Две души Арчи Кремера (СИ) - Страница 179

– Из вас получится превосходный политик, Артур. Я ни на секунду не усомнился в вашей осведомленности, но вы не сообщили мне ничего сверх того, что знает средний клерк в генштабе. – Помолчав немного, он счел нужным пояснить: – А вы ведь очевидец многих событий, приятель практически всех ключевых людей. Должны знать куда больше.

Аронидес скептически улыбнулся; Арчи недоумевал, не понимая, что делать: оправдываться? Убеждать, что был не то чтобы откровенен, но вполне открыт? Оскорбляться? Какие эмоции вообще допускаются в такой ситуации, какие уместны, какие от него ждет Аронидес? Все-таки народ на Марсе понятней будет.

Но Аронидес был удовлетворен. Поздравил с успешным окончанием стажировки, пожелал успешной реабилитации, выразил пожелание видеть его немедленно после нее. Арчи кивнул; как будто у него был шанс избежать этих дурацких рандеву. Наверняка еще обяжут явиться и на какое-нибудь пафосное мероприятие вроде как не в его честь, но устроенное именно для того, чтобы можно было поглазеть на Арчи 1.1. Это якобы мотивирует, способствует, стимулирует, что там еще из генштабовского пособия по составлению торжественных речей.

И снова на крейсере нечего было делать. Арчи связался с Пифием Манелиа – как-никак почти друзья, приятели так точно. Попутно не мешало бы обсудить странный феномен – этот утерянный голос Арта, это странное осознание его как части себя, а своего «я» – значительно увеличившимся и включающим не только Арта, но и тело, и – ауру, что ли. Неясное, неопределенное пространство вокруг себя, не столько материальное и не совсем цифровое, сколько – нечто непонятное, неизвестно что.

Пифий Манелиа был удивлен, получив сообщение от Арчи, и связался с ним, пусть и не сразу. Он привычно изучал его лицо, заключал с собой пари о возможных мыслях, которые могли бушевать за каменно-спокойным лицом, – но и удивлялся: мимика Арчи казалась ему иной, более подвижной, что ли, намекающей на эмоции. И сам этот факт: Арчи связался с ним, и у него явно были какие-то причины для этого. Они-то обменивались сообщениями, поздравлениями к памятным датам, время от времени даже затевали переписку, но у обеих сторон не хватало энтузиазма, чтобы поддерживать ее. Арчи не испытывал насущной потребности в ней, Пифий предпочитал обходиться без лишних контактов с ним. Но он был рад видеть Арчи и говорить с ним. И точно так же ему было ясно, что этот разговор неспроста. На его прямой вопрос Арчи спросил:

– Насколько далеко должна зайти интеграция человека и искина?

– То есть? – сдавленно спросил Пифий.

– Я читал документацию, я все помню, там ничего такого не говорится. Но вы ведь обсуждали проект устно, либо ты слышал какие-то разговоры. Есть какие-то негласные планы, наверняка есть. В них обсуждалось, насколько полной должна быть интеграция?

Пифий выдохнул.

– Так, подожди, – сказал он и переместился куда-то. В другую комнату, больше похожую на кабинет. – Давай еще раз. Нет, давай сначала уточним. Я в твоем проекте седьмой лебедь в пятом ряду. К великим мыслям начальства доступ имею через триста цензоров. По большому счету, я уже вышел из проекта, Арчи. Я совершенно честно говорю тебе, что если и есть такие ненормальные планы на тебя, я о них ничего не знаю.

Арчи отвернулся от экрана.

– Тебе заплатят за консультацию. Или я заплачу, – угрюмо сказал он.

– Чушь какая, – заскрипел зубами Пифий. – Что за фигню ты несешь!

Он обернулся к двери за своей спиной, подошел к ней, выглянул, что-то кому-то сказал и закрыл ее. Он сел перед монитором, а Арчи, с любопытством смотревший на него, спросил:

– Я очень мешаю? Если у тебя какие-то важные обстоятельства… – он пожал плечами. – Все в порядке.

Это не просто имело смысл: Арчи следовало попенять себе за свою слепоту. Пифий был взъерошен, небрит что-то около трех часов и совершенно, бесстыдно расслаблен; он двигался с характерной негой, словно растягивал тайное наслаждение. Самой забавной при этом было не состояние Пифия, а новая способность Арчи видеть, понимать его причины.

Пифий хмыкнул: это был знакомый ему столько времени Арчи, охотно отступавший и думавший о других и только потом о себе малыш. Правда, тот Арчи едва ли бы понял это настроение и смог прочесть эту ситуацию. И Пифий сказал:

– У меня очень важные обстоятельства, но они важны вообще и всегда, поэтому можно со спокойной совестью позаимствовать у них немного времени, потому что они компенсируются другими случаями. Хелена с пониманием относится к тому, что мы с тобой лишим нас с Хеленой пары минут. Понимаешь? – подмигнул он.

Арчи кивнул и улыбнулся:

– Я рад за тебя.

– Ты изменился, Арчи Кремер. Ты очень изменился, – честно признал Пифий. – Так что ты говорил об интеграции?

Арчи начал ему рассказывать – и он ощущал, как глупо звучат его предположения. У Пифия вытягивалось лицо, и Арчи чувствовал себя еще глупей.

– Это невозможно, – выдавил Пифий. Арчи осекся и уставился на него. – Арт не мог никуда деться, потому что он – вполне автономный конструкт, Арчи. Он по-прежнему есть.

– Он есть, Пифий. Я не спорю. – Арчи поднял лицо к потолку. – Но раньше я воспринимал его как соседа. Понимаешь? А сейчас я… я заполняю все тело. – Он помотал головой. – Это глупо.

– А Арт?

– Тоже. Кажется. Я не уверен.

– Это невозможно, – куда более уверенно повторил Пифий. Арчи обреченно кивнул. – Но и полеты к Марсу считались невозможными. Но что мне интересно, так это твои переживания. Что конкретно вело тебя к этому.

Арчи пристально смотрел на него.

– Я не знаю, – признался он.

– Разумеется, – согласился Пифий. – Возможно, следует уточнить, правды ради: ты знаешь, просто считаешь несущественным. Либо не видишь. Ты, конечно, очень, невероятно, ужасно любишь интроспекцию, но некоторые вещи все-таки лучше различать со стороны. Согласен? – Арчи пожал плечами. Пифий покачал головой. – Давай будем разбираться.

Они разбирались. Минута за минутой, час за часом. В дверь постучали, вошла – Хелена, очевидно – поставила перед Пифием поднос с чайником, чашкой и блюдцем со сдобой, поздоровалась с Арчи, улыбнулась Пифию. Тот обнял ее и прижал к себе. Арчи наблюдал за ними: ему было любопытно; это было познавательно. Он завидовал. И – в нем снова заворочалась тоска. Арчи извинился перед Хеленой, что отбирает у нее Пифия, она – погладила того по волосам и легко возразила: все в порядке, она рада наконец увидеть воочию Арчи Кремера, рассчитывает, что он заглянет к ним в гости.

Когда она ушла, Пифий посмотрел на дверь, повернулся к Арчи и спросил:

– Как ты догадался?

Арчи поднял брови в демонстративном недоумении.

– Да будет тебе, Арчи, – отмахнулся Пифий. –Ты только не спорь, пожалуйста, что для того, чтобы понимать тонкости личных отношений, достаточно наблюдательности. Опыт, мой друг. Опыт и еще раз опыт. Личные переживания. Либо непрестанные тренинги, чтобы обострить природную наблюдательность. Что из этого было у тебя?

Арчи пожал плечами и отвернулся. Чего-чего, а опыта у него предостаточно, и меньше всего он хотел делиться им с Пифием. С кем угодно.

– Ты позволишь задать еще один вопрос? – значительно более осторожно спросил Пифий. – Как ведет себя Арт? Я имею в виду, когда, скажем так, ты оказываешься в очень неформальной ситуации.

Арчи сардонично посмотрел на него.

– Я уже говорил тебе. Он никак себя не ведет. Его просто нет.

– А как он себя вел? Когда ты ощущал его.

Арчи задумался. Арт поддерживал его в любой модели поведения. Арчи мог, наверное, голым по улице пробежаться, и Арт проложил бы маршрут в полном соответствии с его желаниями.

– Я привык к тому, что к нему всегда можно обратиться. Это был диалог всегда. Арт учился, спрашивал, уточнял. Иногда не соглашался. – Арчи делал паузы, подбирал слова, обдумывал, что еще может оказаться важным. Пытался определить, что из этого решает озвучить он сам, а что – Арт. И не мог. – Так что скажет высшая инстанция?

– Поздравляю. Ты больше не болен шизофренией, – развел руками Пифий. – И если позволишь совет. Постарайся сохранить этот секрет. Ты сам понимаешь, что если высокие лбы в генштабе узнают, ты снова окажешься в лаборатории, и на сей раз навсегда.