Дважды украденная смерть - Страница 18

Сейчас же следует установить номер магазина. Это нетрудно сделать по телефонному справочнику.

После непродолжительных путешествий пальца по строчкам справочника в разделе «Магазины», Евсеев отыскал номер телефона, который только что набирал. Продовольственный магазин № 16 по улице Менделеева. Это кое-что.

Евсееву почему-то казалось, что человек, упомянутый в записной книжке в столь доверительной форме, непременно должен знать нечто такое, что неизвестно другим. Но спрашивать надо очень осторожно. Если Веруньке действительно известны какие-то детали, способные пролить свет на случившееся, то надо помнить: возможно ее участие, если не в самой трагедии, то в предшествовавших ей событиях. Иначе, зачем эта запись, судя по всему, не очень старая?

Всеволод Петрович еще раз внимательно, листик за листиком, пересмотрел записную книжку Васильева в потертых, ставших уже грязноватыми корочках. Нет, ничто не указывало на дополнительные данные о Веруньке. А фамилия нужна! Ведь не подойдешь, не спросишь: «Это вы здесь записаны?» Таким вопросом все можно испортить. Может, и знает что, да предпочтет умолчать.

«Ладно, — решил Всеволод Петрович, — дождусь Королева. Не сегодня завтра он должен быть. Если в добытых им сведениях ничего подходящего не окажется, придется осторожно выведать все о Веруньке у администрации магазина». А пока надо заняться поисками предмета, которым нанесен удар. Участковому уже дано указание, чтобы в дом никого не пускали, ничего там не трогали.

Предмет этот — скорее всего бутылка.

Могут кое-что рассказать отпечатки пальцев. Если, конечно, кто-то их не позаботился уничтожить. Во всяком случае, тот, кто может иметь к этой истории отношение.

Словом, сейчас надо быть на месте гибели Васильева.

Глава пятая

ЗАГАДОЧНОЕ ПИСЬМО

Степанида Ильинична Васильева с мужем своим, Степаном Степановичем, не жила уже больше трех лет. Уехала от него в соседний областной центр, тоже большой уральский город, к дочери, которая еще студенткой вышла замуж и вместе с мужем, тоже инженером, после распределения попала на всемирно известный завод. Квартиру получили просторную, внуки подрастают, зять на хорошем счету. Съездила, как водится, сначала в гости. Молодые ухватились за бабку: сами все время на работе, да и погулять хочется, кто лучше родного человека с детишками управится? И по хозяйству тоже. Уговорили. И то: все лучше, чем с алкашом маяться. «Закладывать» стал Степан последние годы «не по уму». Какие-то «левые» заработки появились (и то сказать — бытовая техника, прежнюю-то работу бросил), дружки такие же непутевые, забулдыжные нашлись. Разводиться не стали, чего на старости лет людей смешить. Плюнула да и убралась подальше. Решила, там видно будет.

Городская квартира, когда ее в порядке содержишь да каждый день обиходишь, трудов не так уж много требует. Вот и сейчас, до обеда еще далеко, а дел, вроде, уже и никаких. Посуда перемыта, полы подтерты, плита блестит, в ванной чистота. Старшенький в садике, младшенькая спит после прогулки. В магазин идти не за чем, все есть, все куплено.

Степанида Ильинична присела к низенькому полированному столику в глубокое кресло. Не дремать. Дремать удобнее на тахте. Перечитать еще раз странное то письмо, которым «обрадовал» ее муженек. Похоже, под сильным градусом был благоверный, бумага и та, вроде, винный дух источала. Это-то в порядке вещей. А вот смысл письма? Непонятный и тревожный какой-то. Во-первых, звал Степан домой вернуться. Во-вторых, хоть прямо не было что-либо вразумительно изложено, но содержались в письме намеки на какое-то не то событие, не то происшествие, которое, по Степанову разумению, должно дать семейному кораблю новый курс. И, в-третьих, ссылался хозяин туманно на какую-то баснословную прибыль, невесть откуда привалившую, чуть ли не богатство. Не иначе, «налил шары», вот и пришла такая фантазия.

Ехать Степаниде Ильиничне из-за такого вздорного письма вовсе не хотелось. На пьянку, что ли, опять смотреть? И потому с неделю назад отправила сестре письмо с просьбой попытаться выведать, что там удумал опять Степушка. Сестра, правда, и раньше Степана расположением не очень-то жаловала, а теперь и вовсе за родственника не держит. Но дочку могла бы и послать. Племянница в добрые времена захаживала к нам, а Степан добрая душа, с Верой всегда был ласков, привечал, подарки делал, когда она еще в школе училась.

За такими размышлениями и застал Степаниду Ильиничну звонок в прихожей. На пороге стоял молодой человек с видом строгим и официальным.

— Могу я видеть гражданку Васильеву Степаниду Ильиничну?

Предъявив красную книжечку, рассматривать которую Степанида Ильинична не стала, гость приступил к изложению дела, которое привело его сюда.

Коля Королев по реакции Васильевой понял: ей еще не известно, что она уже вдова, и это ставило его в сложное положение. Ему поручено собрать необходимую информацию, а если сообщить прямо сейчас о смерти мужа — пиши пропало. Опять же ходить вокруг до около он не мог, видя, как встревожена пожилая женщина. Хочешь не хочешь, а начинать разговор придется с этого горестного известия.

И он в самых осторожных выражениях поведал Степаниде Ильиничне о трагическом происшествии.

Конечно, душевные контакты за последние годы у супругов сильно ослабли. Но слишком ошеломляющей была новость, чтобы отнестись к ней спокойно. Подождав, пока женщина успокоится, Королев задал несколько вопросов, касающихся родственников и знакомых, ибо никто лучше нее ответить на эти вопросы все равно не мог. Время от времени, переставая плакать, Васильева с покорной терпеливостью перечисляла своих и мужниных родственников, объясняла, какие между кем существовали отношения. Названы были и самые зловредные из «дружков», которые, по мнению Степаниды Ильиничны, и довели Степана до гибели. Блокнот Королева заполнили многие имена и фамилии. Вполне возможно, был в этих списках и кто-то из тех, кто находился с Васильевым в последние часы его жизни.

Дошла в рассказе Степаниды Ильиничны очередь и до письма. В сложившейся ситуации оно кое-что объясняло. Королев попросил разрешения почитать письмо. Васильева отдала его без малейших колебаний и не возражала, когда младший лейтенант попросил кое-что переписать в свой блокнот.

Отметил он и то обстоятельство, что Васильева отправила письмо сестре, но ответа пока еще не получила.

— Да и зачем теперь ответ, когда все так вышло. Все равно надо ехать самой.

И она опять принялась промокать слезы уголком головного платка. Королев стал прощаться.

Глава шестая

ДЕНЬ ПРИЯТНЫХ ЗНАКОМСТВ

Тех, кто надеялся с утра пораньше сдать в ремонт обувь, ждало разочарование: «фирма» Ашота бездействовала. Обитую жестью дверь будки пересекала по диагонали железная полоса, верхний конец которой увенчивал массивный замок.

Скамейка на сей раз пустовала. Но ко времени обеденного перерыва, обозначенного на табличке за стеклом, на ней примостилась парочка. Вчерашний бородатый молодой человек и девушка.

На девушке вязаная безрукавка, красная юбка с черной отделкой, белые туфли. Под распахнутой безрукавкой — желтая майка. На загорелой шее — массивные бусы из зеленоватых камней. Рыжеватые волосы небрежно падают на плечи, а спереди почти закрывают лоб. Косметики на лице мало — чуть подкрашены губы и ресницы.

Девушка понимает, что выглядит привлекательно. Отсюда снисходительная улыбка, с легким оттенком высокомерия, ленивый прищур темных глаз. На скамейке она расположилась свободно, вытянув стройные ноги, левая рука покоится на спинке скамейки, на которую наброшен светлый плащ.

— Ну и долго мы будем тут загорать?

Девушка произносит это с некоторым раздражением. Потом тянется к лежащей на коленях сумочке, достает сигареты, щелкает зажигалкой. Курит она манерно.