Две войны (СИ) - Страница 12

«Мой брат может погибнуть, скотина!»

— Эта тема не обсуждается! — прорычал Морган, резко выпрямившись в кресле, словно натянутая струна, готовая порваться с минуты на минуту. — Мы должны прогнать северян из Вирджинии и Джорджии — вот какие штаты нуждаются в защите. В первую очередь нам нужно укрепить сердце нашей родины. Если Нью-Орлеан падет, то так тому и быть — мы вполне способны сражаться и одной рукой. Штат обречен, а мы можем потерять столицу, если кинем все силы на юг.

— Но там… гибнут люди! — не унимался Джастин, в последний момент успев прикусить язык, чуть было не ляпнув: «Там умирает мой старший брат».

Неизвестно, что бы ответил генерал, которого уже порядком взбесили споры с младшим офицером, но голос подал Клиф.

— Сэр, если мы уж говорим о ситуации на севере, то позвольте. Речь идет о Вашингтоне. Мне кажется, что первому полку надо капитулировать, — сказал Костерман, внимательно оглядывая лица двадцати четырех сидящих за огромным дубовым столом офицеров. — Думаю, что многие со мной согласятся, ведь если блокада продержится еще неделю, то полк будет разбит, а мы потеряем основную часть наших укреплений на севере.

Джастин внимательно смотрел на крупного коренастого мужчину с всклоченной темной, тронутой легкой сединой шевелюрой и ждал, что же ответит на это их чертов гений. До своего повышения Джастин, будучи простым рядовым солдатом, считал Моргана настоящей легендой, отважным полководцем, блестящим стратегом и воином, а на деле выяснилось, что он не более чем простой фанатик, повернутый на Правом Деле, но в действительности являющийся просто сумасшедшим. Теперь образ кумира Джастина был погребен под тяжелым пластом раздражения и разочарования.

Неконтролируемые вспышки гнева, перепады настроения, дикие указания и приказы о ежемесячных атаках Вашингтона. Великая столица их противника была ему не по зубам, но Морган, будучи упертым слепцом, не желал отказываться от своей заветной мечты: провести грандиозную операцию и разгромить врага в считанные недели, чтобы прославиться на всю Америку и Европу. Ничего более сумасшедшего и глупого Джастин в своей жизни еще не слышал: они теряли драгоценные силы и время на захват неприступной твердыни — уж янки постарались обезопасить свой город — вместо того, чтобы бороться не за призрачную иллюзию, а за настоящий и реальный штат, который нуждается в них. Снова вспомнился брат, который сказал ему тогда в баре для утех: «Если война все-таки нагрянет, то боюсь, у нас нет шансов». Джастин нервно закусил губу.

Генерал Джеффри Морган задумчиво теребил в руках трубку, закинув ногу на ногу, сохраняя свое привычное хладнокровие, которое всегда нервировало Джастина, но вселяло уверенность остальному офицерскому составу.

— Позвольте, мистер Костерман, — наконец сказал генерал. — Я предлагаю отозвать шестой и седьмой отряды с левого фронта и направить их навстречу фланговым батальонам пятой пехотной артиллерии к Атланте, это укрепит наши позиции. Таким образом, первый полк останется и продолжит осаду города.

Джастин замер от изумления. Он уже собирался было возразить такому безрассудству, как вместо него снова заговорил озадаченный Клиф, тщательно подбирая слова:

— Не думаю что это возможно, генерал. Кавалеристы с западного участка вполне способны поддержать пехотную атаку, а шестой и седьмой отряды уже гонят «синих» сюда, в Вирджинию, навстречу нашим артиллеристам. Если мы отзовем их к Атланте, то Ричмонд останется без защиты, самостоятельно мы не сможем его удержать в случае нападения. Поэтому первый полк сейчас был бы нам очень кстати, если, конечно, — майор нервно сглотнул, — вы дадите приказ им отступать от Вашингтона и возвращаться в Эскадрон. Тогда мы бы отправили их к Ричмонду, в то время как наша пехота и артиллерия будут держать Атланту.

Джастин напряженно ждал ответа на это заявление Моргана, так как Костерман был абсолютно прав и Джастин всей душой поддерживал его, зная, что это единственный выход из той ситуации, в которой они оказались. Ведь если и Ричмонд, и Атланта будут надежно укреплены, то будет шанс отправить людей в Луизиану, не опасаясь разгрома.

«Мы мечемся между Атлантой и Ричмондом, словно ненормальные, это подрывает доверие солдат, истощает запасы провизии и оружия, должен же он это понимать?»

— Нет, мы не будем отступать, почти достигнув цели. Нам нужно выиграть еще несколько дней, и мы прорвем блокаду у Вашингтона.

«Мы не возьмем этот проклятый город, зато потеряем последних людей и не сможем отправить помощь Луизиане».

— Войскам не войти в город! — яростно воскликнул Джастин, которому уже порядком осточертело слушать эти безумные идеи. Все офицеры, исполненные уверенности в своих стратегиях и идеях, были такими же фанатичными имбецилами, как и генерал. — Неужели, никто из присутствующих на заседании не понимает, что продолжать осаждать Вашингтон — это чистое самоубийство? В объединенном первом полку почти две тысячи человек, а вы собираетесь использовать этих людей, как пушечное мясо! Извините, генерал Морган, — Джастин вскочил с кресла, пожалуй, слишком резко, чтобы суметь скрыть свое нетрезвое пошатывание, — но я считаю, что данная тактика просто чудовищна и глупа. Я думаю, что первый полк уже не в состоянии продолжать осаду, его надо присоединить к шестому кавалерийскому Эскадрону по правому флангу и отправить их вслед за янки, к Атланте, а шестой и седьмой отряды с левого фронта — к Луизиане. Мистер Костерман прав, если мы будем продолжать осаду Вашингтона, то армия капитана Эллингтона разгромит не только первый полк, но и всю нашу артиллерию на западе от Ричмонда, и тогда мы потеряем столицу.

Присутствующие в изумлении и смятении уставились на лейтенанта, и, наверное, каждый из них в ту секунду размышлял, действительно ли молодой человек пьян настолько, что осмеливается дерзить самому генералу Моргану, или же он просто сошел с ума на нервной почве.

Генерал молчал, все так же с каменным спокойствием наблюдая за смущенными офицерами. До Джастина не сразу дошло, что он в ярости вскочил на ноги и теперь, сложив руки на груди, тяжело дышал, стараясь умерить свой гнев. Он на подкосившихся ногах упал обратно в кресло и, ожидая жесткого выговора, замолчал, пытаясь успокоить сбившееся дыхание и попрощаться со светом белым.

— Мистер Калверли, — тихо начал Морган, остановив взгляд своих ледяных серых глаз на юноше, — не кажется ли вам, что военная тактика не вашего ума дело? Вы всего лишь лейтенант, младший офицер, исполняющий свои обязанности. Если после вашего прорыва у Вашингтона в августе вы возомнили себя талантливым полководцем, то я вынужден вас разочаровать: ваша самонадеянность граничит с глупостью. Вы предлагаете отказаться от хорошо спланированной стратегии ради непродуманной и спонтанной атаки в Луизиане? Предлагаете бросить Вашингтон, когда он почти у нас в руках? Ну что ж, я вас внимательно слушаю.

«Это мы сидим у них в западне, несчастный кретин».

Джастин нервно теребил край своей несвежей рубахи, только сейчас вспомнив, что пришел на собрание без мундира — непозволительная наглость, — с ужасом соображая краем еще трезвого сознания, насколько сильно он облажался, вступив в спор с генералом. Джастин, одернув себя, неуверенно произнес:

— Если мы оставим на позиции первый полк, то уже через неделю лишимся его. Лучше было бы провести стратегическое сокращение линии фронта, объединить оставшиеся силы под Вашингтоном и перекрыть путь к Ричмонду с севера, иначе мы просто потеряем город, и тогда уже не будет смысла воевать.

Воцарилось молчание. Все напряженно ждали, какова же будет реакция генерала на подобное заявление. Джастин старался лишний раз не дышать, а дрожащие руки спрятал поглубже в карманы. Сидевший напротив него Костерман еле заметно кивнул, одобряя его смелость, но от этого легче не стало; Джастина пробрал липкий пот.

— Мистер Костерман и мистер Калверли, останьтесь, пожалуйста, — полным холодной ярости голосом сказал Морган и заговорил с остальными: