Две войны (СИ) - Страница 18

Кто-то пронесся мимо Джастина, с силой толкнув и без того плохо держащегося на ногах юношу. Нога зацепилась за какую-то корягу, и он свалился на землю, ударившись виском об камень. Вокруг него разразился настоящий ад, словно сама геенна огненная открыла свою зловонную пасть. Испуганные наступающим пламенем люди бежали к равнине, пробираясь по трупам, наступая на еще живых, но искалеченных солдат, молящих их о помощи, корчившихся в предсмертных конвульсиях на земле, окруженные стеной огня. От сильного удара по голове офицер опешил на несколько секунд и, придя в себя, с ужасом понял, что теперь его подводит еще и зрение, так как в глазах стремительно потемнело. Последним, что он четко смог разглядеть, были перекошенные от страха лица подростков-новобранцев, которые оказались в своем первом бою, причем именно самом кровопролитном из всех, что довелось пройти Джастину за полтора года войны. Теперь молодой лейтенант был беззащитен и беспомощен. Ничего не видя, не слыша, он умирал от дикой, всепоглощающей боли, не в силах даже вздохнуть, поэтому до сознания не сразу дошло, что кто-то трясет его, и Джастин со стоном открыл больные глаза, пытаясь понять, умер ли он. Но нет, он все так же был жив, хотя и находился в преисподней.

— Сэр! — это был тот самый солдат, которого Джастин встретил в воронке меньше четверти часа назад. — Сэр, мы окружены. Проклятые янки загнали первый полк в ущелье, мы отрезаны от равнины огнем! Что прикажете делать, сэр? Ваш приказ?

Пока Джастин пытался уловить смысл слов парня, снова началась бомбежка, в первые же секунды разорвав нескольких человек. В бессильной ярости он заскрипел зубами.

«Мы проиграли. Это наш конец».

Языки пламени все ближе подступали к нему, и Джастин рванулся из последних сил, но не смог сдвинуться с места. Боец сразу кинулся на помощь командиру и, закинув его руку себе на плечо, помог тому встать на ноги. Окруженные стеной огня, они пробирались к равнине, на пути отражая нападение янки, которые нескончаемым потоком прибывали с севера. Джастин в отчаянии кинул взгляд на ущелье, где, по словам рядового, оставалось несколько сотен человек из первого полка, загнанных в ловушку. Их судьба — сгореть заживо в этом аду, но разделить их участь никто не хотел, поэтому уцелевшие солдаты Конфедерации сломя головы неслись на помощь раненым товарищам и уносили ноги к равнине, пытаясь пробиться сквозь стену огня, отрезавшую их от мира. Бой был окончен, и они проиграли его на этот раз бесповоротно, с ужасными потерями. Мало того, что они окончательно потеряли первую роту, за которой сюда пришли, так еще и сами были на волоске от смерти. В огненной западне.

Джастин споткнулся о тело мертвого солдата и чуть не упал, но был подхвачен руками рядового, который всеми силами пытался спасти своего командира. Как только им удалось преодолеть спуск с холма, они застыли в изумлении.

Поля также были охвачены огнем, который перекинулся с леса на разбросанные трупы животных и людей, пожирая их тела, — бежать было некуда. Среди этого кошмара загнанные, оставшиеся в живых солдаты в серых мундирах, сжимая в ослабевших руках сабли и ножи, поднимали с земли винтовки и вырывали из рук покойников револьверы, стояли плотным рядом, а перед ними из огня вышло новое, свежее, только что пригнанное войско Севера. Наглые, ухмыляющиеся лица и гнусные шутки с угрозами с их стороны ничуть не задевали выживших солдат, готовых умереть прямо сейчас, если командир отдаст приказ атаковать. Как бы то ни было, глядя на свирепые и хищные рожи этих разбойников-головорезов, на счету каждого из которых числился не один десяток загубленных жизней, делалось ясно: избавлением от мук и надеждой на легкую смерть тут и не пахнет.

Командир, облокотившись на плечо солдата, пытался найти путь к отступлению, но в голове всплыла жуткая картина пылающего позади них леса и ущелья, где заживо горят их соотечественники, и он понял, что отступать им больше некуда. Они только что выбрались из одной ужасной ловушки и сразу же попали в другую. Теперь им оставалось только умереть в бою, как и подобает настоящим бойцам.

— Держать строй! — холодея от ужаса, скомандовал Джастин, увидев, как далеко в поле приближается пехота северян во главе с офицерским составом. — Стоять на позиции!

Они должны были быть науськаны приказом балансировать на острие ножа, Джастин это понимал; так они противопоставляли их ненависть и собственную силу — все солдаты должны были втягивать в себя эту ненависть из застывшего мгновения. Они даже могли бы позволить себе опуститься, упасть, убежать, но не от опасности, нет — только от собственной ярости, жажды крови противника. Густой чад душной боли смертельным самопоеданием давил на плечи южан и принуждал их к еще более ожесточенной стойкости, в которую они сами не могли поверить. Джастин видел, что они, кажется, при всей их внутренней готовности не сумеют защититься от этого давления иначе, как держаться твёрже и с грубой уверенностью действовать как можно более смело.

Оставшихся рядом с ним было около пятидесяти человек, а войско янки насчитывало в общем более тысячи солдат разных подразделений, но ни один из южан не тронулся с места, хотя все они были молоды и испуганы — слово лейтенанта было для них законом, ослушаться которого они не имели права. Джастин знал, что они обречены и сейчас их всех просто уничтожат — например, загонят обратно в пылающий лес и поджарят до хрустящей корочки. Именно этого он боялся в эти несколько месяцев офицерской службы — подвести всех, не спасти сотни жизней, попасть в засаду и смотреть, как вокруг погибают друзья и обычные ребята, его соотечественники.

Люди в синих мундирах медлили, не нападая, и на минуту воцарилась гробовая тишина, слышны были лишь стоны раненых солдат, потрескивание догорающего леса на холме и тяжелое, хрипловатое дыхание южан, в любую минуту готовых кинуться в новый бой.

Джастин все так же ничего не слышал и плохо видел, словно сквозь плотный туман, будучи сильно контуженным, потому и не понял, почему все стоят, не двигаясь, но тут янки расступились, и вперед вышли три офицера.

Одного из них, главнокомандующего, Джастин сразу узнал: не слишком высокий холеный мужчина был не кем иным, как капитаном Эллингтоном, которого лейтенант уже один раз видел, еще будучи обычным рядовым, и навсегда запомнил эти холодные, бесчувственные глаза. Брезгливо окинув взглядом измученных врагов в серой форме, проницательно подметив произведенный эффект, Эллингтон зло отчеканил громким властным голосом:

— Взять их всех! Давайте, парни, заберем это дерьмо в штаб.

========== Глава 4 ==========

Я свято верил в истину одну:

«Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену!»

Я убивал, чтоб жить и снова бить!

Игры мужчин с войною трудно запретить.

(Ария — Бой продолжается)

Джастин недоумевал, почему янки предпочли взять их в плен. От этого сердце обливалось кровью, ведь офицер мечтал о смерти — все равно это лучше, чем быть узником и терпеть пытки, а в том, что они его ждут, он не сомневался. Свой красный мундир с непришитыми эполетами Джастин оставил где-то в ущелье, пытаясь хоть как-то уменьшить жар от огня и невыносимую духоту; высокий ворот формы только мешал ему дышать, а приталенный мундир, с перевязью и карабином, не давал передвигаться достаточно быстро.

Хотя он и знал, что добровольно бросить форму — недопустимо для офицера, но ничего не мог с собой поделать в тот момент. Зато сейчас Джастин ликовал, понимая, что этот поступок спас ему жизнь. Он выглядел как обычный солдат, потрепанный в схватке с противником, и поэтому выяснить, кто из пяти десятков пленников имеет знаки отличия командира, северянам пока не удалось и они наверняка решили, что командный состав мертв. Джастина в лицо знали только южане, и ни один из них ни словом не обмолвился о том, кто у них главный, желая спасти жизнь лейтенанта. Леденящие кровь слухи ходили по Эскадрону о том, что происходит в лагерях у дикарей-янки, какие беспрерывные и ужасные мучения будут ожидать Джастина, если северяне пронюхают о том, кто он такой.