Dum spiro, spero (СИ) - Страница 37

Я падаю на кровать, широко раскинув руки и ноги. Эта здоровенная постель даже больше той, что стоит у моих родителей. Я мечтательно смотрю в потолок, отмечая, что меня совершенно не волнует то, что происходит за пределами Тринадцатого. Последние недели я проводил дни в госпитале, не думая ни о чем, кроме Китнисс. Наверное, когда вокруг тебя бушует гражданская война, это не правильно, но я ничего не могу с собой поделать.

- Эй, подвинься, я тоже хочу поваляться! – я вздрагиваю от голоса Китнисс. Чуть приподнимаю голову, удивленно смотря на нее.

- Я не слышал, как ты вошла.

- Да, я заметила. Двигайся!

Китнисс стаскивает кроссовки и с ногами забирается на кровать. Она хватает одну из подушек и обнимает ее, положив подбородок на край.

- Чур, я сплю у стенки! – заявляет она, осмотрев кровать.

- Хорошо, - киваю я. Мне все равно, где спать. Если она хочет спать на том краю кровати, который примыкает к стене, нет никаких проблем. – Ты как-то быстро, - замечаю я. Я думал, она пробудет у своей семьи больше.

- Я отдала им Лютика и все. Зачем рассказывать о том, что они видели собственными глазами? – замечает она, закрывая глаза.

- Тебе плохо, - не вопрос. Я знаю это.

- Можно и так сказать, - отвечает она, кладя голову мне на колени. Ее ноги свешиваются с края кровати.

- Почему ты все держишь в себе? – спрашиваю я, перебирая ее волосы.

- Лишние эмоции - лишние проблемы, - усмехается она, вертя в руках жемчужину, который я подарил ей.

- Откуда она у тебя? – вдруг спрашиваю я, прекратив свое занятие, потому что до меня доходит суть моих мыслей.

- Ты же сам мне ее подарил, - как ни в чем не бывало отвечает она.

- Нет, почему она сейчас у тебя? Я был уверен, что она осталась в Капитолии.

- Нет, Деметрий прислал мне ее в первый день на арене.

- Не заметил, - признаюсь я, вспоминая, что в тот день уснул очень рано.

- Кстати, что это за толстенный альбом, который ты взяла? – интересуюсь я.

- Семейный. С фотографиями. Мама делала фотографии еще в юности.

- Откуда у нее фотоаппарат? – удивленно спрашиваю я.

- Ну, она же не в Шлаке родилась. Ей родители подарили, когда шестнадцать исполнилось. А после пятидесятых Игр, родители Мейсили Доннер отдали маме несколько коробок с различными веществами для проявления фотографий. Мейсили тоже этим увлекалась, - отвечает она. – Мама так говорила.

- Можно посмотреть? – спрашиваю я. Она кивает и лезет в сумку за фотоальбомом.

Оставшееся время до ужина я внимательно разглядываю фотографии миссис Эвердин, отличавшиеся необычностью. Конечно же, в большинстве случаев это фотографии мистера Эвердина. Так же здесь есть маленькие Китнисс и Прим. Помимо них я с удивлением рассматриваю фотографии своих родителей, замечая, что на одной из работ, явно сделанных кем-то из подруг миссис Эвердин, отец светится от счастья, фотографируясь рядом с мамой Китнисс. Также мы перелистываем страницы с портретами незнакомых нам людей. В который раз удивляемся молодому Хеймитчу. А затем Китнисс замечает, что нам пора идти ужинать.

Получив свою порцию еды, мы замечаем Финника, который поднимается нам на встречу.

- Мы заняли там стол, пойдем, - объясняет он, забирая у Китнисс поднос. Мы ловко лавируем среди едящих, стараясь не замечать, как на нас смотрят люди.

Финник опускает поднос Китнисс рядом со своим. Я занимаю место напротив. Кроме нас троих за столом сидят Энни, Джоанна и Гейл. Поедая тушеную капусту с мясом, Хеймитч, присоединившийся к нам, спрашивает, как идет подготовка к свадьбе, назначенной через три недели. Китнисс тут же отвечает, что сейчас Плутарх пытается согласовать с Койн список гостей. Также она добавляет, что попросила Фульвию повесить объявление для тех, кто хочет помочь с организацией.

- Я смотрела списки. Там уже сейчас такое количество людей, что мы сможем устроить свадьбу не через три недели, а через три дня! – смеется она. – Только нужно будет обсудить с Порцией все по поводу костюмов. - Подойди к ней, Финник.

Я прикрываю рот рукой, чтобы Китнисс не видела, как я улыбаюсь.

- Слушай, хватит, а? – она пихает меня локтем. – Я просто хочу помочь.

- Чтобы мы без нее делали? – на полном серьезе спрашивает Энни. Китнисс улыбается ей.

- Ребята, можно вас? – Боггс подходит к нашему столу. – Пит, Китнисс, Гейл, Финник, Джоанна и Хеймитч, идемте за мной.

Мы быстро относим свои подносы и торопливо идем за Боггсом через коридоры. Он приводит нас в Штаб. Китнисс и Финник, оказавшиеся здесь впервые, удивленно осматриваются. Девушка занимает стул рядом с Гейлом, и он начинает ей что-то рассказывать. Финник же садится с другой стороны от Китнисс. Я сжимаю и разжимаю кулаки, тихонько наблюдая за девушкой и ее другом. Мне не нравится это, но ничего поделать со своей ревностью я не могу. Радует то, что Плутарх уже включил телевизор, и теперь внимание Сойки переключилось на экран.

Сейчас мы смотрим обычный вечерний выпуск новостей. Бац, и на экране красуется Китнисс, смотрящая в небо. Все кричат и смеются. У Бити снова получилось! Он говорил, что после того, как повстанцам удалось забрать Китнисс с Финником с арены, Капитолийцы усилили свою защиту телевидения. На экране возникают ведущие. Испуганные. Они только пытаются продолжить, как на экране Гейл рассказывает о бомбежке. Битва за эфир. Только вот Бити хорошо подготовлен. У него наверняка целый арсенал коротких роликов. Капитолийцы же застигнуты врасплох. Выпуск новостей идет совсем не по плану.

Мы смотрим, как Китнисс поет песню для Поллукса, как я ободряюще сжимаю ее руку, как девушка гуляет по песку босиком, а потом над чем-то звонко смеется. А потом вдруг на экране возникает какая-то странная картинка. Финник как завороженный смотрит на нее. Китнисс испуганно вскрикивает, настойчиво трясет друга за плечо, а потом все исчезает. Финник поворачивается к подруге, девушка вскрикивает, вскакивает со стула, уронив его на пол. Она едва начинает бежать в сторону выхода, как пальцы Финника обхватывают ее шею.

========== Глава 26. ==========

Я крепко прижимаю Китнисс к себе. Она полулежит, облокотившись на меня. Девушка укрыта двумя одеялами, но все равно дрожит. Мне жарко, но я не могу отпустить ее от себя дальше, чем на полметра. Она, кажется, не возражает. Ей только что сняли воротник, и полчаса назад отпустили из огромной тикающей комнаты, где ей постоянно говорили не двигаться, но девушка не могла унять дрожь. Опасения врачей не подтвердились. У нее не повреждено ровным счетом ничего. Хрипота и синяки не в счет. Чтобы скрыть это, девушка повязала на шею ярко-зеленый шарф, любезно предложенный ей Порцией.

Она хрипло благодарит Боггса, когда тот приходит к нам. Ведь именно он вырубил Финника, пока тот не успел изувечить ее. И спрашивает, как ее друг. Солдат говорит, что ему вкололи успокоительное. И сейчас он спит. Так же, Боггс интересуется, что произошло. Девушка говорит, что хочет дождаться всех, чтобы не объяснять все по десять раз. Прим, которая прибежала, как только узнала, что произошло, методично массирует пальцы рук Китнисс, крепко сжатые в кулак. Ее матери, которая ассистировала в сложной операции, еще не успели сообщить.

Плутарх, Бити и Хеймитч ждут в коридоре. Плутарх просит врачей оставить нас наедине, а заодно и пытается выпроводить Прим, но сестра Сойки резко говорит:

- Нет. Если выгоните, я пойду к маме и все ей расскажу. Она вряд ли будет в восторге, когда узнает, что вы так плохо заботитесь о Китнисс!

Плутарх недовольно хмурится. Ему никогда не угрожала тринадцатилетняя девочка.

- На твоем месте, я бы не рисковала, - замечает Китнисс непривычно хриплым голосом.

Ее сестра остается.

- Что ж, Китнисс, мы тебя слушаем, - Бити ласково поглаживает ее руку.

- Что ж, - она закрывает глаза, - это достаточно сложно объяснить. Когда мы были там, в Капитолии, какое-то время к нам с ним применяли такой способ пыток, как охмор. Знаете, что это?