Две жизни. Том II. Части III-IV - Страница 57

Ты недоумеваешь. Ты уже понял важнейшее духовное правило: «Знать – это значит уметь». И рассуждаешь по земной логике, логически правильно. Раз ученик «знает», ему легко и действовать. Это будет правильным в том случае, когда все страсти ученика перешли в силу радости. Тогда и ступени, кажущиеся самыми тяжкими, становятся всё легче и, наконец, не замечаются и не ощущаются учеником иначе как особенно яркие приливы радости.

Но к этому состоянию духовной мощи, как я тебе уже сказал, приходят те ученики, в ком ожили и движутся все аспекты их Единого. Тогда духовное «знать» значит «уметь».

Путь любви несёт каждому встречному примирённость – это его особая черта. И именно этой особенностью наиболее ценен путь любви среди всех путей ученичества.

Не ту любовь цени среди своих встречных, где люди будут петь восторженные гимны своему Богу, Учителю, друзьям или плакать и пылать преданностью к тебе. Такие любящие на самом деле мало ищут возможностей отдать что-то другим, а ревниво следят, не мало ли им самим воздадут наград за их верность. Цени и сей любовь ту, в которой встречный не нарушил мира чужого дома, не вызвал раздражения и не досадил чужому сердцу.

Ты перешёл сейчас из жизни стучащего и ищущего в ряды тех, кому открылось Знание и кто нашёл единственную тропу Жизни среди миллиона иллюзий.

Но не считай, что в психике ученика что-то меняется именно в тот момент, когда он находит Учителя. Я уже говорил тебе нашу пословицу: «Готов ученик – готов ему и Учитель».

Давно уже я давал тебе знать о моём присутствии. Давно я прислал к тебе старика-странника, который обучил тебя языку пали. Но тебе и в голову не приходило прислушаться к его рассказам внимательнее и глубже.

Учился ты охотно, так как тебе хотелось прочесть старинные книги, случайно увиденные и купленные в нищей горной хижине, хозяева которой хотели их уничтожить. Но скептицизм мешал тебе вникнуть в слова старца, в его рассказы об Индии. И ты, недооценив, не отдал должного внимания этой встрече…

Рассказывая тебе теперь о трудностях пути, я обращаю твоё особое внимание на проявления скептицизма в человеке. Тот, кто не может верить, чувствовать, быть преданным своему делу до конца, тот вообще не может быть учеником. Сколько бы с ранней юности человек-скептик ни искал Бога и путей Его, Учителя и встречи с ним, раз он не умеет быть верным до конца, все его поиски будут напрасны. Одной рукой он будет искать книги, переписывать слова Мудрости, а другой – в деятельности своих простых будней – разрушать все доски моста, который ведёт к этой Мудрости, к Учителю, к живому небу.

Мост, по которому идут к Учителю, каждый строит себе сам. Из собственного сердца он вырастает и тянется так далеко, как велика верность человека. Мост сердца каждого ученика обязательно коснётся другим концом сердца Учителя. И оба конца моста связывает преданность ученика.

Представь себе теперь образно, может ли человек-скептик выстроить такой мост из своего сердца, если дух его постоянно разъедается сомнением?

Я прислал тебе старика-наставника. Почему же ты ему не мог поверить до конца? Ты был полон иллюзий о необычайном величии образа Учителя. Ты не мог понять первоначальной истины: «Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый человек тебе великий Учитель».

Предрассудок, из-за которого ты желал видеть Учителя в славе и почестях, в чудесах магии и внешнем великолепии, мешал тебе увидеть в нищем старике моего гонца. Пойми навсегда, что наш гонец не кричит на базаре. А нужно нам – и муравей гонцом будет.

Сейчас, в эту минуту, от твоего скептицизма не осталось и следа. В твоём сердце устойчиво горит пламя верности. Но разве это случилось именно в эту минуту? Разве месяц назад, спасая девушку от пьяной ватаги бандитов и бросившись один на пятерых, на плохом скакуне, ты не прошептал: «Учитель, ко мне»? И я услышал твой зов, я послал тебе мою помощь, ветер ногам твоего коня, мощь твоей разящей руке, робость и ужас в сердца разбойников…

Перед каждым из учеников луча Любви стоит не только дракон сомнений, но ещё и дракон доброты.

«Добрый» по обывательским понятиям – то есть ложно добрый – вообще не сможет пройти испытаний, ведущих к пути ученичества. «Добрый» же по общим понятиям – то есть истинно добрый – не преодолеет врат, ведущих к лучу Любви. Он победит дракона скептицизма и сомнений, но перед драконом доброты остановится.

Чтобы нести в обычных буднях чашу любви, надо носить в сердце и воплощать в своих действиях не обывательскую доброту и даже не простую настоящую доброту, необходимую на пути ученичества в каждом Луче, но доброту высшую, духовную, или доброту-Мудрость.

Чем же разнятся эти две доброты? Что присуще каждой из них? Обе они – действие милосердия. Но там, где простая доброта будет искать возможности утешить и успокоить, доброта высшая прочитает весь жизненный путь человека: его вчера, его сейчас, его завтра – и будет искать наиболее активный способ пробудить в человеке способность воспринимать факты в их взаимосвязи не только с земным, но и с иным планом бытия, со всею Жизнью, с Вечностью.

Высшая доброта пути Любви – это конгломерат тактичности, радости, самоотвержения и энергии, пробуждающих силы человека. И чем свободнее становится его дух, чем большее число аспектов Единого движения отражается в его сознании, тем ярче – всеми цветами радуги – переливается пламя творящих сил в его Чаше Жизни.

Доброту луча Любви можно было бы назвать добротой предвидения. Ибо ученик, её несущий, в одно мгновение видит весь путь, по которому можно направить дух встреченного им человека к гармонии и самообладанию. Ученик понимает потенциал силы и мудрости встречного и… редко гладит его по головке, а чаще берёт бич и гонит из его сердца робость и предрассудки самолюбия, расширяя тем самым его духовные горизонты.

Проникая в святая святых человека, ученик пути Любви разрывает паутину мелочных жалоб одним твёрдым указанием человеку на рубцы от ран, которые он нанёс себе собственными предрассудками. Они залегли, как горы мусора, вокруг него. Если человек может прозреть и понять, что он сидит в кольце предрассудков, которые сам же и создал, он оценивает, принимает и благословляет свои обстоятельства. И связь его с учеником пути Любви устанавливается на века. Он идёт по жизни примирённым и достигает – рано или поздно – той духовной ступени, на которой живут уже в двух мирах. Если же мелочность его подавит, то его сердце, раскрывшееся на миг Свету, и его порыв священной радости погаснут, и память об этой встрече потухнет, как фитиль от коптящего масла. И до новой драгоценной, действенной встречи могут пройти века.

На самом человеке такая забытая встреча рубца не оставит. А на ученике? Была ли встреча действенной или она оказалась пустоцветом – в обоих случаях на ученике остаются следы. От встречи действенной – когда устанавливается связь и человек движется к освобождению – в ауре ученика остаётся лишняя звезда как действенный знак слияния в Любви.

Если же ученик принёс свою чашу Любви к устам и сердцу человека безрезультатно, на всю его дальнейшую жизнь ложится связь этой неудачи. И на странице его Книги Жизни появится вековая запись о невыполненном долге. И до тех пор, пока в новой встрече, а иногда и в целом ряде встреч, ученик не достигнет творческого результата и не сумеет повернуть дух встречного к Свету и миру, листы его Книги Жизни всё будут оставаться склеенными его невыполненным обязательством.

Вдумайся во всё то, что я тебе сказал, и никогда не набирай долгов и обязанностей, которых на тебя никто не возлагал.

Тебе не совсем ясно, почему так строг и неумолим в ученичестве закон добровольного послушания. Если бы этот закон не был беспрекословен и не оберегал бы учеников, они закабалили бы себя на века в совершенно бессмысленных обязательствах, которых, по неведению, набрали бы сверх всякой меры.