Дважды разыскиваемые - Страница 62

- Я тоже так думала… Оказывается, нужно беспокоиться… Скажи, мама, ты знала раньше, что Женька связан с грабителями? Только будь откровенна со мной, прошу тебя!

- Господь с тобой, доченька, откуда ты взяла, что Женя связан с грабителями?- с преувеличенным удивлением произнесла Надежда Михайловна.- Это чьи-то козни, поверь мне, доченька. Уж и не знаю, кому и чем мы не угодили!

- Послушай, мама…- Клара приблизилась к Надежде Михайловне, взяла ее за руки, заглянула в глаза,- Почему ты не хочешь быть откровенной со мной? Почему, мама? Что заставило тебя перемениться? Ты не отворачивайся, слышишь? Вот так!.. Что заставило тебя перемениться? Скажи, что? На тебя повлиял кто-то? Да? Может быть, этот человек - папа?

- Не клевещи на отца!- Надежда Михайловна сделала вид, что рассердилась.- Грех это!

- Я не клевещу, я спрашиваю. Ты знала, что Женька преступник, или не знала?

- Никакой Женька не преступник! Садись лучше ужинать! Мне надоели эти глупые вопросы!

- Значит, тебе уже кто-то задает эти глупые вопросы?- подчеркнула Клара последние слова.

Надежда Михайловна закричала:

- Женька ни в чем не виноват, ни в чем! Его обвиняют по ошибке! Другие люди… виноваты во всем этом! Не Женька!

- Ты говоришь неправду, мама,- тихо сказала Клара.- Женька виноват. Он преступник. На его совести смерть твоей племянницы. Мы никогда не смоем с себя ее кровь…

Надежда Михайловна побледнела, схватилась за сердце: ойкнула и застыла у плиты. Через некоторое время опустила руку - боль, видимо, прошла, прошел и испуг.

- Ты не маленькая, сама видишь,- сказала Надежда Михайловна.-Говорила тебе, оставь Николая! Не послушалась, вот и получила.

Клара внезапно почувствовала усталость. Она постояла еще немного у двери, словно прислушивалась к самой себе, потом медленно вышла из кухни. В своей комнате упала на диван, уткнулась лицом в подушку…

К лицу Евгения Николаевича была приклеена улыбка. Он стоял в дверях и смотрел на Клару.

- Пойдем, разопьем бутылку шампанского. У меня сегодня питейное настроение.

- Думаешь шампанским залить горе?- тихо произнесла Клара.

Евгений Константинович с удивлением вскинул голову.

- Горе уже миновало. Будем справлять тризну.

- По-моему, настоящее горе впереди.

- Мало, значит, помучились?- спросил с вызовом Евгений Константинович.- Хочешь новых слез?

- От них никуда не денешься.

- Надо уметь избавляться от несчастья.

- Ты уже избавился.

- Не сдался, во всяком случае… Хотя дети и торопятся увидеть меня с поднятыми руками. Не получится.

- Если даже виноват?- спросила Клара.- Перед людьми, перед собой?

Евгений Константинович неожиданно погрустнел, сказал примирительным тоном:

- Ладно, дочка, давай прекратим этот разговор. Пойдем ужинать. Мать заждалась.

Надежда Михайловна действительно заждалась. Стол был накрыт. Не по-обеденному красовались сервизные тарелки, посеребренные ложки и вилки, которые доставались из буфета лишь в торжественных случаях.

- Извини, дочка, оказывается, у нас нет шампанского,- объявил Евгений Константинович.- Ты ничего не имеешь против, если мы выпьем по рюмочке этой штуки?.. Кавэ!

- Выпейте по рюмочке, выпейте,- сказала мать.

Клара села за стол, пододвинула к себе тарелку, однако

есть не стала. Взяла вилку, начала задумчиво рассматривать ее.

- Мне не Наливай, отец,- попросила Надежда Михайловна.- Я нить не могу.

- Ничего, мать, выпьешь,- сказал Евгений Константинович.- Тебе сейчас это необходимо. Крепче спать будешь.

- За что же выпьем?-спросила Клара.

- За наше будущее,- поднял Евгений Константинович рюмку.

- Какое будущее? Такое, как прошлое и настоящее?

- Хватит!-вдруг сорвался Евгений Константинович,- Не язви! Наше прошлое не такое уж плохое. Люди завидовали!- Он залпом выпил и тут же снова наполнил рюмку.- Завидовали, ясно?

Надежда Михайловна перевела тревожный взгляд с мужа на дочь, проговорила с мольбой:

- Перестаньте ссориться. У нас и так все плохо.

- Мы не ссоримся, мама. Выясняем отношения,- сказала Клара.- Нам это необходимо.

- Выясните после свои отношения,- неуверенно проговорила Надежда Михайловна.- Мало ли времени впереди!

- Эх, мама, мама! Впереди-то у нас ничего нет!

- Закаркала!-зло сверкнул глазами Евгений Константинович.- Или похоронить нас с матерью решила? Рановато. Мы еще поживем, и тебе советую смотреть вперед веселее.

- Вы будете жить, я знаю,- сказала Клара.- Что с вами случится… Только как же с прошлым? Похороните?.. Мне стыдно!- Клара бросила на стол вилку, заслонила лицо руками.- Стыдно…

- Стыдно?- скривил рот Евгений Константинович.- Может, тебе было стыдно пользоваться благами? Ходить в самых дорогих платьях, ездить на отцовской машине, устраивать вечера для друзей?

- Папа, что с тобой?- ужаснулась Клара.

- Лучше скажи, что с тобой.

Евгений Константинович вскочил, неожиданно обернулся к жене.

- Ты чего сидишь, как на именинах? Пей!.. Может быть, тоже хочешь узнать истину?

- Не могу я пить,- тихо проговорила Надежда Михайловна.

- Этим не утолишь боль,- вмешалась Клара.- Ведь тебе больно, мама. И стыдно, за нас, за него!

- Что ты сказала?- Евгений Константинович рванулся к дочери с занесенной рукой.- Повтори, что ты сказала?

- Зачем? Ты лучше бей, не медли! Раньше бил своей ложью, теперь бей кулаками! Бей, не стесняйся!

Надежда Михайловна заплакала.

- Доченька, помолчи, ну помолчи, пожалуйста. Не доводи до греха… Не о себе же так волнуется отец.

- О себе!-крикнула Клара.- Только о себе! Всегда только о себе! Ни о ком больше!

Евгений Константинович вздрогнул, медленно опустил руку, грузно повалился на стул.

- Оставь нас с матерью.

- Иди, доченька, иди,- обняла Надежда Михайловна Клару.- Завтра поговорим обо всем… Иди!

- Иду, мама. Я презираю тебя, отец! Слышишь? Презираю!

Клара выскочила из кухни, сорвала с вешалки плащ, метнулась в коридор.

- Ты куда?- раздался окрик Евгения Константиновича.- Я тебе запрещаю! Вернись сейчас же!-он подскочил к дочери, с силой оттащил от двери.- К своему избавителю собралась? Я не разрешаю встречаться с ним! Не разрешаю!

- Поздно, отец!- сказала Клара.

Евгений Константинович схватил ее за руку, втолкнул в комнату, запер на ключ. Шагнул к двери, ведущей в кабинет, потом неожиданно замер. «Все, кажется, все… Долгова выгнали из милиции… Похоже, и до меня добрались… Вызывают… в девять… завтра… Неужели?!..»

Клара сильно застучала кулаками.

- Открой, слышишь? Открой!

Никто не ответил. Клара прижалась к двери и тихо позвала:

- Мама! Мама! Почему ты молчишь? Мама!

Наконец Клара отошла к окну, оглядела комнату так, будто впервые оказалась в ней, потом присела на кровать.

На улице затухали звуки. Гасли огни в окнах дома. Вдали янтарной бисерной цепью уходила в небо телевизионная вышка.

За стеной, на кухне, послышался звон разбитого стекла. Клара прильнула ухом к холодным обоям, постучала три раза: точка-тире, точка-тире, точка-тире. Она выстукивала так, когда болела, мать тотчас прибегала к ней.

На этот раз Клара не услышала знакомых шагов в коридоре, дом был погружен в непривычную глухую тишину.

«Что же делать? Что же де-елать?! Может, вылезть в окно? Ну конечно, можно, это же так просто!»

В распахнутое окно хлынул сырой пронизывающий ветер. Со стола полетели на пол газеты и тетради, зашелестели страницы учебников.

Клара легла на подоконник, глянула вниз. До земли было далеко - метров восемь или десять.

«Высоко… Не смогу… Разобьюсь…»

Клара подбежала к стенке, смежной с кухней, снова постучала. Не дождавшись ответа, подошла к двери, позвала прерывающимся шепотом, почувствовав внезапно, что мать в коридоре, около двери.