Две войны (СИ) - Страница 13

— Господа, я жду вас через час на повторное совещание, а пока прошу оставить нас.

Офицеры немедля отдали ему честь, взглянув с подчеркнутой небрежностью на хмурого Джастина, и с презрительно перекошенными уголками рта отвернулись, выходя из кабинета.

Генерал поднялся на ноги и поравнялся с Джастином.

— За подобную дерзость мне следовало бы вышвырнуть вас ко всем чертям, лейтенант. Вы что себе позволяете? — прошипел Морган, неотрывно глядя на него взглядом твердым, как старое железо.

Хотя генерал был ниже Джастина почти на целую голову, казалось, что его сейчас раздавят, как муравья, но гордость взяла свое, и Джастин, совладав с собой, упрямо произнес:

— Как вы удачно заметили, сэр, я был в августе под Вашингтоном и видел, что там творилось. Нам не пробиться через их укрепления на севере, но мы можем сохранить сотни человеческих жизней и попытаться спасти Луизиану. Вы хотите сказать, что я неправ, генерал? В таком случае я понесу наказание.

Побледневший Костерман открыл рот от изумления, в то время как Морган вдруг неожиданно для офицеров скривил губы в ехидной, малоприятной улыбке, которая была совершенно неуместной. У Джастина подкосились ноги. Вряд ли эта гримаса могла предрекать что-то хорошее в его дальнейшей судьбе.

— Значит, рвемся в бой, так я понимаю, лейтенант Калверли? — на лице генерала застыло выражение брезгливости, а глаза зло сощурились.

— Сэр, я… — Джастин осекся, соображая, что можно ответить, если у тебя в голове словно ураган прошелся и все мысли разом исчезли. — Так точно! — сдавленно отчеканил Калверли, вытянувшись так, что, казалось, спинные позвонки насквозь исполосуют живот и грудь парня. Ему вдруг показалось, что последними словами он сам вынес себе приговор.

— Очень похвально, — сухо процедил разом побагровевший мужчина. — Раз ваше желание влиться в стройные ряды наших соотечественников настолько велико, что вы пренебрегаете правилами устава, я, пожалуй, пойду вам навстречу, хотя за подрыв дисциплины вам прямая дорога в штрафники.

Джастин продолжал сохранять субординацию, однако слова главнокомандующего были лучше ледяного душа на тридцатиградусном морозе, быстро вырвав, словно стальными клешнями, из пьяного полуплавающего состояния, в котором он пребывал после двух бутылок в одиночку выпитого шнапса, который за долю секунды будто бы выветрился из крови.

— Сэр, я всего лишь лейтенант и, конечно, не имел никакого права вмешиваться в ход совета, — нервно сказал Джастин, — но думаю, что генералу Джексону вполне под силу направиться к Ричмонду и увести первый полк от Вашингтона. С их помощью мы сможем защитить Атланту и Ричмонд, и тогда уже к концу года наши шансы взять Вашингтон возрастут. Но нам необходимо просто объединить силы северной и западной армий, тогда мы сможем отбить Луизиану, а уже летом их армия будет здесь — таким образом, у нас возрастет количество людей, и мы положим конец войне.

Генерал все так же кипел от ярости, но было видно, что он явно призадумался над его словами и, это немного приободрило Джастина.

— Объясните, с какой стати вы явились на совет без формы. Вам известно, что за подобное халатное отношение к своему внешнему виду следует жесткий выговор? — осведомился генерал более спокойным тоном.

— Так точно, сэр. Прошу меня простить, этого больше не повторится.

— Что же мне с вами делать, лейтенант Калверли? — задумчиво почесав подбородок, спросил Морган. — Ваше поведение меня крайне удивило. Ладно, раз это была ваша инициатива, то я отправляю вас к Вашингтону, где вы удержите блокаду, пока первый полк уходит на запад. Надеюсь, вы справитесь.

— Считаете меня сумасшедшим? — голос Джастина дрогнул, когда он представил себе, во что именно ввязался. — Сэр, мы ведь угодим в западню и…

— Проиграем бой. Да, — закончил за него Морган и с сомнением посмотрел на Костермана. — Кто сказал, что будет легко? У вас все в порядке с головой, но нет ни терпения, ни здравомыслия. Как вы уже сказали, в первом полку почти две тысячи человек, а вы возьмете с собой только свой батальон. Это приказ. Майор, — не глядя на застывшего в немом шоке Клифа, сказал Джеффри, подойдя к своему рабочему столу, — готовьте своих солдат. Завтра в полдень вы и лейтенант Калверли выступаете к Вашингтону. Вы берете командование на себя. Я сейчас же сообщу генералу Джексону о вашем прибытии. Не смею вас больше задерживать, господа.

***

Вечер этого дня принес Джастину очередную головную боль, вызванную не только сильным похмельем, но и кучей бумаг, застилающих пол, стол, диван и даже кровать его комнаты, которая превратилась в непроходимую баррикаду из бумажных макетов, стратегий, тактических карт и разнообразных планов.

Пока он разбирался в документах, в его больной голове набатом гудел колокол. Если в последнее время апатия ласково гладила Джастина по голове и обнимала за плечи своими надежными руками, то теперь на смену ей пришла какая-то меланхоличная растерянность и дикий страх. Еще три часа назад Калверли был полностью уверен в своей правоте, но сейчас он стал все отчетливее понимать, что допустил роковую ошибку, вызвавшись оспаривать идеально обдуманную стратегию.

Морган хоть и был довольно суровым командиром, но никогда в глазах Джастина не выглядел садистом или тираном, и вот сегодня он с ужасающей отчетливостью пригляделся к этому лицу, на котором кровавой маской застыла смерть. В силу своего опыта в подобных делах Морган заранее знал, чем обернется то или иное сражение, но, прослушав гневную тираду нетрезвого лейтенанта, генералу ничего не стоило воплотить свои угрозы в жизнь и отослать Джастина отбывать наказание за неповиновение старшему по званию. Вместо этого генерал просто отправил зазнавшегося мальчишку в самое пекло, чтобы сбить с него спесь и просто-напросто проучить зеленого офицера за почти что личное оскорбление. Туда же он оправил майора Клифа Костермана, вина которого была только в том, что он разделял идею своего подопечного и по глупости высказал это вслух. Туда же отправлялись и несколько сотен людей, вообще не виноватых в том, что Джастин спьяну ляпнул лишнее. Джастин сам осознавал, что его стратегический план был гораздо лучше, чем план самого генерала, так как он потратил на его обдумывание долгие бессонные ночи, переживая всем сердцем за брата, руководствуясь исключительно личным интересом, который направлял всю его жизненную энергию на решение этой проблемы. Также ни для кого в штабе не стало откровением, что именно по этой причине, Морган вынес Джастину такой суровый вердикт, чувствуя, что в какой-то мере план молодого офицера превосходит его собственный.

Страшнее стало, когда Джастин вновь задумался о том, что при таком грандиозном сражении, как сейчас, легко может сорвать крышу, особенно учитывая его хрупкое душевное состояние. Лейтенант нисколько не сомневался в стойкости своих бойцов, а вот в своей слабости сомнений у него не было, однако поворачивать назад было нельзя: письмо уже было доставлено к Вашингтону, а значит, через три дня кавалеристов будут ждать солдаты первого полка. Джастин был потрясен до глубины души. Значит, их все-таки отправят на передовую. Быть может, уже через несколько дней грянет очередной кровопролитный бой и он примет в нем участие, возглавит батальон и поведет людей на смерть.

«Боже, и как Джефф вообще меня выслушал и не прибил к чертовой матери?!» — хныкал Джастин, уныло наблюдая за вечерним построением солдат третьей части.

Кристофер Гейт, замерев, как набитый опилками солдатик, остекленевшими глазами смотрел на своего лучшего друга, но не решался что-то сказать, видимо, тщательно подбирая слова, которые могли бы утешить юного вояку, зашедшегося в истерике.

— Покури — легче станет, — расхаживающий вдоль скамейки Норманн Лойд достал из-за пазухи сигарету и протянул ее Джастину.

Сломав две спички, от третьей тот наконец закурил; нервно затянувшись, он зашелся сочным матом неизвестно в чей адрес. Крис недоверчиво покосился на стоящих неподалеку солдат пятой части, но те были увлечены каким-то веселым разговором, поэтому на фоне их занимательной беседы истерика, к счастью, осталась незамеченной.