Две жизни. Часть 3 - Страница 28

Сейчас мы входим в дома второй ступени. Их здесь семь. Почему их семь и почему каждый из них разного цвета, об этом вам скажет Иллофиллион, Лёвушка, когда для этого настанет пора.

При последних словах Никито мы вышли из бамбуковых зарослей и попали на чудесную поляну, где среди зелёного луга цвели самые разнообразные цветы. Многие из них были таких форм и красок, каких я ещё никогда не видел. Поляну пересекали в нескольких местах дорожки, лучеобразно расходившиеся в разных направлениях.

Иллофиллион, шедший впереди, выбрал центральную, прямую дорожку, ведущую к холмам, поросшим пальмами и эвкалиптами. Когда мы поднялись на холм, я остановился в восхищении. За рядом холмов, на вершине одного из которых мы стояли, расстилалась широкая долина, с рядом очень красивых, больших, средних и совсем маленьких белых домов и домиков.

По другую сторону долины также возвышались холмы, которые были несколько выше тех, на которых мы стояли. Весь их скат был покрыт густым, роскошным лесом всевозможных лиственных пород, но кое-где темнели и могучие кедры. Там и сям, как вкрапленные цветные камни, в зелёной оправе пальм и леса, стояли изящные домики самой разнообразной формы и цвета, причудливых и простых архитектурных стилей. Особенно пленил меня фиолетовый дом в стиле старинного средневекового замка с башенками, лестницами и балконами.

Стоявший среди яркой зелени, под блеском лучей, проникавших между деревьями, с широкой белой лестницей посредине и спускавшимися вниз причудливыми, винтообразными, тоже белыми лесенками от боковых башенок, дом казался аметистовым.

Слева, также среди леса, выделялся дом красного цвета. Направо я увидел жёлтый, за ним синий, зелёный и оранжевый домики. Эта причудливость окраски в гуще листвы делала их похожими на цветы.

– Не правда ли, красиво? – спросил меня Никито.

– Да, очень, изумительно красиво. Но, признаться, это как-то нечеловечески красиво. Здесь всё это гармонично, художественно и так просто, что принимаешь эту причудливость так естественно, будто так и должно быть. Но можно ли себе вообразить нечто подобное в условиях обычной жизни? Если бы кому-либо вздумалось построить себе в своей деревне этакий домик-фиалку или вон тот дом рубинового цвета, наверное, человека сочли бы выскочкой с дикими фантазиями или человеком плохого вкуса. Здесь же это выглядит совершенно очаровательно, и я готов был бы здесь век прожить.

– Многое в жизни, Лёвушка, кажется людям непонятным и даже невозможным только потому, что за всю свою жизнь они не видели некоторых вещей, и потому отрицают само их существование. Точнее сказать, они проходили мимо очень многих великих вещей; но ни видеть, ни ощущать их не могли и – по невежеству своему – отрицали их.

Разумеется, если бы человек вздумал строить себе жильё, не заботясь при этом о гармонии со всем тем, что его окружает, и выстроил бы себе причудливый зелёный дом, прилепил бы к нему белые окна, жёлтый забор и красную крышу, он выказал бы только убогое понимание архитектуры и жалкий вкус. Здесь же ты видишь не только гармоничную однотонную цветовую гамму в каждом доме. Ты ещё видишь, что каждый дом исключительно соответствует по цвету и стилю массиву окружающей его зелени. И кроны деревьев, и окружающие дома, разнясь по цвету друг от друга, дополняют гармоничность каждого строения. Кроме того, всё, что ты видишь здесь перед собой – это не порождение тех или иных условностей или чьей-либо фантазии. Это органические свойства человеческих жизней и судеб окрасили эти дома в тот или иной цвет. Вот, посмотри на этот красный дом. Он окружён розами, геранями, ползучими лилиями, красный цвет которых так ярок, что они кажутся горящими. Этот дом сам по себе белый, как и все те дома, которые ты видишь в той долине, где ты сам живёшь. Но люди, живущие в этом доме, покрыли все его стены излучаемыми из их аур эманациями любви, – и дом этот горит, как кровь, и таким воспринимается тобой. Но, если бы в тебе самом не было раскрыто духовное зрение и если бы ты сам не носил в себе живой любви, ты не мог бы увидеть того цвета, которым горят ауры людей, идущих путём любви, то есть луча красного цвета. Ты видел бы просто белый дом или, ещё вероятнее, не увидел бы вообще ничего.

Постигни же и первое правило каждого из учеников, входящих в Общину второй ступени: ничего не рассказывать о том, что видишь и слышишь, кого встречаешь и кого оставляешь, без разрешения своего Учителя. Научись молчать, научись держать в тайне то, что Учитель не велел рассказывать. В данное время Учителем твоим являюсь я. Хочешь ли ты идти дальше под моим руководством до тех пор, пока сюда не приедет Флорентиец, после чего ты пойдёшь за ним, уже будучи подготовленным к этому?

Я был глубоко тронут всем тем, что сказал мне Иллофиллион.

– Если только вашей любви и терпения хватит на такого рассеянного ученика, то я буду счастлив, потому что всем сердцем люблю вас и давно уже в душе назвал вас моим Учителем. Я обещаю приложить всё моё усердие, всё внимание, чтобы облегчить ваш труд, мой дорогой наставник, мой верный друг и Учитель.

– Я рад служить тебе, Лёвушка, всеми моими знаниями и всею моей верностью любви и дружбы! Не пойми превратно моих слов о тайне ученического пути. Мы с тобой уже не раз говорили, что тайн в мире духовных сил нет. Есть та или иная степень знания, то есть та или иная степень освобождения. Поэтому все убеждения людей, их моральные принципы, их радостность или уныние в отношениях друг с другом, доброжелательство или равнодушие, и тому подобное – всё зависит от степени их закрепощённости в личных страстях или от их освобождённости. Субъективизм человека, под тем или иным предлогом, всегда служит явным и верным признаком его невежественности. Поэтому думать, что ты можешь кого-либо поднять к более высокому миросозерцанию, если приобщишь его к той или иной истине, раскрывшейся тебе благодаря твоему собственному труду любви, – это такое же заблуждение, как пытаться объяснить немузыкальному человеку прелесть песни. Отдавая другому самую драгоценную и неоспоримую для тебя истину, ты не достигнешь никаких положительных результатов, если друг твой не готов к её восприятию. А профанировать свою святыню ты всегда рискуешь. И не потому, что человек, которому ты её открыл, злобен или бесчестен. Но только потому, что он ещё не готов. Об этом говорится: «Не мечите бисера…»

С другой стороны, тот, кто прошёл все ступени освобождения, тот понял до конца Любовь, творящую в той части Вселенной, где он живёт. Когда он начинает понимать это творчество Любви, его духовному взору открываются все внешние покровы человека. И тогда он в состоянии читать в другом не только движение его мыслей в данное время, но и всю кармическую предопределённость его судьбы. Раскрывая тебе то или иное, я не могу не видеть, что именно ты можешь понять сейчас легко и просто, что причинит тебе большое напряжение и чего ты не сможешь принять, так как в тебе ещё не раскрылись те начала, по которым могут и должны пронестись все твои индивидуальные силы, чтобы слиться с силами природы.

Есть целый ряд знаний, войти в которые может только сам человек. Ввести в них ничья посторонняя помощь не может. Развиваясь, освобождённый человек сам задаёт – свои собственные и по-своему – вопросы матери-природе, и она ему отвечает. Это не значит, что каждый, ещё ничего не понимающий в пути ученичества человек, способен ставить природе те вопросы, до которых он своим умничаньем додумался. Скажем, прочёл человек десяток-другой умных книжек, побыл членом, секретарем или председателем каких-либо философских или теософических или иных обществ, загрузил себя ещё большим количеством условных пониманий и решил, что теперь он готов, что он – духовный водитель тех или иных людей и что знания его – вершина мудрости. Здесь начало всех печальных отклонений, а также начало разъединения, упрямства, самомнения, споров о том, кто прав, а кто виноват. Вместо доброжелательства по отношению друг к другу и мира, которые несут с собой повсюду люди, духовно освобождённые, человек, ухвативший лишь мираж знаний, несёт людям раздражение и оставляет их в неудовлетворенности и безрадостности. Проверь и присмотрись. Тот, кто легче всех прощает людям их греховность, – всегда несёт окружающим в каждой встрече доброту, милосердие и мир. В них он каждую встречу начнёт, в них её и закончит. Тот же, кто вошёл в дом и принёс раздражение, тот всегда неправ, хотя бы свой приход он объяснял самыми важными причинами.