Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах (СИ) - Страница 16

— Привет, — глядя на утреннее солнце за окном, устало пробормотала я в трубку. — Сорок два процента голосов…

— Сорок два? Ты уверена, что не было подтасовки? — хмуро переспросил Дмитрий. – Мы ожидали не меньше шестидесяти процентов.

— Дим, я даже пописать не отходила!

Оправдание ему явно не понравилось, а я обиделась и повесила трубку. Услышав мой рассказ о недоверии, Алла пожала плечами.

— Он же политик, Даш, — снисходительно начала она. — И всегда обеспокоен возможными фальсификациями. Не принимай это близко к сердцу, тебе сейчас нужно думать лишь о том, как окольцевать Димку.

Я закатила глаза:

— Не факт, что я стану его женой.

— Перестань. При правильной тактике тебе понадобится около полугода.

Я зажмурилась. Ну почему? Почему тема моего замужества поднимается постоянно и всеми? В отличие от знакомых и родственников меня беспокоил другой факт: ожидался второй тур выборов, поскольку ни одному из кандидатов не удалось набрать необходимый минимум голосов. Я мысленно готовила себя к очередному испытанию, в то время как мои близкие готовились к свадьбе, хоть на предложение не было и намека. Алла давала ценные советы и долго расспрашивала о результатах. Мама каждый день интересовалась моим общением с ее кандидатом в зятья. Я разрывалась между попытками отбиться от давления родни и тяжелых мыслей на тему совместного будущего с человеком, профессию которого я не любила. Даже у самого твердого минерала есть предел прочности. Сломалась и я. И пусть я сдалась под прессингом подруг и родственников, одна мысль утешала меня: Дима мне действительно нравился. Я даже была готова смириться с его политическими взглядами — по крайней мере, они не были извращенным хобби, как в случае с Джедом. Со временем я стала все чаще ловить себя на мысли, что жду от Димы предложения, хоть никогда и не поднимала эту тему. Меня по-прежнему раздражали звонки и собрания, но я стойко держалась, зная, что для моего политика это смысл жизни. Думаю, что и Дмитрий понимал это и, наконец, когда мы отметили три месяца со дня знакомства, начал серьезный разговор:

— Даш, я давно хотел тебе это предложить…

Я вопросительно приподняла бровь, а радостные мысли заводили хаотичные хороводы в моей голове. «Неужели? Так скоро? А ведь если он когда-нибудь станет президентом, то я… буду первой леди! Господи… он понял, что я ему нужна!!!»

— Почему бы тебе не вступить в нашу партию?

Это было предложение иного характера, которое мигом стерло ликование с моего лица.

— Ну… я не знаю… — опешила я. — Я не думала об этом. В институте мне как-то предложили, я подписала бумаги, но я не была ни на одном съезде… или как там это правильно называется?

— Погоди, Даша… ты член другой партии?

Неподдельный ужас в его голосе привел меня в состояние бешенства. Мало того, что меня обозвали «членом», так еще и предъявляли претензии! Будучи опытным участником дебатов, я сдержала импульсивный порыв и привела типичный женский довод, надеясь, что мой оппонент поймет меня:

— Дима, это же все несерьезно…

— Как ты можешь так говорить и быть настольно легкомысленной? — продолжал возмущаться Дмитрий. — Нужно думать о последствиях своих решений! Это же политика!

Политика. Вот имя его любимой женщины. Лишь ее он будет обожать, и только ей он будет верен. И даже если мы поженимся, Дмитрия будут волновать рейтинги и прогнозы, а не жена и дети. Второй тур не будет отличаться от первого: те же звонки из предвыборного штаба будут будить меня поздно вечером, а довольную улыбку мужа я буду видеть лишь по телевизору. Нужно ли мне все это?

— Наверное, мы должны расстаться…

Я ждала этих слов от него, но не догадывалась, что мы скажем их в унисон, и это было политически верное решение, принятое по обоюдному согласию оппонентов. Закрывая за Димой дверь, я думала о том, что пусть я сейчас не знаю, как сложится его судьба, но одно мне известно совершенно точно: если он выдвинет свою кандидатуру на пост президента, то я обязательно проголосую за него. В знак благодарности за то, что мой двенадцатый блондин так и не сделал меня первой леди.

Глава 13, или Эпилог. Тринадцатый, или Вопреки закону подлости

Я не знаю, кто впервые заметил несчастливую особенность числа «тринадцать», и почему именно оно считается роковым. Вот уже два года я вообще не обращаю внимания на суеверия и не пытаюсь ничего предотвратить, ведь от судьбы не уйдешь, и я от своей не ушла. Я не пыталась это сделать с самого начала, когда садилась на мотоцикл незнакомого байкера, после того, как он вытащил меня из фонтана, где мы в обнимку с Аллой и бутылкой шампанского заливали горе, отмечая ее третий развод. Или в больнице, куда я пришла на прием день спустя, простыв после ночных катаний по городу, и обнаружила, что этот байкер — мой новый лечащий врач. И даже через месяц после первого выписанного им рецепта, который я храню до сих пор, когда Павел пригласил меня к себе домой, и я увидела на комоде детскую фотографию его старшей сестры, волею судеб оказавшейся моей самой первой любовью, я не сделала попытки сбежать от судьбы. Паша долго хохотал, когда я рассказала ему про мое увлечение Наташей, и пообещал нас познакомить. Знакомство со временем вылилось в крепкую дружбу, и через год на нашей свадьбе с Пашей именно его сестра стала моей свидетельницей. Жизнь циклична и имеет особенность повторяться, возвращая нас в конце забега по своему спиралевидному пути в место старта, но почти всегда нам не хочется ждать этих повторов, а получить все блага сразу. Я часто думала о том, что было бы, подружись я с Наташей тогда, в детском саду. Возможно, мне не пришлось искать свою судьбу так долго. Но, по закону подлости, я должна была пройти все свои двенадцать испытаний, чтобы вернуться на исходную позицию. И, вопреки этому закону, моя судьба все равно нашла меня. Нашла сама. И мне нравится такая жизнь — наперекор правилам. Я всегда влюблялась в блондинов, но в случае с Пашей это правило не сработало. Забавно, но я до сих пор не знаю цвет его волос — он бреется налысо, потому что ему так удобнее. Выглядит это довольно брутально, но мне нравится. И я не прошу его отрастить волосы. Зачем? Это все равно ничего не изменит. Алла иногда суеверно вздыхает, что Павел — тринадцатый, но я не обращаю на это внимания. Он просто первый в моем новом списке. Первый, но не единственный. Месяц назад в моей жизни появился еще один любимый мужчина. И пусть он сейчас не осознает, каким счастьем является для меня, а просто улыбается звуку моего голоса, я знаю: со временем он это поймет. Саша родился блондином, вызвав данным обстоятельством привычный восторг матери и ироничную улыбку отца. Большинство наших с Пашей знакомых в один голос твердят, что со временем светлые волосы могут потемнеть. Конечно же, так и будет — жизнь не сможет удержаться от того, чтоб не подкинуть мне очередную подлянку. Но я буду любить Сашу с любым цветом волос, как и его отца, вопреки закону подлости.

© Copyright: Марша Сандерс, 2009