Двадцать дней без войны - Страница 30

ать. Мать - из селян Херсонской бывшей губернии, отец - механик на Николаевском заводе. Я Петр Федорович, он Федор Федорович. А откуда такая фамилия, черт ее знает! Не привык задаваться этим вопросом. В прежние времена о таких вещах не думали. Ни я, ни вы. А сыну приходится думать. Стал даже, по детской глупости, выяснять у меня родословную, по я дальше деда Федора сам ничего пе знаю. Боюсь, как бы ие проходить до конца войны с медалью "20 лет РККА", - сказал Губер, натягивая через голову гимнастерку. - В гражданскую - пуля, в эту - осколок, а на груди - только за выслугу лет. Пока терпимо, но если так и до конца войны, как потом детям объяснишь, почему?

Губер довез Лопатина до старой мечети, где была теперь киностудия, помог выписать в проходной пропуск и уехал, забрав литер, чтобы заранее взять место на ашхабадский поезд.

Губер не сказал Вячеславу, зачем приезжает Лопатин, а на студию, оказывается, позвонил еще вчера, и здесь ждали и сразу провели к режиссеру в просмотровый зал.

Лопатин пожал в темноте руку какому-то человеку, который сказал какой-то тоже невидимой женщине: "Соня, предупреди, чтобы остановили, как только ролик кончится!"

Дверь открылась и закрылась, кто-то вышел. Режиссер придержал Лопатина за локоть, чтобы в темноте не промахнулся мимо стула.

На экране шла хроника. Непривычная, странно-беззвучная.

Несколько солдат, поднявшись с земли, бежали по экрану в атаку.

Сняты были в спину, на экране помещалось всего несколько человек, и столбы разрывов вдали были настоящие. Все было снято по правде, в бою, а не так, как иногда снимают уже после боя, когда дымы во весь экран не от снарядов, а от дымовых шашек, а люди сняты не в спину, а в лицо, как будто оператор в момент атаки может лежать впереди наступающей цепи!

Через экран пробежало еще несколько солдат. Вдали, на горизонте, появилось еще два бесшумных дыма, от разрывов.

- Вот так далеко друг от друга и бегут в атаку? - спросил в темноте режиссер.

- Не часто приходилось это видеть, но, в общем, так! - сказал Лопатин. - Эти кадры настоящие, сняты в бою.

- И мне показалось, что настоящие. Уже несколько дней сижу, смотрю разную хронику, готовлюсь к съемкам картины. Заспорили тут с военным консультантом... - Режиссер не досказал, о чем заспорили. Ролик кончился, и в просмотровой зажегся свет.

- Будем знакомы. Зовут меня Ильей Григорьевичем, как Оренбурга, - не примазываюсь к его славе, а просто чтобы вам легче было запомнить. Режиссер во второй раз протянул Лопатину руку, теперь уже при свете.

Он был очень широкий в плечах, крупный и, наверное, до войны грузный, а сейчас похудевший, как и многие другие недоедавшие люди, с копной черных, начинающих седеть волос и с такой густой щетиной на лице, как будто собирался отпускать бороду.

- Такой собачий холод стоит в Ташкенте - городе хлебном, что даже бриться неохота, как на зимовке... - сказал он, погладив щетину.

- А вы бывали на зимовке? - быстро спросил Лопатин с журналистской дотошностью,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com