Дважды разыскиваемые - Страница 60

- Что?-сорвался с места Евгений Константинович.

Борис встал, сжал в руках кепку.

- Я могу идти?

Евгений Константинович остановился. «Пожалуй, сейчас не до счетов с этим сопляком,- подумал он.- Надо сначала оправдать Женьку. Оправдать во что бы то ни стало. Иначе и мне конец…»

- Послушай, Боря, ты, наверно, не представляешь, чем все это может кончиться.

- Почему не представляю,- сказал Цыбин.- Прекрасно представляю. Я отбуду наказание, возвращусь домой и начну новую жизнь. Без Женьки. Если он, конечно, не станет честным человеком. Без водки… Это не так трудно. Советую и вам пересмотреть свое отношение к жизни… Я думаю, что нам больше не о чем говорить.

Борис нахлобучил кепку на голову и, не прощаясь, вышел.

Каримов взглянул на Воронова, сидевшего напротив, невольно позавидовал, увидев на его лице густой загар. «Молод Алексей! Силен. Хорошо чувствовать себя сильным. Невыполнимых желаний, кажется, нет. Дерзай!»

- У тебя все готово к собранию?

- Все, Азиз Мурадович.

- Я рад, что дело окончилось именно так… Азимов придет на собрание?

- Обещал прийти.

Глаза Каримова потухли, на лбу пролегли две глубокие складки.

- Как он?

- Как и прежде. Живет только ее жизнью…

- Эго часы… Если не минуты.

- Да, она уже ничего не узнает. Правда, утром, когда пришла Клара, сознание на секунду возвратилось к ней.

- Печально…

- Я вот о чем думаю. Не пора ли применять более жесткие меры? Сколько можно уговаривать убийц? Год? Десять? Тридцать? На моих глазах умерла Наташа Вельская - от руки рецидивиста Ягодкина. Ей не было еще тридцати. Только начинала жить. У нее осталась больная мать. У нее остался любимый человек… Что мы сказали им?.. Мы пришли в этот мир, чтобы навеки вечные установить в нем справедливость и любовь. Почему, скажите, мы должны нянчиться с теми, кто упорно мешает нам в этом? Нет, я не ратую за то, чтобы рубить с плеча. Надо выяснить степень виновности, причину, вызвавшую преступление. Если же виновность установлена, то церемониться нечего. Прощать убийство нельзя!

Каримов хотел что-то сказать, однако ему помешал Тимохин. Ответственный дежурный доложил о прибытии в отдел полковника Долгова.

Каримов вопросительно посмотрел на Воронова.

- На собрание приехал?

- Возможно,- ответил Воронов.

- Где полковник?-повернулся Каримов к Тимохину.

- В дежурной комнате.

Каримов открыл дверь и столкнулся с Долговым, который, судя по всему, собирался войти в кабинет.

- Вот вы, оказывается, где. Здравствуйте!

- Здравствуйте, товарищ полковник.

Долгов переступил порог, кивнул Тимохину.

- Вы свободны.

- Есть!

Тимохин вышел.

- Значит, вы здесь,- повторил Долгов.- Чем занимаетесь, если не секрет?

- Обсуждаем текущие дела,- ответил Каримов.

- Так-так…- Долгов сел на диван.- Почему до сих пор не разобрано «Дело Сорокина?»

- Потому что такого «Дела» не существует. Комиссия, созданная по вашему распоряжению, опровергла все обвинения в адрес Сорокина. Факты, указанные в заявлении, не подтвердились. Если вас интересуют подробности, можете ознакомиться.

- Подполковник, что это значит?-растерянно улыбнулся Долгов.

- Мы сделали то, что вы рекомендовали,- сказал Каримов.- Полагаю, что поступили правильно. Это, в частности, подчеркивает и данная телеграмма.- Каримов подошел к сейфу, достал телеграмму Бойко.- Пожалуйста, прочтите.

Долгов взял телеграмму и быстро, словно спешил, пробежал ее глазами.

- Я уверен, что Бойко был пьян, когда составлял эту стряпню.

- Бойко только что был здесь и настаивал на немедленном разборе его заявления.

- Что-о-о?

Долгов встал.

- Вы, очевидно, не в курсе, товарищ полковник,- пояснил Воронов.- Бойко прилетел позавчера…

Долгов невольно отстранился от Воронова.

- Где он… сейчас?

- Бойко? Наверное, дома,- сказал Воронов.- Сюда придет в пять часов. Вы, по-видимому, обратили внимание на объявление в коридоре?

- Какое еще объявление?- нахмурился Долгов.

- Сегодня в отделе состоится открытое партийное собрание, на котором будет разбираться персональное дело коммуниста Бойко. Он расскажет, как вел дело о «таксистах», как отказался от него, как очутился в Москве…

- Послушайте, подполковник, и вы, лейтенант…- Долгов старался говорить спокойно, только дрожь в голосе нет-нет и выдавала его волнение.- Я вас очень прошу. Слышите? Не приказываю, прошу. Немедленно прекратите этот спектакль. В противном случае я ни за что не ручаюсь.

Долгов резко повернулся и с достоинством вышел из кабинета.

Бойко волновался. Он открыто глядел товарищам в глаза, готовый ко всему, даже к самому худшему. Поднявшись на трибуну, сразу стал объяснять, почему именно так произошло, какие события предшествовали «падению».

Ни корысти, ни трусости не числил за собой Бойко. Не числили за ним этих слабостей и товарищи. Он был принципиальным, требовательным к другим и к себе. Разжалобил его, что ли, Бобров? В самый ответственный момент вдруг потерял голову, пошел на сделку с собственной совестью… Главное, объяснить не мог: почему? Честно сказал: виноват, заслуживаю сурового наказания.

- У кого будут вопросы?

Председательствовал Сорокин. Для него это было нелегко. Во-первых, обсуждался очень сложный вопрос, во-вторых, еще ни на одном открытом партийном собрании не было столько людей, причем не только своих, в-третьих, многое из того, что уже было сказано и будет сказано, вольно или невольно касалось и его самого.

- Значит, вопросов нет?

- Есть.

Поднялся один из старейших работников отдела - капитан Крылов, дважды раненный в схватках с преступниками, начавший работу в милиции еще до войны.

- Скажите, Бойко, как вы сами относитесь к тому, что сообщили нам?

Бойко, собственно, уже ответил на этот вопрос своим рассказом и удивился, почему задают его снова.

- Я осуждаю свой поступок. Жду от вас самого сурового наказания.

Поднялся еще один сотрудник - старшина Каюмов. Он спросил, что заставило Бойко согласиться на отъезд: приказ полковника Долгова или что-то другое?

- Трудно сказать… Возможно, боязнь встретиться с вами - моими товарищами…

Вверх взметнулось одновременно несколько рук. Сорокин назвал Тимохина.

- Товарищ Бойко, как вы считаете, правильно ли поступил полковник Долгов?-спросил Тимохин.

В зале мгновенно стало тихо.

- Прежде всего виноват я сам…

- Товарищи!-поднялся Каримов.- Правомочность действий коммуниста Долгова сейчас решает руководство нашего министерства, которое назначило специальную комиссию.

Каримов сел. К нему наклонился секретарь райкома Шестаков, что-то спросил. Услышав ответ, снова повернул голову в сторону Бойко.

- Есть еще вопросы?- обратился к собранию Сорокин.

Вопросов не было.

Бойко нерешительно потоптался и, опустив голову, пошел в зал.

- Кто хочет выступить?

- Я!

- Пожалуйста, товарищ Азимов.

Тимур встал за трибуну, быстро провел рукой по волосам. На виске забелела седина.

- Откровенно говоря, то, что я сейчас узнал, никак не укладывается в моей голове. Выходит, если бы не было этой истории, не было бы той трагедии, которая недавно произошла… Я совершенно сбит с толку… Как вы могли, товарищ Бойко, совершить преступление?.. Кому вы хотели услужить? Это же дико, послушайте! Вы сейчас, вроде, раскаялись. Скажите, как вы поступите, если снова возникнет подобное положение? Опять совершите преступление?

Тимур вернулся на место. Слово попросил Смирнов. Он начал с ходу, словно куда-то спешил.

- Товарищ Азимов сгустил краски. Бойко, разумеется, заслуживает наказания, однако его поступок не так опасен, как может показаться некоторым… Нельзя так, товарищ Азимов. Вы никогда раньше не встречались с Бойко, никогда не работали вместе с ним, вы вообще не знаете его.- Смирнов повернулся к президиуму и закончил:-Бойко - наш товарищ. Мы должны внимательно отнестись к нему.