Двойник для шута - Страница 17

Приехавшая вечером дама была графиней: на дверцах ее экипажа сверкал и переливался золотом и эмалью стариннейший герб, почтение к которому было в крови у жителей Драконьего хвоста. Жена старосты выбежала навстречу знатной гостье и захлопотала вокруг нее, лучась искренней радостью.

— Прошу сюда, госпожа Террил. Как же давно мы не видали вас в наших краях, я еще девочкой была. А вы не изменились — чисто королева, так и остались ею. Небось господин граф Теобальд ревнует к столичным-то вельможам? Вы так хороши, что они могут и его не побояться…

Террил милостиво улыбалась и уверяла спутников, что хорошо себя чувствует, но шла с трудом.

— Устала я с дороги, Лиандра, — сказала она жене старосты. — Не хочу тревожить своих друзей, да и ничего особенного в том нет — сама знаешь, как это бывает.

— Ой, вы и имя мое помните! — расцвела Лиандра. — Недаром на всю округу слава идет о гравелотских господах. Кто ни наезжает, все нахвалиться ими не могут: и щедрые, и добрые, и заступятся за простых людишек. А за хребтом Хоанг, в герцогстве, хоть и неплохо живется — богато и по-столичному, а все же не так, как у нас. Вот и воины такие где еще родиться могут? Только в Гравелоте. А что? Горы, воздух какой — ровно пьешь его, сладкий и душистый. Вода чистая-чистая, как зеркало, ни пылинки в ней, ни соринки. Правда, мужики наши в горы не особенно шастают — ну нам и долина хороша. Вот, все я постелила, питья вам приготовила: бабушкин рецепт. Она, земля ей пухом, всегда наставляла: "Лиандра, — говорит, — как появятся господа из Гравелота, обязательно даме отвар подай, чтобы в нем и драконий молочай был, и змеиный глаз, и цветок тысячелетника, и чтобы обязательно корешок тайный — альраун. Бабка моя известной травницей была.

Террил с удовольствием выпила предложенный отвар и попросила заварить еще. Ей явно полегчало.

— Ну, умница бабка, — радовалась Лиандра.

— Мне о ней говорили, — сказала Террил. — Ее звали не по-здешнему, Аймак. И твой дед привез ее из самой Сувейды. Красавица была — только глаза раскосые. И многие сельчане не могли привыкнуть к этому чуть не до самой ее смерти.

— Все истинная правда, что вы говорите, — прослезилась Лиандра. — И как же вы, гравелотские господа, все о нас помните, все знаете… Откуда памяти столько и уважения к люду здешнему?

— Когда долго живешь вдали от родных мест, — мягко улыбнулась графиня, — поневоле ищешь спасения в воспоминаниях и бережешь их пуще иных сокровищ. А бабка твоя, Аймак, многим помогла. И моим родичам тоже. Хороший отвар, удивительный.

— А могу я госпоже графине вопрос один задать? — решилась Лиандра. — Только ведь я глупая, не серчайте, коли не так скажу…

И, увидев, что Террил глядит на нее с улыбкой, продолжала:

— Отчего бабка заповедала строго-настрого никому из сельчанок этот отвар не давать — а только госпожам из Гравелота? «Увижу, — говорит, — что ты своих баб этим поишь, прокляну из могилы». С тем и померла. А трав-то по весне много, аж буйствуют, пахнут — словами не выскажешь. И корешков-то этих я накопала — на два века хватит. И такая порой оторопь берет, бабы просют, одолевают, дай им, и все тут.

— Нельзя им это пить, — сказала Террил. — У горцев кровь другая, мы ведь вон какие разные. Представь себе, Лиандра, что для ваших женщин этот отвар может оказаться смертельным ядом. А мне полезно, и ребенку моему — тоже.

— Да, — облегченно вздохнула женщина. — Ну и ладно, ну и хорошо. Я сама так думала, но как госпожа сказала, так от сердца и отлегло — не лишаю я, значит, баб своей помощи.

— Другие травы им собирай.

— Так ведь конешно…

Спутники графини переночевали под открытым небом; и утром встали свежие и отдохнувшие, повеселевшие. Видимо, тоже были рады оказаться в родных местах. У дороги, на краю деревни, толпились почти все местные жители. Дети, кто помладше, глазели на императорских гвардейцев; мужчины солидно беседовали друг с другом, держась на почтительном расстоянии — им каждый раз приходилось убеждаться, что гравелотские господа — сущие великаны рядом с ними. Бабы разглядывали наряд Террил и обсуждали подарки, которые она им оставила. Староста помогал кучеру грузить корзинку с сочными и спелыми фруктами, на случай, если путешественникам захочется легко перекусить в дороге. В Гравелот они должны были прибыть к вечеру.

Провожая графиню к карете, Лиандра вдруг обратилась именно к великанам-воинам:

— Я, господа хорошие, баба неразумная, да дело одно меня беспокоит и все из головы нейдет. Надысь тут люди чужие мелькали, да не по-хорошему. Рази человек добрый не зайдет в деревню, старосту не отыщет, еды не спросит али дороги? Да и что им тут искать — небось не теряли? Мой постреленок старший сказывал, они вашим путем поехали, а все народец мелкой — как мы. А мы в горы не суемся — грозные они, ваша вотчина.

— Спасибо, — поблагодарил один из воинов, и от звуков его мощного голоса зашлись лаем все собаки. — Где твой сынишка?

— Сабби! Сабби! — закричала старостиха. Мальчонка лет девяти отделился от группы сверстников и подошел к гвардейцам. Задрал голову, чтобы разглядеть лицо:

— Да, господин!

— Хочу поблагодарить тебя за острый глаз да за верную службу. Вот тебе три золотых.

Нужно сказать, что тогда в Роане на эти деньги можно было купить хорошего коня. Но мальчонка хорошо помнил дедовские традиции:

— Да нет, господин. Мне иное надобно.

— Тогда вот тебе мое благословение с добрым словом. И судьба будет к тебе милостива…

Паренек отбежал к матери и уткнулся пылающим лицом ей в подол. Сама Лиандра плакала, у старосты от волнения тряслись руки. Всем было хорошо известно, что такие слова господа из Гравелота говорят крайне редко, зато судьба прислушивается к их пожеланию, и жизнь благословленного ими счастливчика круто меняется в лучшую сторону.

Впрочем, денег они тоже оставили деревенским жителям предостаточно.

Когда отъехали довольно далеко и лес замаячил на таком расстоянии, что стали видны отдельные деревья, один из воинов по имени Элсмир спросил у графини:

— Ну, как ты, Террил?

— Хороший отвар. Теперь я смогу выдержать любые трудности и готова к неожиданностям. Эта Лиандра просто сокровище.

— Славно. Потому что я чую запах. Он доносится вон из-за тех дубов, там несколько десятков человек. Они довольно долго стоят в засаде — их кони топчутся нетерпеливо и дергают головами.

— Да, — молвил второй, Эригаль, — а еще столько же людей скрылись за поворотом и ждут, когда их позовут на помощь.

— Больше никого? — спросила Террил.

— Это мы и хотели у тебя спросить: ты же должна чувствовать все острее.

— Я больше никого не слышу и не чувствую, — сказала графиня после нескольких секунд молчания. — Что ж, они сами выбрали свою судьбу. Мы едем вперед. Одного оставьте в живых — должен же кто-то рассказать императору, чего они хотели от нас в наших же землях.

Когда экипаж в сопровождении двух воинов появился из-за поворота дороги, двадцать пять всадников пустили коней вскачь, вопя и размахивая мечами. Они надеялись на свое несомненное численное превосходство и на фактор неожиданности. Их товарищи, ждавшие в отдалении, какое-то время не могли понять, что происходит там, на дороге: почему так долго слышатся дикие крики и вопли о помощи. Конечно, все знали, что гвардейцы без боя не сдадутся, но пора бы уже с ними покончить и привезти главарю беременную женщину, за которую им, собственно, и заплатили эти бешеные деньги.

Главарь был родом из Лотэра и в Великий Роан предпочитал не соваться. Носила его нелегкая по восточной части континента и по всему Ходевену — и везде он грабил и убивал, предпочитая работать в одиночку или с двумя-тремя помощниками. Ничьих же поручений не выполнял, ибо свято верил, что любой наниматель выдаст его с потрохами, как только это станет ему выгодно. Однако в Анамуре, возвращаясь из удачного набега, он случайно встретился с двумя диковинными чужестранцами. Они наговорили ему с три короба — он им не поверил, и они это знали. Но вот сумма, предложенная за похищение женщины, которую и охранять-то почти не будут, могла обеспечить главаря до конца жизни. И он согласился.