу семью. Давно хочу.

- Ты уверен, - у Ива дрожал голос, - что у нас получится? Тебя будут порицать. А карьера?

Лейф повернулся к ребятам, сев по-турецки. Он смотрел на них спокойно и серьёзно. Весь его вид говорил о том, что он не шутит.

- Если вы согласитесь, если взвесите для себя все риски и скажете мне да, я зайду так далеко, насколько будет нужно, чтобы сохранить то, что есть у нас.

Первым подался к брюнету Рей, потому что от него в большей степени зависело это решение. Затем подтянулся и младший. Они не сказали вслух этого «да». Всё и так было ясно. Они согласны, они готовы ко всему рядом с ним.

Сив просто заорал на панель, когда Лейф позвонил ему и сообщил об их приятной новости. Альфа в строгом костюме чуть ли не бегал по офису и верещал от счастья за своего друга, который, наконец, обрёл его.

- Когда, сколько недель, кто будет? – возбуждённо тараторил тот. – Надо Веру позвонить, он лопнет от восторга!

Бьёрг засмеялся. Тем же вечером он позвонил домой. Папа выслушал всё, что сын готов был сказать ему. Но вместо бурной реакции, счастья и поздравлений, Лейф увидел, как родитель озадачено потёр подбородок и внимательно посмотрел на панель.

- Ты уверен?

- В том, что это мой ребёнок или в том, что хочу быть с ними?

- Во всём.

- Уверен.

Тот хмыкнул. Константин всегда отличался благоразумными речами и мягкостью. Лейф не ждал, что он как Сив будет скакать, но и на равнодушие не предполагал нарваться.

- Ты подумал о последствиях?

Мужчина фыркнул, всплеснув руками.

- Ты говоришь, как отец!

- В первую очередь я беспокоюсь за тебя. Пойми, ты мой сын, я прекрасно знаю, сколько ты шёл к тому, чтобы стать тем, кем являешься сейчас. Боюсь, что нынешний твой выбор может всё это разрушить.

- Я чётко осознаю, что могу просрать. Скажи, ты хоть немного рад, пап? Ну хоть чуть-чуть?

Мужчина смягчился. Серьёзный и настороженный Константин сменился домашним и любящим родителем-омегой.