Двойное дно - Страница 4

И снова в зале легкий смешок.

Увлекся Шуклин, время перестал замечать. Рассказывал про армию, про то, как очутился он после демобилизации в ныне ставшем ему родным городе.

— Дальше что было? Завод, ученичество, самостоятельная работа на фрезерном станке. И постоянное сотрудничество в заводской многотиражке, в областной молодежной газете. Мечта стать журналистом не покидала меня после той маленькой заметочки в «Пионерской правде». Когда я, студент-вечерник нашего университета, перешел на последний курс, меня пригласил редактор многотиражки. О, я отлично помню тот день! — воскликнул Федор с трибуны. — Мыслимо ли: мне предлагали работу в редакции! Спрашивали согласия… Да я сны только об этом и видел — о штатной газетной работе.

Шуклин уже дольше Образцова выступал. Привел два-три курьезных случая из газетной практики, об истории с фельетоном рассказал (раскритикованный товарищ подал на Шуклина в суд) и о том, как он выиграл процесс.

У Нелли Васильевны в глазах поблескивали искорки: довольна она была журналистом, чего там говорить. И ребята слушали с интересом и вниманием, ни капельки не устали.

Дмитрий же Иванович, уловив во взгляде Нелли Васильевны это самое довольство, не без рисовки шепнул ей:

— Кого попало не приглашаем.

Закончил свою речь Шуклин совсем неожиданно:

— Десять лет назад открылась в нашем городе газета «Вперед». Вот и позвали меня туда из многотиражки. И там я до сих пор. Все.

Этому «все» ребята не придали значения, ожидая продолжения рассказа о последних десяти годах. Потому ни одного хлопка не раздалось, когда Шуклин сошел с трибуны. Он уселся на прежнее место за столом и еще раз, уже тише сообщил:

— Вое.

И ребята поняли: продолжения не будет.

Нелли Васильевна ударила в ладоши, и все дружно, восторженно зааплодировали следом.

— Спасибо, — говорила она Шуклину. — Большое спасибо! Вы меня удивили…

Когда стихли аплодисменты, Нелли Васильевна сказала дежурные, в общем, слова, но сказала их взволнованно:

— Я думаю, что вы сегодня узнали немало полезного из рассказов наших гостей. Позвольте от вашего имени поблагодарить их, пожелать им всяческих успехов и крепкого-крепкого здоровья. На память о нашей встрече разрешите вручить гостям памятные подарки…

Из-за кулис вынесли подарки — сувенирную авторучку, небольшой бюст Горького и книгу. Авторучку Нелли Васильевна предполагала вручить Шуклину, но замешкалась и все перепутала: Федору досталась повесть «Паводок». Повесть местного автора Василия Рябцева. Шуклин прочитал фамилию и поморщился.

Покинув сцену, Шуклин посмотрел на часы — пять минут второго. Прекрасно! Еще будет время покататься на лыжах. Что утро потеряно — не беда. Впрочем, так уж оно потеряно? Вопреки ожиданиям Федору собственное выступление понравилось. Он как бы взглянул на себя, на свою работу, на прожитые годы со стороны. И не без гордости отметил: а ничего жизнь, правильная. Всего он в ней достиг благодаря собственному упорству. Не то что некоторые: в институт — по блату, хорошую должность — по блату… Нет, нет, не потерян день… Вот только этот Рябцев со своей повестью… Удружили ему подарок, нечего сказать!.. Ну, да ладно, принесет домой книгу, бросит в кладовку, чтоб глаза ее не видели, — и дело с концом.

Снова сумрачный коридор, остановка у двери с табличкой: «Внешкольный отдел».

Федор входит последним. «Ну и ну», — удивился он, увидев на журнальном столике десяток бутербродов с колбасой, сырки…

— Прошу перекусить, — тем временем распорядилась Нелли Васильевна. — Чем богаты, как говорится.

Ветеран Образцов и Дмитрий Иванович не заставили себя упрашивать, тут же заняли места за столиком, А Шуклин замялся.

Но энергичная Нелли Васильевна и замечать не хотела Федоровых сомнений. Она поставила рядом два стула — для себя и Шуклина — и мягко приказала:

— Прошу садиться, Федор ПАНТЕЛЕЕВИЧ.

И посмотрела на него светло и загадочно.

Федор развел руками — ничего, мол, не поделаешь, подчиняюсь — и еще раз упрекнул себя за мягкий характер.

— А вы, Дмитрий СТЕПАНОВИЧ, открывайте и наливайте.

Севастьянов усмехнулся:

— Добро, Нелли ПЕТРОВНА.

Шуклин недоумевал: опять, что ли, шутят? Спросил, обращаясь к Нелли Васильевне и Дмитрию Ивановичу:

— Вы разыгрываете друг друга… с отчествами?

Она вздернула бровь:

— Не запомню никак.

— Вы ведь давно знакомы, — решил проверить свою догадку Шуклин.

— Кто вам сказал? — удивилась Нелли Васильевна. — Этот сказал? — кивнула она в сторону Севастьянова. — Первый раз сегодня видимся.

«Кто же тогда просил Дмитрия Ивановича меня пригласить?» — вертелся на языке у Шуклина вопрос. Но Федор смолчал — не время для выяснения. Да и так ли уж это важно? Буду считать, что они и впрямь знакомы не были. Тем более что ни разу Севастьянов не упоминал ее в своих прежних разговорах.

Дмитрий Иванович налил вина в граненые стаканы. Недружно чокнулись.

— За гостей, — сказала при этом Нелли Васильевна. Шуклин был из тех людей, которых не надо долго упрашивать есть и пить. Раз сел за стол, считал он, будь добр, подчиняйся, общим правилам. Одно условие — знай меру.

Закусили. Севастьянов снова налил — граммов по пятьдесят.

— Не будем чокаться, — предложила Нелли Васильевна, а сама протянула руку со стаканом к стакану Шуклина. — За приятное знакомство.

— А со мной оно было неприятным? — ревниво спросил Севастьянов.

— Что вы, что вы, Дмитрий Иванович! Видите, я даже отчество ваше запомнила! — И она звонко чокнулась с ним.

Ветеран Образцов закусывал молча, не обращая ни на кого внимания.

— Он еще с моим покойным папой на заводе работал, — сказала про него Нелли Васильевна. Сказала и вроде бы нечаянно положила на колено Шуклину свою теплую мягкую руку.

Старик согласно закивал:

— Было дело — работали. А тебя, Нелька, я дошкольницей помню.

Федор поставил ногу на носок и качнул ею, как бы стряхивая с колена чужую руку. Неудобно — еще заметит Севастьянов.

Дмитрий Иванович, однако ничего не замечал. Он затеял развлечение свежими анекдотами из серии про Вовочку. В выражениях он не стеснялся и сам смеялся больше других.

Нелли Васильевна убрала руку с Федорова колена. Он облегченно вздохнул. Нет, не потому, что ему было неприятно. Что-то в его душе подозрительно проснулось — давно и крепко дремавшее. Вон как запульсировала кровь — эдакими скачками! Не к добру это, ой не к добру!

Но рядом сидит Дмитрий Иванович Севастьянов, отношения которого к Нелли Васильевне Шуклин так и не выяснил. Да и болтун Севастьянов. Ему ничего не стоит при встрече с Натальей брякнуть: «А мы после выступления неплохо посидели, и Нелли Васильевна, мне кажется, неравнодушна к твоему, за колено его трогала…» И тогда — ожидай неприятностей…

Вот если бы уединиться с Нелли Васильевной…

Шуклин испугался своего желания. Неужели вот так и начинаются измены — с подобных мыслей?

— Вы о чем задумались, молодой человек? — спросила Нелли Васильевна.

Шуклин вздрогнул. Ему показалось, что присутствующие прочитали по его глазам крамольные непроизнесенные слова: «Вот если бы уединиться…» Даже сквозь толстые очки прочитали.

Нелли Васильевна подвинула ему бутерброд.

— Ешьте, не стесняйтесь.

— Ишь как ухаживает, — съязвил Севастьянов.

«Ревнует, что ли? — подумал Федор. — Так зачем же так откровенно?»

— А что ж мне за вами, старый хрыч, ухаживать? — с вызовом выпалила Нелли Васильевна.

Шуклин аж подскочил на стуле: вот это врезала! Больней оплеухи. Дмитрий Иванович зарделся, стал лепетать расхожую байку про старого коня, который борозды не портит. Потянулся за бутылкой. Она была пуста. Он поманил Шуклина, тот наклонился, и Дмитрий Иванович прошептал ему на ухо:

— У тебя есть деньги? Давай сбросимся и сообразим еще на одну. В буфете. Нельку попросим — ей по знакомству дадут.