Две богатеньких малышки - Страница 13

Эмми с досадой попеняла себе за то, что вчера не заперла черный ход – даже не проверила, закрыт ли он на задвижку! Впредь надо быть в сто раз осмотрительней! Но сейчас не до рассуждений... Она второпях надела костюм, схватила сумочку и перчатки, стремглав сбежала вниз и поймала такси.

Мистер Эллердайс, как обычно, принял Эмми с таким радушием, точно банк принадлежит ей. Эмми подозревала, что подобное обращение – ласковое, почти отеческое – банкиры культивируют специально для молодых богатых клиентов. Ей, как ни печально, пришлось без утайки поведать мистеру Эллердайсу историю о том, как Джастин наделал долгов. Банкир качал головой, цокал языком, возводил глаза к потолку и разве что не стонал. Потом он сказал, что всему на свете есть предел, даже богатству Ван Сейдемов; сказал, что Эмми слишком часто запускает руку в основной капитал; сказал, что она должна понимать всю меру своей ответственности; сказал, что Джастин никогда не умел распоряжаться деньгами и что она, Эмми, должна его контролировать.

– Контролировать Джастина?!

Мистер Эллердайс снова горестно покачал головой:

– Да-да, понимаю. Те же трудности были и у вашей матушки. То есть, я не припоминаю, чтобы прежде он делал такие – Боже, Боже! – такие чудовищные долги; но он всегда был ужасно расточителен, и ваша матушка знала, что свой кошелек нужно держать на замке... И все равно она то и дело потакала его безумным прихотям. Конечно, после ее кончины, когда треть ее состояния была разделена между вами и Дианой, остаток капитала Ван Сейдемов уменьшился больше чем наполовину... Мы не хотим, чтобы богатство Ван Сейдемов превратилось в легенду. – Он ласково улыбнулся Эмми и внезапно нахмурился: – Я читал утренние газеты. Это ужасно!

– Да, – кивнула Эмми. – Знаете... полиция нашла пистолет.

Мистер Эллердайс поднял брови:

– В газетах об этом ничего не сказано.

– Наверное, когда его нашли, газеты уже печатались. Или... или они решили молчать, пока факты не подтвердятся. Но Диана не убивала его, мистер Эллердайс!

– Я не сомневаюсь в этом – и не хотел бы усомниться, – строго ответил банкир. – Посыльный вашего брокера принес чек. Боюсь, ростовщику это не понравится. Опыт показывает, что они не любят иметь дело с чеками. С другой стороны, я не доверил бы Джастину такую сумму наличными. И я не хотел бы, чтобы вы носили при себе такие деньги... – Он потер переносицу, снял очки, тщательно протер их и снова надел. – Честно говоря, я не знаю, как поступить. Я не привык к такого рода сделкам.

– Я думала, Сэнди мне поможет.

– Сэнди?

– Сэнди Путнэм. Он работает у мистера Бигэма.

– Ах, да, помню. – Он побарабанил холеными пальцами по столу. – Господи, как же я не хочу выпускать вас на улицу с такой суммой! У вас дома есть сейф, не правда ли?

– Есть; но его откроет и ребенок шпилькой для волос.

– А где вы храните свою долю драгоценностей?

– Здесь. В банковском сейфе.

– Ах, да, конечно. Эмми! Я очень хочу, чтобы вы осознали: нельзя разгуливать по городу, имея в сумочку столько денег! Я настаиваю!

– Понимаю. – Эмми лукаво усмехнулась. – Когда-то вы мне говорили, что нельзя иметь при себе больше трех долларов.

– Ну, теперь вы выросли, и я думаю, что эту сумму можно увеличить до двадцати. Но не больше! И если кто-то попытается вырвать у вас сумочку – не сопротивляйтесь. Конечно, у вас там ключи и клубные карточки с вашим адресом. Но ведь всегда можно сменить замки...

Эмми послушно кивнула. Ей было смешно, но в то же время она испытывала признательность.

Мистер Эллердайс тяжко вздохнул:

– Но эти деньги... подозреваю, что это все-таки будут наличные. Иного пути я не вижу. Распишитесь здесь, Эмми.

Она поставила подпись, и банкир нажал на кнопку. Вошла эффектная молодая женщина. Мистер Эллердайс протянул ей чек:

– Наличными.

Женщина глянула на сумму, и брови ее сами собой поползли вверх. Это не укрылось от взгляда мистера Эллердайса.

– Наличными, – твердо повторил он.

Женщина вышла, покосившись на Эмми. Мистер Эллердайс снова погрузился в размышления. Он хмурился и то и дело протирал очки. Наконец женщина вернулась, держа в руке толстый белый конверт.

– Пожалуйста, мистер Эллердайс.

Она снова посмотрела на Эмми – не то чтобы подозрительно, но удивленно. Мистер Эллердайс поблагодарил сотрудницу, подождал, пока она выйдет и задумчиво постучал пальцами по конверту:

– Я скажу вам, как мы с вами поступим. Я велю одному из наших охранников пойти с вами и сопровождать вас до той самой минуты, пока вы не отдадите деньги ростовщику. И, если удастся, возьмите с него расписку!

Эмми затолкала конверт в сумочку. Только банковского охранника ей и не хватало!

– Вы хотите, чтобы я чувствовала себя бронированным автомобилем? – засмеялась она, но смех прозвучал натянуто.

– Да, хочу. И правильно делаю. Я сейчас все устрою...

– Ох, нет, нет! Не надо! Правда, не надо! Ну кому придет в голову, что у меня в сумочке такая уйма денег? Ради Бога, не беспокойтесь. Я поеду прямо домой, на такси! Я буду очень осторожна!

– С вами поедет охранник.

Мистер Эллердайс снова потянулся к кнопке.

– Нет! – Эмми вскочила. – Нет, нет! Все будет хорошо. Я благодарна вам за помощь, но...

Мистер Эллердайс поджал губы:

– Вы даже не пересчитали деньги!

– Да, но... – Эмми готова была бежать без оглядки при одной только мысли о том, как по пятам за ней ступает дюжий охранник. – Мне пора. Спасибо, спасибо!

Мистер Эллердайс начал было подниматься из-за стола, но Эмми, зажав сумочку под мышкой, уже выбежала из кабинета. На Пятой Авеню она почти мгновенно поймала такси. Деньги через сумочку жгли ей руку! Она вспомнила, как в особо торжественных случаях надевала бабушкино бриллиантовое колье, а на следующий день после праздника колье вновь исчезало в банковском сейфе – и, видит Бог, как же она была рада от него избавиться!

Конечно, размышляла Эмми, глядя в окно на витрины «Сакса», «Бонуита», «Бергдорфа» (юбки в этом сезоне стали длинней, рассеянно отметила она), конечно, что толку в драгоценностях, если они покоятся на дне банковского сейфа! С другой стороны, времена изменились... В дни ее матери (не говоря уж – бабушки) деньги текли золотой Ниагарой... Впрочем, поправила себя Эмми, в случае с их семьей такое сравнение неуместно: Ван Сейдемы тратили деньги осмотрительно, с толком, вкладывая их в вечные ценности. Бриллианты, к примеру. Пускать деньги на ветер – такое было не в правилах Ван Сейдемов.

Возвращаясь мыслями к дню сегодняшнему, Эмми в сотый раз дала себе слово серьезно поговорить с Джастином, хотя прекрасно понимала, что, какие бы весомые аргументы она ни приводила, толковать с Джастином о деньгах – все равно что с несмышленым младенцем.

Когда такси подъехало к дому, никто не прогуливался по тротуару с нарочитой неспешностью, как вчерашний человечек в больших очках. Но ведь Сэнди велел ей быть осторожной!

Эмми решила слушаться. Она расплатилась с таксистом, старательно прикрывая рукой пухлый белый конверт. Швейцар отворил ей двери; в вестибюле она встретила управляющего домом и, памятуя давешние наставления Сэнди, сказала, что ей хотелось бы беседовать с посетителями по домофону прежде, чем впускать их в квартиру. Управляющий участливо покивал:

– Разумеется, мисс Ван Сейдем. Никаких репортеров. Я читал газеты. Мне очень, очень жаль.

Эмми поблагодарила его (ну вот, опять ситуация – глупее некуда!) и двинулась по сверкающему чистотой вестибюлю. В огромных бронзовых вазах красовались свежие цветы. Лифт мягко понес ее вверх; лифтер, как всегда, спросил: «Девятый или десятый, мисс Ван Сейдем?» и она ответила «Девятый». Джастин, конечно, еще не вернулся...

Но он, как ни странно, оказался дома. Более того, там была и Диана, и, судя по всему, они отчаянно ссорились. Пока Эмми шла по холлу к гостиной, она слышала пронзительные, сердитые выкрики Дианы; а войдя, увидела, что Джастин стоит лицом к окну, крутя в пальцах толстый витой шнур от занавеси, и тихонько насвистывает.