Двое из прошлого (СИ) - Страница 16

— Какая ужасная статья! — смеюсь я. — Не знаю, что за журналисты работают в этих «Фреш ньюс», но начать с тюрьмы и закончить чьей-то личной жизнью — это надо уметь!

— Жаль, что Макарову все в жизни на блюдечке достается, — ворчит Настя, приклеивая мне накладные ресницы.

— А мне нет, — отвечаю я. — Илья заслужил. Он всю жизнь пытался доказать окружающим, что поступки отца никак не показывают его как личность. Он трудолюбивый и упорный. А еще — умеет прислушиваться к чужим советам.

— Это к чьим, например? — щурится сидящая на диване Жанна. — Вы с ним после выпускного не виделись. Или виделись?

От Жанны не укроется ничего: когда у тебя двое маленьких детей, интуиция обостряется до предела.

Но я не успеваю ответить — меня перебивает Царек:

— Да какая разница, Жанн! Главное в жизни не деньги, а любовь. И все мы это прекрасно понимаем. Да, Маш? Фамилию, кстати, менять будешь?

— Нет, — я мотаю головой, — иначе нас с Машенькой будут одинаково звать. Будет максимально странно.

— Хочешь, чтобы люди подумали, что ты так, к этой семейке сбоку припеку? — нахохливается Жанна.

Я от такого заявления теряюсь.

— Не думала как-то об этом…

— Не думала она, как же! — возмущается Жанна. — Девочке нужна мама и не нужны лишние вопросы в школе.

— Ее все равно будут спрашивать, почему мать зовут так же, как и ее, — возражает Настя.

Царек так увлечена разговором, что тыкает кончиком ресницы мне в глаз.

— Ай! — кричу я.

— Прости-прости! — Подруга от отчаяния принимается дуть на место трагедии.

— Все в порядке, просто продолжай, — успокаиваю ее я.

Может, я и поторопилась с обозначением этого дня как такого уж знаменательного.

— И все же, это разве совпадение? — удивляется Настя Рудакова. — У вас с Соколовым такая история, потом он встречает девушку, женится на ней, у них рождается ребенок… И он называет ее как тебя?

— Так звали Машину бабушку, — говорю я. — Но она умерла от рака, когда Лиле было пятнадцать. Даниил не мог сказать нет.

— Но все же — как драматично! — вздыхает Царек. — Каждый день смотреть на дочь и вспоминать о своей первой школьной любви.

— Так уж и первой, — смеюсь я.

Не помню, что делал Даниил в школе. Наверное, с кем-то встречался. Такой парень, как он, просто не мог быть один.

— Да ладно, можете от меня-то не скрывать, — лыбится Царек.

— В смысле? — не понимает Жанна.

Я бы тоже хотела разъяснений, если честно.

— Боже, как я ненавижу секреты! — восклицает Царек тоном великомученицы. — Видела я вас, мимо случайно проходила.

— Что ты видела? — не понимаю я.

— Господи, ну у вас тут и духота, — заявляет Жанна и принимается обмахиваться планшетом, с которого Настя только что читала новости.

Да, я умудряюсь выйти замуж в самый жаркий день в году. Но мне хотя бы еще тридцать, день рождения только через три месяца. Приготовления в каком-то смысле получились скоростными, но, к счастью, у меня есть три близких подруги, у каждой из которых был подходящий опыт.

— Ну, как вы целовались в кабинете географии, — шепчет Царек, как будто это что-то неприличное.

Я не удерживаюсь от смешка.

— Ты и выдумщица, Царек.

— Будешь обзываться, я тебе стрелки криво нарисую! — протестует подруга. — И вообще, дверь надо прикрывать, когда такими вещами занимаетесь!

— Господи, Настя, ты как будто невинная девица, — улыбается Жанна.

— В семнадцать лет любые шуры-муры — это уже событие, — говорит Царек.

— Подожди, — удивляюсь я, — о чем ты вообще говоришь?

— Что вы целовались с Соколовым в кабинете географии, — через зубы выдавливает Царек, будто нас могут подслушать шпионы.

— Может, перепутала с кем? — спрашивает Настя Рудакова.

— Глаза у меня на месте! — огрызается подруга и приходится по моему лицу пудрой. Я едва не чихаю от поднявшегося в воздух белого облачка. — Так что не надо мне тут. Галлюцинациями не страдаю. Или хотите сказать, что я вру? — Она щурится, готовая отразить любой словесный удар.

Я судорожно пытаюсь понять, что Царек имеет в виду, а затем у меня в голове появляется догадка.

— Жанна, дай телефон, пожалуйста. И набери мне сразу Даниила.

От меня не укрывается, что подруги озадаченно переглядываются, но Жанна все-таки выполняет просьбу. Я ставлю звонок на громкую связь. Соколову хватает всего нескольких гудков, чтобы взять трубку.

— Да, любовь моя.

— Не могу ответить тебе тем же, — отвечаю я деланно равнодушным голосом. — Даниил, скажи, пожалуйста, какие у тебя остались от меня секреты?

Долгая пауза на другом конце трубки свидетельствует об одном: Соколов не знает, что ответить.

Наконец из телефона доносится неуверенное:

— Слушай, я честно не знаю, что тебе сказать. Порнушку на жестком диске не прячу, трупа на антресолях тоже нет.

— А что насчет кабинета географии?

— Какого каби?..

По тому, как он обрывает сам себя, я понимаю, что до него наконец дошло.

— Я забыл рассказать, — признается он.

— Я сегодня забуду выйти за тебя замуж! — грожусь я, а сама едва сдерживаюсь от смеха. — Выкладывай. И ты на громкой связи — у меня будет трое свидетелей.

— В общем… Блин, неловко это как-то все рассказывать.

— А ты не бойся, рассказывай, — помогает моему жениху Царек. Что бы я делала без этой взбалмошной девицы?

— Эти придурки из пятьдесят седьмой школы. Как их там? Феликс и Денис, кажется. Я услышал, как они обсуждали тебя в раздевалке на районных соревнованиях по плаванию. Говорили, что подсунули тебе записку, чтобы ты после уроков зашла в класс географии с завязанными шарфом глазами, якобы от имени Макарова. Этот олух, похоже, вообще ни о чем не знал. А они там с тобой вдвоем и позабавятся. Даже что-то про съемку говорили. Вряд ли они собирались переступать закон, но я все равно разозлился. Короче, мы «поговорили» с этими пацанами после соревнований.

— Так, дальше, — требует деловая Жанна, оперев локти на колени и сцепив пальцы под подбородком.

— Я не собирался… Но, в общем, я просто зашел тебя проверить. Что все в порядке.

— И не удержался, — расплывается в улыбке Царек.

— Боже, Маша, я очень перед тобой виноват. — Даниил как будто и не слышал комментарий Насти. — Я полный придурок. Мне вообще нет никакого оправдания. Ты просто сидела там, такая одинокая. И я не знаю, что на меня нашло…

Я издаю стон разочарования.

— Соколов, ты хоть понимаешь, что если бы ты не водил меня за нос, то мы бы с тобой сэкономили тринадцать лет жизни?

— Так ты не злишься? — спрашивает он.

— Очень, — не скрываю я. — Но с правдой мы можем работать. Правда — это уже хоть что-то.

— А еще повинная снижает срок заключения! — добавляет Настя, чьи родители были юристами, пока не вышли на пенсию.

— В данном случае заключение у тебя одно — пожизненное.

— Буду надеяться на милосердие моего судьи, — отвечает любимый.

Теперь я понимаю, почему тот поцелуй был таким особенным. Дело было не в темноте или романтичной, как я тогда думала, записке. Наверное, Илья на следующий день удивился, когда я подлетела к нему после школы и неловко чмокнула в губы. Я-то думала, что это наш второй поцелуй. А Макаров был и рад, что все идет по плану и рыбка сама плывет к нему в руки!

— Спасибо, — я отключаю громкую связь и подношу телефон к уху, чтобы только я могла слышать этот голос, — за первый поцелуй.

Девочки на заднем плане издают протяжное «У-у-у-у!»

— Все только для тебя, — отвечает Даниил.

— Как там Маша?

— Страдает из-за разлуки с тобой. Но я все еще настаиваю: она мешала бы тебе собираться.

— Знаю, — соглашаюсь я, — но я все равно очень скучаю. И больше давай без секретов, даже если они во имя добра.

— Обещаю. Но и ты должна кое-что обещать, — внезапно говорит Даниил.

— Это что?

— Что всегда будешь помнить о том, что достойна самого лучшего.