Дверь в сказочный ад (СИ) - Страница 54

Голос снова вздохнул. И дрогнул воздух вокруг. И зыбкой показалась земля.

– А ТЕПЕРЬ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, ГОТОВЬСЯ УСЛЫШАТЬ САМОЕ ДЛЯ ТЕБЯ ГЛАВНОЕ… ДЕЛО В ТОМ, ЧТО ВОЙДЯ В ТОТ ЧУЛАН, ТЫ УЖЕ НИКОГДА ПОСЛЕ ЭТОГО НЕ ВЫХОДИЛ ОБРАТНО. НИКОГДА… И ДО СИХ ПОР НАХОДИШЬСЯ ТАМ.

Я временами начинал забывать, с кем вообще веду беседу. Я уже готов был поверить во что угодно: в души умерших, магов, их злобную магию, в болотных чертей и небесных ангелов. Но в данном случае, если услышанное не было откровенным издевательством, то могло являться продуктом только очень и очень больного ума.

– Черт бы тебя побрал, Маклин! Повторяю: твой провонявшийся чулан я покинул почти сразу же, как только туда вошел! И вернулся к своему другу Тому. Неужели ты думаешь, что все вокруг тоже повыживали из ума?!

Я кричал в воздух, в пустоту… даже не зная, в какую сторону света следует повернуться, чтобы стоять к Нему лицом к лицу. Или Он, как бестелесный дух, вездесущ? Мне на это плевать…

Лишь мягкие порывы ветра слегка остужали перегретые нервы.

– УСПОКОЙСЯ И СЛУШАЙ, ЕСЛИ ТЕБЯ ВООБЩЕ ИНТЕРЕСУЕТ ТА СИТУАЦИЯ, В КОТОРУЮ ТЫ ПОПАЛ… ВЫЙДЯ ИЗ ЧУЛАНА, ТЫ НАХОДИЛСЯ УЖЕ НЕ В ТОМ МИРЕ, ГДЕ ПРОВЕЛ ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ, ТЫ СТАЛ НЕВОЛЬНЫМ ПЛЕННИКОМ СКАЗКИ, В КОТОРОЙ ЖИВЕШЬ И ПО СИЮ МИНУТУ… ВПРОЧЕМ, КАК И ВСЕ ИСКАТЕЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, ЧТО БЫЛИ ДО ТЕБЯ.

– Маклин! Ну давай не будем разыгрывать из себя двух идиотов, мы и так на них сильно похожи! Оставь на миг свою схоластику и оглянись вокруг, если тебе это вообще доступно: всюду деревья — настоящие деревья из настоящего мира! Небо! Облака! Солнце! Какая, к чертям, сказка?! Или думаешь, что сможешь заморочить мне мозги своими фокусами с невидимыми голосами? Если в тебе, помимо имбецильного ума, осталось еще хоть что-то человеческое, то умоляю: объясни мне толком, что здесь происходит?

Снова последовал протяжный тяжелый вздох — легкое и вмиг угасшее дуновение незримого ветра. Голос долго не отвечал, а я, воспользовавшись паузой, еще раз попытался сообразить, с кем вообще разговариваю. С могилой? С воздухом? С прахом усопшего? С самим собой?

– ПОСЛУШАЙ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, БАРОНА МАКЛИНА МОЖНО ОБВИНИТЬ В ЧЕМ УГОДНО: В ЖЕСТОКОСТИ, В ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ ВЛАСТЬЮ, В ГИБЕЛИ НЕВИННЫХ ЛЮДЕЙ, НО ТОЛЬКО НЕ ВО ЛЖИ. ГОВОРЮ ТЕБЕ КАК ЕСТЬ: НЕБЫЛО БОЛЬШЕ НИКАКОГО ТОМА, НИКАКОЙ МИССИС ХОФРАЙТ, НИ ТВОЕГО ДВОРЕЦКОГО ГОЛБИНСА, НИ ДАЖЕ САМОГО МЕНЛАУВЕРА С ТОЙ САМОЙ МИНУТЫ, КАК ТЫ ОТКРЫЛ ДВЕРЬ В ЭТУ СКАЗКУ. А ВСЕ, ЧТО ТЫ ВИДИШЬ ВОКРУГ: СОЛНЦЕ, НЕБО, ОБЛАКА, ЯКОБЫ СВОИХ СЛУГ И ДРУГИХ ЛЮДЕЙ — ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ПРОЕКЦИИ РЕАЛЬНОГО МИРА НА ПЛОСКОСТЬ КВАЗИПРОСТРАНСТВА.

Его мудреные слова все больше и больше начинали меня раздражать. Я даже стал подозревать, не выдумывает ли он их на ходу из собственной головы, чтобы окончательно задурить голову своего доверчивого слушателя?

– Значит, ничего этого нет? — я обвел рукой по всем сторонам света. — Мне только кажется, что на небе светит солнце! Мне лишь мерещится, что сейчас, вернувшись в замок, я стану отдавать распоряжения слугам! А лес, где мы сейчас находимся, лишь просто чья-то красочная иллюзия!.. Все, Маклин! Мы договорились до крайней черты! Ты думаешь, что находясь в состоянии подавленности, я буду воспринимать всякий твой бред как изысканное мудрование? Ошибаешься! Да и черт с тобой! Я еще не потерял окончательно рассудок. Вот увидишь, я найду способ избавиться от твоих зверей! Никакая магия не в силах противостоять человеческому разуму. Будь ты проклят, вот мое последнее слово!

И я уверенно зашагал прочь от кладбища.

– МИСТЕР АЙРЛЭНД, БУДЬ ЛЮБЕЗЕН, ПОДОЖДИ!

С каждого, из произнесенных слов, капал настоящий яд. По мере удаления, Голос стал звучать немного тише, но все еще внятно:

– МИСТЕР АЙРЛЭНД, ТЫ ВОЛЕН ПОСТУПАТЬ ТАК, КАК ТЕБЕ УГОДНО, НО ПРЕДУПРЕЖДАЮ: У ТЕБЯ НЕ БУДЕТ ИНОГО ВЫХОДА, КАК СНОВА ВЕРНУТЬСЯ КО МНЕ. ИБО ТОЛЬКО ЛИШЬ С МОЕГО ПОЗВОЛЕНИЯ, И НИКАК ИНАЧЕ, ТЫ СМОЖЕШЬ СНОВА ВЕРНУТЬСЯ В СВОЙ МИР.

Последняя фраза заставила меня остановиться. Величайшими усилиями воли я смог подавить кипящее внутри негодование, успокоился и стал снисходительно ждать, что еще он мне собирается сообщить. Мне сейчас хотелось только двух вещей: или умереть, или вернуться к нормальной человеческой жизни. Хотелось так неистово и сильно, что честное слово, если бы ради этого он заставил меня целый день ползать на коленях и есть прах с его могилы, я без колебаний бы согласился.

– ТЕПЕРЬ СТОЙ НА МЕСТЕ И ВНИМАТЕЛЬНО СМОТРИ ПО СТОРОНАМ. БОЛЬШЕГО ОТ ТЕБЯ НЕ ТРЕБУЕТСЯ. СЕЙЧАС ТЫ УВИДИШЬ ТО, ЧТО Я ВЫНУЖДЕН ПОКАЗЫВАТЬ ВСЕМ ГОСТЯМ, КТО ПОБЫВАЛ В ЭТОЙ СКАЗКЕ… ИТАК, МИСТЕР АЙРЛЭНД, ТЫ УТВЕРЖДАЕШЬ, ЧТО ВИДИШЬ НА НЕБЕ СОЛНЦЕ, ТЫ БЕРЕШЬ НА СЕБЯ СМЕЛОСТЬ УТВЕРЖДАТЬ, ЧТО ВОКРУГ НАС РАСКИНУЛСЯ НАСТОЯЩИЙ ТАМАССКИЙ ЛЕС, И ЧТО ОБЛАКА, ПЛЫВУЩИЕ НАД ГОЛОВОЙ — ТЕ САМЫЕ, КОТОРЫЕ ТЫ ВИДЕЛ ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ… ПРЕЖДЕ, ЧЕМ СКАЗАТЬ ТЕБЕ СВОЕ РЕШАЮЩЕЕ СЛОВО, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ НАКОНЕЦ ПОНЯЛ, ГДЕ НАХОДИШЬСЯ. ИТАК, СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО.

Сначала я даже не сообразил, куда он повелевает мне смотреть: на небо, на лес или на его достопримечательную могилу? Я блуждал взором по сторонам в поисках чего-то необычного. Но вокруг — деревья как деревья, незыблемые памятники долголетия, небо как небо, воздух как воздух. Лишь ветер слегка тревожил перезрелую осеннюю листву, щедро осыпая ее золотом землю. Солнце каждый день зависало над миром в самом центре неба, обозревая свои владения жгучим пламенным взором. Так было и сейчас. Его лучи проникали в каждый закоулок земного бытия, все освещая, все обнажая для взора, всюду принося радость и тепло.

Холодную радость и холодное тепло.

Глядя на природу, я на какие-то блаженные мгновения усомнился в существовании таинственного Голоса, в существовании зверей и всяких бредовых идей. Все это вместе взятое вдруг показалось непозволительной для здравого рассудка роскошью, сказать проще — обыкновенной глупостью, миражом слишком доверчивых чувств.

Голос не появлялся минуту, две, три…

А то, что начало твориться потом, вряд ли поддается вразумительному осмыслению, тем более — вразумительному описанию. Теперь мне пришлось усомниться не только в собственном рассудке, но и в том, что этот рассудок когда-либо существовал в мире. Пусть будут изложены только факты, во всяком случае, таким образом, какими они предстали пред моими глазами.

Начала слегка колебаться земля, став непостоянной как море. Зленные волны травы покачивали мое тело в такт собственным амплитудам. Лес тревожно загудел, стволы деревьев сильно изогнулись. Сначала показалось — это от ветра, но тут же я понял, что ошибся. Деревья стали как-то резко укорачиваться в своих размерах, то ли врастая в землю, то ли деформируясь, будучи придавленные тяжестью неба. И та, и другая версия выглядели одинаково бестолково. Их ветви ломались и опадали на землю, как опадают осенью листья. И эти странные, ничем не объяснимые метаморфозы происходили повсюду: с севера, с юга, со всех сторон света. Уже через несколько минут стволы (причем — все до единого) видоизменились настолько, что походили на покрытые корой изваяния человеческих тел. Всюду вокруг меня, насколько позволял улавливать взор, стояли мириады древесных скульптур с протянутыми в мою сторону сучковатыми, как две ветки, руками и тонкими пальцами в виде коротких прутиков. Головы скульптур слегка шевелились, а в их облике… я вдруг узнал самого себя. Вырезанные из дерева нос, губы, брови — точная копия моего лица. Передо мной находились сотни тысяч буратиноподобных Майклов Айрлэндов, растущих прямо из земли, и я даже не знал, как на все это реагировать. Все деревянные лица шевелились и что-то там шептали. В лесу не осталось ни одного нормального растения. Даже кустарники превратились в каких-то покрытых корой пауков, выдернули свои корни и принялись бегать по траве.

Творилась дикая бессмыслица. Силы Абсурда словно взбесились, вошли в свой апогей и решили развлечь меня игрой на моих собственных нервах… Нет, нет, это еще не все. Дальше еще интересней! Изумление и ужас в моей душе нарастали одинаково быстро, и я даже не знал, какому из этих двух пока еще человеческих чувств отдать предпочтение. Творческие силы безумия уже в наглую бесновались на моих глазах.