Двойная жизнь волшебницы - Страница 7

– Так что случилось потом?.. Кеша стал проявлять признаки заинтересованности?

– Совсем вялые! Эта девица наплела, будто у нее пахотные земли, пастбища. Вот Кеша как раз и сказал при мне, что надо бы проверить, что там и как. Правда ли это. Земля, сказал он, нынче в цене. И с годами станет только дороже.

Кира пожала плечами. Приданое этой Анфисы интересовало ее сейчас совсем слабо. Все равно Кеше теперь его будет не получить.

– А кто она вообще такая? Клиентка?

– Пришла вроде как по делу. Насчет сустава для своей бабушки что-то спросить. Вроде бы старушка у нее сломала шейку бедра, лежачая, встать не может, уход тяжелый. Они ждали бесплатного сустава и операции, да время шло, квоты им не выделяли. Вот Анфиса денег подкопила, да к нам и заявилась.

– И вы ей продали сустав?

– Не сложилось. Я даже как-то и не понял, как получилось, что Анфиса с Иннокентием познакомилась и с ним стала иметь какие-то дела. Обычно-то с клиентами я занимаюсь. На Иннокентии общее руководство лежит. По офисам мотается, деньги собирает. Только если очень важный клиент какой пожалует, тогда Иннокентий им лично занимается. Но чтобы девчонку с улицы к себе в кабинет пригласить, на моей памяти такое было впервые.

– Выходит, Анфиса эта его все же чем-то зацепила, – повторила Кира.

– Глаз у нее такой… непонятный. Сама простая-простая, а глаз странный. То огнем полыхнет, то холодом обдаст. Она у меня долго сидела, весь мозг мне своими вопросами вынесла. И покупать не покупает, и уходить не уходит. Мне даже показалось, что она специально Иннокентия дожидалась. Все мне вопросы задавала, а нельзя ли ей лично со старшим поговорить. Ну, час я держался, полтора выстоял. А когда второй час нашей беседы к концу начал подходить и я Иннокентия увидел, то сам ей на него указал.

– Значит, это ты их и познакомил!

– Да как сказать… Лично мне кажется, что Анфиса эта уже и до прихода сюда четкую цель имела. И целью этой был отнюдь не сустав для ее бабушки, а именно он – наш Кеша.

Впервые Женечка назвал уменьшительным именем своего родственника, перед которым открыто трепетал и почти что боготворил. И именно это заставило Киру понять, что у нее с Кешкой никогда ничего больше не будет. Да и ни у кого уже не будет. Да и самого Кеши тоже не будет.

Остается только найти эту Анфису и, приперев девицу к стенке, выяснить, кто она такая и откуда. А также то, что же ей все-таки было нужно от Кешки, встречи с которым она добивалась так беспардонно и нагло.

Как ни странно, долго подругам искать Анфису не пришлось. Она сама на них вышла. Верней, не она сама, а Гликерия Карповна, но обо всем по порядку.

Девушки еще не успели закончить разговор с Женечкой, как Кире поступил звонок. Звонила ей Кешина мама. И голос бедной женщины звучал очень слабо и безжизненно:

– Деточка, что же это такое происходит, а? Что же это делается-то?

Кира вся сжалась от ее голоса. Она ждала и боялась этого звонка. Что она будет говорить безутешной Гликерии Карповне? Как всякая мать, она обожала своего сына. И вот теперь Кире предстояло утешать старушку в ее горе. А что могла Кира сказать матери своего бывшего жениха? Слов у Киры для утешения просто не было. Единственное, что она могла, подробно описать матери, как закончил свои дни ее сын. И даже в этом у Киры не было полной ясности.

Но оказалось, что Гликерия Карповна интересуется отнюдь не обстоятельствами смерти своего сына. На уме у старушки было совсем другое.

– Что там Кеша мой такое затеял, ты не знаешь?

– О чем вы?

– Нотариус мне звонил, девонька, – еще более слабым голосом произнесла Гликерия Карповна. – Ты же знаешь, нотариусом у нас дядя Кешин – мой двоюродный брат – Витя Рогожкин. Все документы Кеша только в его конторе оформляет. Вот он и сделал мне звоночек, предупредил.

– О чем предупредил?

– Зачудил что-то наш Кешенька. Трубку телефонную не берет. А завещание свое взял и переписал. Прежде-то я одна там наследницей числилась, а вот позавчера он все имущество на какую-то девицу переписал. Ты, девонька, ничего про это не знаешь?

Кира не знала, но теперь очень захотела узнать.

– А что за девица такая? Случайно ее не Анфисой кличут?

– Она самая! Знаешь ты ее?

– Мечтаю познакомиться поближе, – процедила сквозь зубы Кира.

У Киры даже руки затряслись от волнения. Выходит, Кеша написал завещание на свою долговязую мымру, а на следующий день выпал из окна! Долговязая мымра по имени Анфиса стала его наследницей! Вот это поворот событий! Теперь ясно, что Кеше сигануть из окна «помогли».

– А почему нотариус вам только сегодня позвонил?

– Так Витя думал, что я в курсе.

В голосе Гликерии Карповны слышалась растерянность.

– Кеша ему сказал, что мы с ним все обсудили. Я полностью согласна.

– А вы не согласны?

– Да что ты такое говоришь, девонька! Прямо удивляюсь я тебе! Конечно, я не согласна! Что там у вас с Кешей происходит? Почему он завещание на каких-то посторонних девиц составляет? Что тебе об этом известно?

Кажется, Гликерия Карповна вознамерилась возложить вину за поступок сына на Киру. Но тут же Кира, повинуясь непонятному чувству, воскликнула:

– А адрес этой Анфисы вам ваш нотариус…

– Брат он мой двоюродный, – тут же поправила ее Гликерия Карповна.

– Да-да, извините, – поспешила извиниться Кира. – Так вот адрес этой особы ваш двоюродный брат не продиктовал?

– Как же, конечно, я все ее координаты записала. Да только что с них проку? С Кешей поговорить надо, а мне до него не дозвониться.

Похоже, старушке еще никто не сообщил о трагедии, которая случилась с ее сыном. Гликерию Карповну беспокоило странное завещание, которое Кеша оформил на непонятную Анфису. О том, что это завещание уже, можно сказать, вступило в силу и переписать его точно не получится, она понятия не имела.

Следователь по фамилии Фокин, с которым подруги уже успели познакомиться минувшей ночью в полицейском отделении и которому было поручено заниматься этим делом, не счел нужным оповестить несчастную мать о том, что случилось.

– Гликерия Карповна, вы мне адрес-то продиктуйте. Я разберусь.

Старушка обрадовалась и продиктовала. Записав и попрощавшись с Гликерией Карповной (сказать старушке о том, что ее сын мертв, язык у Киры не повернулся), девушка в недоумении уставилась на листок бумаги прямо перед собой.

– Анфиса Петровна Горская, двадцати пяти лет от роду. Надо же, я была права насчет ее возраста!

– А живет где?

– Село Тарасовка, Псковская область. Похоже, она даже не местная.

Услышав это, Женечка очень обрадовался:

– Правильно я вам говорил! Не обманули меня мои глаза. Деревенщина сермяжная эта Анфиса! Сельская красотка! Волосы – пакля, ноги – стерня!

Для городского гея у Женечки был слишком большой словарный запас. Надо же какие эпитеты! Пакля! Стерня! Да кто нынче помнит, что пакля – это жесткий волос, которым еще недавно сантехники обматывали детали, чтобы избежать течи. А стерня – это и вовсе пережиток прошлого – скошенное, но не паханное под зиму поле с торчащими сухими и короткими стебельками убранной пшеницы или другого злака. Учитывая, сколь мало сеют и пашут нынче в России, слово это давно и прочно забыто, особенно в среде городских жителей.

– Слушай, Женечка, а ты, говоришь, с этой Анфисой почти два часа прокалякал? И что она тебе о себе рассказывала?

– Городскую из себя корчила, только меня не обманешь! Ни одного клуба, где все приличные вечеринки проходят, не знает. Говорила, что весь год возле прикованной к постели бабки сидела, вот в это я верю!

– А как найти ее?

– Если Кеша все имущество свое на эту деваху переписал, наверное, она сама сюда вскоре пожалует, – резонно заметил Женечка, который вообще, несмотря на все свои странности, был далеко не дурак. – Так сказать, входить в курс дела. Фирма-то теперь тоже Анфискина!

Подруги переглянулись. Происходило нечто странное и даже пугающее. Кешка обожал свою маму. И совсем не был склонен к скоропалительным решениям. Стоило вспомнить, как долго и тщательно он размышлял, доверить ли Кире ключи от своей квартиры или все же повременить. И вдруг оказывается, что малознакомую Анфису он сделал своей наследницей меньше чем через две недели их знакомства.