Два писаки - Страница 7

Глава VI

С одной стороны мне жалко нашего руководителя. Ему уже 74, а в литературе уровень 8го класса.

В 7м проходим ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, верлибр, мужскую, женскую и т.д.

В четвертом синонимы, антонимы и на протяжении всего русского языка члены предложения.

У человека высшее образование, пишет более пятидесяти лет, а понятия обо всем этом, увы.

О философии полное отсутствие, в истории тоже. В литературе такое впечатление, что о Ремарке, Диккенсе и Бред Бери он даже не слышал. Что можно говорить о Папюсе, Сведенборге, Такселе.

Слава богу, что вроде бы о Платоне и Сократе слышал. Хотя о Блаватской, Гурджиеве, Рерихе, Мулдашеве, Андрееве, Петухове и т. п, он даже понятия не имеет. Гороскопы по годам, зодиакальные, друидские, нумерологию, хиромантию и т. п, понятия ноль. Что можно говорить о мифологии других стран и о славянских Богах. Какой разговор может быть о других религиях, когда он понятия о своей государственной не имеет. За три года нашего знакомства он как руководитель литобъединения ни разу не поговорил со мной. Он всегда избегает разговора.

С другими литераторами нашего городка при встрече мы можем беседовать часами, не смотря на то, что у нас разные взгляды и что мы разных или одинаковых мнений. Сколько раз я хотел с ним побеседовать, все в пустую, он просто исчезает,  зато всем говорит, что я его достал, что я его в разговорах оскорбляю. За три года мне не удалось с ним поговорить в общей сложности даже 15ти минут. Хорош руководитель. Его стихи и стихами назвать нельзя, так четверостишья с перекрестной рифмой, слава Богу, если опоясывающая. А рифма тень – плетень. Возьмите, почитайте их в нашей городской библиотеке море, они ни кому не нужны. Я их наверно больше всех читаю, да ученики мои, которых я заставляю читать таких поэтов, что бы знали, как не надо писать. Хотя Володя Уткин сам перечитывает все нужное и ненужное «хотя тоже нужное» еще больше меня, мало того учит наизусть, хвалю. Почитать мои стихи тоже, пожалуйста, только книги у меня нет, все в самиздате. Не печатаю. Начитаюсь Гумилева, Блока, Цветаеву, Бальмонта, Высоцкого, Бродского и других. Частенько плачу. Потом сижу, и думаю, какая я бездарь.

Это этим архаровцам до фени, они печатают даже не задумываясь и гордятся книгами. Их совершенно не волнует, читают их или нет. Главное книги есть, и они члены и их в верхнем аппарате знают. А мое мнение. Чем больше пишешь, тем больше считаешь себя гением, чем больше читаешь, тем больше считаешь себя бездарностью. Я читать люблю.

А как он любит приглашать приезжих поэтов. К нам в городок отдыхать многие приезжают.

Пригласил однажды запорожского клоуна. Тот возомнил себя Пушкиным. Пишет сказки для взрослых. Отпустил бакенбарды, правда белые и профиль у него пушкинский. А стихи и поэмы,

Курица – жмурится, топал – хлопал. В общем, насмеялись мы вволю. И вот в конце его выступления мой ученик Володя задает ему вопрос:- Как вы относитесь к философии Канта и Ницше. Он не задумываясь, отвечает:- Я все это давным-давно забыл. Это надо такое брякнуть.

Приглашал он из Севастополя, из Москвы, из Питера и других городов. Есть скромные, почитают стихи, задаешь вопросы. Отвечают, беседуют нормально. Но многие на таких понтах. Они ведь из таких городов, а мы здесь деревня – неуки. А начнут читать, да наши девчонки лучше пишут, только вот им он ни разу   не предоставил часочек авторского времени, а они от скромности молчат, еще и его защищают.

Пригласил он московскую поэтессу Верету, Бог ты мой, он ее съедал глазами. Напыщенная самодовольная девица, делающая шоу. Она про себя столько рассказывала… Она и по зонам и по больницам, и по театрам с благотворительными концертами. Она так восхищалась своим талантом, своими знаниями, своей дружбой с великими людьми. У нее 7 книг издано, еще издает три. А о поэзии и других поэтах ни слова, как будто на всю Москву одна она. В общем шоу, мама не горюй, а нам стихи нужны. Мы ее уже однажды слушали в городе, но наш руководитель решил нас удивить. Он ее пожирал влюбленными глазами. А ее стихи это конец 18го начало 19го столетий. Можете сравнить с баснями Крылова и с Пушкиным о попе и Балде, и о рыбаке и рыбке.

Только там суть оного, заложен глубокий смысл, а у нее сплошная поверхностность.

Собрать на стадион зону ЗЕКов. Да они глядя на такую стройную блондинку, у которой ножки как точеные и бюстгальтер шестого размера, будут орать и аплодировать, о чем бы она ни говорила.

Им до фени, они наслаждаются видом женщины, тем более красивой высокой и стройной.

Я это по армии знаю. К нам в часть одна приезжала. Часть наша была как зона, без увольнений, высокий забор, сверху колючая проволока. Так та была и полненькая и невзрачная, а мы ее такими аплодисментами встречали, как Леонида Ильича. А здесь нам нужны стихи.

Верета начала свое шоу, но шоу не получилось. Мы научились слушать разбирать и анализировать, делать расклад, воспринимать значения слов. А у нее полный голяк.

Она это поняла и говорит.

- У меня такое впечатление, что меня ни кто не слушает.

Она привыкла, чтоб ею восхищались, а мы наоборот слушаем, кроме нашего руководителя. Он съедал глазами ее красоту.

Неужели он не видит, что наши женщины пишут лучше, просто они без понтов.

Приезжают и неплохие поэты. Была девушка из Питера, уже два раза. Давала свои книги.

Стихи читать можно. Но когда я ей начал задавать вопросы, она просто покраснела и стушевалась.

Просто человек скромный и растерялся среди чужих.

Была Марина Матвеева из Симферополя. Никакого шоу, просто стихи. Все слушали с восхищением.

Она настоящий литератор, просто спросила.

- Может, хватит, читать?

Я решил, что она нас хочет обидеть. По моим понятиям это действительно поэтесса. В ее стихах столько глубокого смысла, что у меня мороз по коже и слезы на глазах. Прервав опять чтение, она спросила.

- Ну как?

Я ответил просто.

- Я плачу.

Ее стихи настолько глубоки «и не только по моим понятиям», на столько знающая женщина, настолько начитанная, что просто снимаешь шляпу.

 Я ни кого не хочу обидеть, каждый пишет, как хочет, это его право. НО?! Надо любить поэзию в себе, а не себя в поэзии.

В нашем городке знающих, любящих литературу и пишущих много.

Алюнова

Я ее не знал. Она рано умерла. Я восхищаюсь ее талантом, ее поэзией и прозой, ее собственной философией, ее познаниями.

Еще три Вовки.

Докшин

Он журналист. Талантливый, нет слов. У него своя собственная философия, свое восприятие мира, свободно подражает гениям, строфа изумительная. Прочитал его рукописный роман.