Двойная западня - Страница 9

Да, все верно. Теперь он, Александр Александрович Кондратенко, не имеет права подводить себя под высшую меру и дать убить себя здесь, в донецком СИЗО. Он должен жить.

Должен выжить.

Должен отсидеть не за свое.

Наказание неотвратимо, намекнул через адвоката Кардинал. Значит, оно неотвратимо настигнет всех.

Я должен выйти, решил Сашка Кондрат. А раз решил – значит, сделает. Он обязательно выйдет.

Он накажет Гуслю.

При других обстоятельствах Виктор не скоро увидел бы этот пижонский конверт. Продолговатый, с золотым тиснением, с имитацией сургучной кляксы на месте склеивания. Он не ждал писем не только по обычной, но даже по электронной почте вот уже как три года.

Да и во времена, когда жизнь Хижняка была более бурной, разнообразной, вредной для здоровья и опасной, он тоже не прибавлял работы почтальонам. Рекламные проспекты и бесплатные газеты Виктор перегружал из почтового ящика в мусорный только тогда, когда скомканные куски бумаги уже начинали торчать из щели в ящике. Так он освобождал место для новой порции мусора, чтобы не заставлять разносчиков никому не нужной печатной продукции прилагать лишние усилия, выполняя свою и без того мало оплачиваемую работу. Строго говоря, Хижняк и сейчас бы не проверил почту, не скажи Марина, что она ждет этого приглашения. Тут же уточнив: они его ждут.

Конверт, которого еще не было утром, поздно вечером, когда они вернулись из Бахчисарая, одиноко поджидал адресатов на дне приколоченного к забору желтого почтового ящика с изогнутым рожком на фасаде. В правом нижнем углу красивым почерком отправитель аккуратно вывел их адрес, а после слова «кому» значилось: «Для Марины и Виктора». Фамилии отправитель не указал.

Женщина, пославшая приглашение, Хижняку была совершенно не знакома. Тома Сорокина, подруга Марины из ее прошлой жизни, не менее бурной, опасной, чем у Виктора, и к тому же полной унижений, знала только девичью фамилию своей товарки – Покровская. Однако, после долгой разлуки совершенно случайно встретив старую подругу по несчастью на ялтинской набережной, почему-то решила: мужчина, который ее сопровождает, – законный супруг. Значит, Марина теперь уже не Покровская. Сколько раз она была замужем до нынешнего дня, Томе спросить было неловко. Хотя при этом женщина была убеждена: Марина одним замужеством не ограничилась и фамилию сменила минимум пару раз. Ну а подписывать приглашение фразой вроде «Марине Покровской и Виктору», чьей фамилии она тоже не знала, Тамара не сочла приличным.

Придя к таким простым и ни к чему не обязывающим умозаключениям, Хижняк протянул продолговатый конверт Марине. Сам же, пройдя в беседку, включил там свет, а заодно и над входом во флигель, где они обитали с мая по сентябрь во время курортного сезона. Пока Марина, устало расположившись на садовой скамейке у флигеля, распечатывала послание, Виктор принялся отпирать гараж. Нужно загнать машину, завтра он берет себе выходной. Скользнул взглядом по окнам дома – темные. Очередные постояльцы спят. В том, что те не закатились в ночной кабак, Хижняк был уверен: они с самого начала решили сдавать дом исключительно семейным парам, желательно с детьми. Марина взяла установку на свой собственный маленький семейный пансионат, к тому же видеть чужих детей во дворе шесть месяцев в году было ее личной внутренней потребностью: завести своих у нее не получалось.

Конечно, она понимала: такова расплата за прошлое. Оправдывало Марину то, что свою судьбу она не выбирала – стала жертвой трагического стечения обстоятельств, которые двадцать лет назад не оставили молодой женщине другого выбора, кроме как продавать себя. Правда, стоила Марина Покровская очень дорого, что, с одной стороны, уберегло ее от окончательного и быстрого падения, но с другой – загнало в еще большую кабалу, чем секс-индустрия: она попала в поле зрения спецслужб и на некоторое время стала штатным сотрудником органов государственной безопасности, тогда еще СССР.

Однако, когда в начале девяностых годов прошлого века после развала огромной страны из-за переоценки ценностей и непонятных приоритетов растерялись даже органы, надобность в услугах таких людей, как Марина, на некоторое время отпала. Правда, ее не бросили, устроили на какую-то маленькую должность и положили мизерную зарплату, выделив скромную казенную квартиру в Киеве. Но вскоре у страны появился серьезный враг, угрожающий национальной безопасности, – организованная преступность. Тогда Марину Покровскую вновь активизировали. Так случилось, что в то время и она, и Хижняк варились в одном большом котле. Оба были частью системы, которую со временем начали ненавидеть с такой силой, с какой только способна ненавидеть любую систему внутренне свободная личность. Потому в один прекрасный, а вернее, ужасный для Хижняка день они встретились. Тогда Виктор умирал как личность, а Марине поручили, так сказать, вернуть ему интерес к жизни.

Одинокой женщине это удалось – она просто нашла родственную душу…

Включив свет в гараже, Виктор вышел, но за руль садиться не спешил – прислонился к капоту, посмотрел на свою женщину, которая вертела в руках приглашение на свадьбу, пришедшее даже не из прошлой, а, как он теперь понял, позапрошлой жизни.

Марина Покровская, вопреки убеждениям Тамары Сорокиной, женой Хижняка в бюрократическом смысле не была. Хотя бы по той простой причине, что у него были достаточно сомнительные документы, чтобы еще ставить в них штамп о заключении брака. Единственным документом, не вызывавшим сомнений, были водительские права Виктора, в которых, само собой, штамп ЗАГСа не поставишь. Разумеется, по паспорту гражданин Украины Виктор Хижняк существовал, был зарегистрирован в городе Ялта, в Ливадии, по вполне официальному адресу. Но машина, на которой он ездил, дом, в котором он проживал, и маленький бизнес, который помогал жить спокойно и достойно, по документам принадлежали Марине.

После всего, что им пришлось пережить вместе и по отдельности, она боялась, что за Виктором придут, стоит лишь ему засветить где-нибудь в официальных инстанциях свои имя и фамилию. Хижняк же, напротив, был уверен: его уже давно никто не ищет. Кто-то считает, что его убили несколько лет назад под Житомиром. Кто-то потерял его из виду еще раньше, когда Виктора со скандалом выкинули из органов и списали в архив. А кто-то, возможно, считал, что бывший капитан милиции, в прошлом один из лучших оперативников-разведчиков, спился и закончил свою жизнь в грязной однокомнатной квартире без мебели. Значит, решил Виктор, достаточно оформить дом и машину на гражданку Покровскую. Потом гражданин Хижняк официально подписывает с ней договор, по которому Марина сдает ему одну из комнат. На основании договора квартирант регистрируется в Ливадии. Машину гражданки Покровской водит по доверенности. И вообще, надо в полной мере пользоваться типичной для Украины ситуацией, которая допускает существование любого абсурда, если он узаконен договорами и скреплен мокрыми печатями. Ну и, конечно же, взятка – ее пришлось через третьих лиц давать кому надо, в результате чего военный комиссариат о существовании сорокалетнего здорового мужика забыл навсегда, а отметка о регистрации в паспорте Виктора тем не менее появилась.

Они долго думали, надо ли Виктору легализовать себя как физическое лицо предпринимателя. Может, лучше вообще оставить след только в паспортном столе? Но и тут возникли сложности: ведь мужчина обязан еще стать на учет в военкомате, без этой отметки зарегистрироваться не удастся. В конце концов, Хижняк согласился с доводами женщины: чем больше на виду, тем меньше привлекаешь к себе внимания.

Им не нужны визиты налоговых инспекторов и прочих правоохранительных органов.