Дурнушка - Страница 23

После больницы снаружи показалось очень холодно. Энтони снова начал вертеться и даже слабо пискнул. Материнский инстинкт моментально взял верх над прочими соображениями. Дитя мерзнет, а Роналду все равно! Он даже не взглянул на сына с тех пор, как зашел в палату.

— Где твоя машина? — яростно спросила Дорин. — Моему сыну холодно! Ему надо немедленно в тепло!

— Успокойся. Вот она!

Он сказал правду: автомобиль и в самом деле был припаркован так близко, как только это оказалось возможно. Снег прекратился, хотя небо продолжало грозить метелью, а землю словно покрыл белый пух. Роналд помог Дорин забраться в машину.

Убрав чемодан в багажник и захлопнув за собой дверцу, он неожиданно достал теплое одеяльце и протянул его молодой матери. Надо же! Наверняка он сроду не держал в машине таких вещей, подумала Дорин и спросила:

— Полагаю, меня выдал отец, да? Ведь от него ты узнал, где я и когда родился ребенок?

Понятно, что из самых лучших побуждений, но, кажется, папа все же предал ее.

— Нет, Мартин сдержал слово. Я получал сведения от Маргарет с его молчаливого согласия. Она-то тебе ничего не обещала. Так что я знал, где ты живешь, с самого начала.

— Вот как! И ни разу не навестил. Все ясно. Но зачем же тогда ты приехал?

В самом деле — зачем? Он никогда не хотел иметь детей, более того, они, очевидно, противны ему.

— Я не навещал тебя, поскольку ты не ответила ни на одно из моих писем, в которых я просил встретиться на нейтральной территории и обсудить происходящее. Но ты дала понять, что не желаешь меня видеть ни под каким предлогом. Мартин ведь передавал тебе мои письма, так? Видишь ли, я опасался писать прямо тебе — боялся, что ты снова исчезнешь. А Маргарет рассказывала, как ты полюбила твой новый дом. К тому же приближались роды.

Дорин прикусила язык, решив, что сейчас, пожалуй, не самый подходящий момент рассказать Роналду, что же случилось с его письмами. А она их попросту сожгла. Отец передал их еще летом, когда будущая мать всеми силами пыталась забыть о возмутительном и безнравственном поведении своего мужа. В тот момент любые вещи, напоминающие о былом счастье, отправлялись с глаз долой.

Вряд ли автор писем порадуется, услышав, что его вдохновенные творения нашли печальный и непредсказуемый конец в пламени камина. А ребенку вредно получать отрицательный эмоциональный заряд — довольно с него на сегодня.

Они выехали из города, и по сторонам замелькали заснеженные поля. Широкое шоссе сменилось узкими сельскими дорогами. Твердо решив расслабиться и не переживать, чтобы нервное напряжение не сказалось как-нибудь на ее состоянии, Дорин подумала, что Роналд выступает скорее в качестве водителя такси, в котором она едет с маленьким сыном. И Дорин углубилась в сокровенные мечты, тщательно вытесняя из них мужа.

Скоро они с Энтони будут дома. Совсем одни. Двери и ставни надежно укроют от непогоды, а пылающий камин не даст замерзнуть. Злая стужа не проникнет в их уютный семейный круг — ничего, что их всего двое.

Может, так оно и лучше. Недаром говорят — третий лишний. Забота о малыше отнимет немало времени — зато сколько принесет радости! Дорин покажет Энтони детскую, которую сама оклеила бледно-голубыми обоями, с белого цвета мебелью. Расскажет о садике, где его мама будет возиться, едва придет весна, а малыш сидеть на высоком стульчике и смотреть, как все в природе расцветает — впервые за его коротенькую жизнь…

— Вот мы и приехали!

Дорин вздрогнула от неожиданности. Да, совсем замечталась. Вот уже и до весны дошла в мыслях. А на дворе зима, и метет. Словно они не в Англии, а на Северном полюсе.

Она облизнула пересохшие губы. Вот и подходит к концу короткая встреча с Роналдом.

— Ты не подашь мне сумку? Спасибо. — Дорин была безупречно вежлива. Надо притвориться — перед собой, Дорин, перед собой! — что мы просто хорошие знакомые. — А еще чемодан в багажнике… Я открою дверь, минуточку. Спасибо большое, что подбросил меня. — Здесь она не выдержала, и голос ее прозвучал куда более ядовито: — Не стану предлагать зайти. Думаю, тебе не терпится вернуться к Гленде.

Роналд посмотрел на нее странным взглядом — то ли с жалостью, то ли с презрением.

— У меня есть ключ, который дал мне твой отец. Я ночевал здесь вчера. Более того, признаюсь, что спал на твоей кровати. Но сегодня, поскольку Мартин и Маргарет уехали, я проведу ночь в другой комнате, так что не волнуйся. Не оставлять же тебя одну с новорожденным! Кроме того, нам с тобой есть о чем поговорить. И будь я проклят, если на сей раз позволю тебе так легко увильнуть от разговора!

Дорин последовала за Роналдом в дом, который сама превратила в убежище от всех житейских бурь и гроз, а главным образом — от него. В маленькой уютной гостиной горел камин. Видно, Роналд перед отъездом в больницу разжег его.

Он поправил каминную решетку кочергой, аккуратно положил ее на место. Снял кожаную куртку, стряхнул с нее капли талой воды и повесил на крючок в прихожей.

Муж был такой большой, такой уютный! Казалось, он должен вызывать раздражение: еще бы, ворвался в семейный дом — это ведь не его семья теперь! — и нарушил покой.

Но, увы, Дорин с печалью осознала, что он как нельзя лучше вписывается в маленький коттедж, словно находится здесь по некоему священному праву, словно они трое и в самом деле одна семья. И ничего с этим не поделаешь, ведь недаром говорят, что сердцу не прикажешь.

И себя тоже не обмануть. Дорин очень хотелось, чтобы они и в самом деле были одной семьей.

— Тебе вовсе не обязательно здесь оставаться. Я справлюсь сама.

Чем скорее он окажется в Лондоне, тем лучше будет для обитателей этого маленького домика. Их жизнь войдет в накатанную колею, пустые сожаления останутся в прошлом. Счастья не воротишь, тем более что оно оказалось всего лишь иллюзией. Она никогда не была частью жизни Роналда.

— За тобой нужен глаз да глаз. Сядь, а то ты похожа на собственное надгробие.

В самом деле? Но что в этом удивительного? Роналд объявился, когда его никто не ожидал, более того, именно тогда, когда сердце почти перестало болеть. Да находиться с ним в одном доме — все равно что жить с бомбой, готовой взорваться в любую минуту!

— Помнится, ты хотел, о чем-то поговорить. Не приступить ли нам? — резко перевела разговор на другую тему Дорин.

Роналд наверняка собирается повести речь о разводе. О чем же еще? Впрочем, мог бы связаться с ее адвокатом — его же собственная идея.

— Подождем день-другой, пока ты не окрепнешь. — Он нахмурился. — Не забыла, что тебе сказала на прощание медсестра в больнице?

Неужели Роналд не понимает, что ей не отдохнуть, не расслабиться, пока он здесь? Он принес с собой воспоминания, воскресил заветные желания сердца, продолжающего его упорно любить.

Однако спорить было бесполезно: он все равно сделает по-своему. В этом Дорин давно убедилась. К тому же предстояло переделать массу дел.

Малыш высвободил ручки из пеленок и теперь размахивал крошечными кулачками. Ротик его округлился — того и гляди заплачет. А для такого крохи голос у него был необычайно громкий.

— Энтони нужно покормить и перепеленать, — быстро сказала Дорин, моментально забывая о своих проблемах. — Ты не подержишь его, пока я сбегаю за всем необходимым?

Она шагнула к Роналду, но он поспешно отступил.

— Положи его сюда. — Он кивнул в сторону дивана, одной из первых вещей, появившихся в доме. — Ребенок не упадет, если ты отгородишь его подушкой от края. А я пока приготовлю тебе горячее питье.

Дорин проглотила слова возмущения. А чего она ожидала? Что мужчина, который взглянуть на своего отпрыска без содрогания не может, с радостью возьмет плачущее дитя на руки?

Молодая мать со всей осторожностью положила сверток, который возмущенно кричал, на диван, поспешно сняла пальто, чувствуя, что того и гляди разрыдается. Разве можно быть таким бессердечным?

Подгузники и прочие детские вещи лежали в огромном чемодане, который принес Ро-налд. Заставив себя успокоиться, Дорин более-менее быстро сделала все, что надо. Затем она устроилась в углу дивана, расстегнула несколько верхних пуговиц необъятного платья и поднесла сына к груди. На глазах выступили слезы нежности, когда крошечный мальчик с жадностью принялся за еду.