Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа (СИ) - Страница 24

долго ворочался, прежде чем, наконец, заснуть. Она же забылась лишь на краткое время и проснулась, когда только-только начало светлеть. Дуня долго лежала с открытыми глазами, наблюдая, как меняется за окном цвет неба и приходит новый день, разглядывала Илью, расслабленного, с едва уловимой улыбкой на лице. Может, он видел сон, а может - нет.Тихо встав с кровати, Дуня босая пошла на кухню - приготовила себе кофе, а потом, накинув на плечи вязаную кофту, отправилась с кружкой на балкон. Тоже в последний раз. Она смотрела, как просыпается город, как потихоньку дороги начинают наполняться машинами. Куда люди спешат в субботнее утро? На работу, за город, в аэропорт... да мало ли куда? Деревья еще сохраняли зелень, но эта зелень выглядела старой, она приобрела холодный сероватый оттенок, была совсем не похожа на те свежие весенние росточки, которыми Дуня любовалась в мае. Да и сам май казался теперь далеким-далеким.Паковать вещи, уходить с чемоданами казалось почему-то неуместным. Она просто собрала с полочки крема и зубную щетку, сложила все в сумку, в пакет уместилось белье, пара блузок и юбка. Все остальное... при случае. Может быть. Дуня была совсем готова, когда Илья встал.Он вышел из спальни еще немного сонный, в футболке с надписью «Hello».- Привет, - и потянулся, чтобы поцеловать. - Ты куда-то уходишь?Поцелуя не получилось, потому что Дуня отступила назад:- Я ухожу.Ей казалось, это говорит не она, что она только открывает рот, а говорит кто-то другой. В ушах звенело, а ладони вдруг стали влажными. И, тем не менее, Дуня заставила себя не опускать глаза. Это самое малое, что она могла сделать для стоявшего перед ней мужчины, который вдруг замер. Словно окаменел. И только взгляд... как в тот вечер, когда она согласилась лететь с ним в Сочи... взгляд звучал громче любых слов.- Я должна была это сделать давно, но все пыталась как-то... закрыть глаза, сделать вид, что все получается и все в порядке. Только у меня не получается, Илюш. Я старалась... ничего не выходит. Обманываю и себя, и тебя. Прости меня, пожалуйста. Я виновата перед тобой. И я ухожу.Он даже не пошевелился. Появилось ощущение, будто все, что было произнесено, Илья знал. И, может, в глубине души - ждал. Но каждое мгновенье происходящего от этого не стало менее мучительным. И Дуня из последних сил заставляла себя не опускать глаза, смотреть прямо.- Я понимаю, говорить о совместной работе в такой ситуации нельзя. Мы не сумеем. Я также знаю, что у тебя полным ходом идет работа по дому дочери политика. Условия подписанного контракта по проектированию я выполнила. Все документы у тебя на руках. Контракт на ведение и мониторинг работ я должна была подписать в ближайшие дни. Но не буду этого делать. Однако твое дело не пострадает. Я знаю очень хорошего специалиста - Софью Красавину. Она моя бывшая однокурсница и профессионал высокого класса, имеет собственную фирму. Свяжись с ней. Все координаты я оставила на столе. За работу этого человека отвечаю.Больше видеть боль в его глазах Дуня не могла, поэтому опустила голову. Молча сняла с себя кольцо, серьги, положила украшения на столик рядом с контактными данными Сонечки. Туда же легли и ключи от квартиры.- Прости меня, если сможешь.Он так и не сказал ни слова.Дуня взяла сумку, пакет и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.*- Ваня, ты с ума сошел?! Какая Намибия?! Какие, на хрен, котики?! Да мне плевать, что морские! У нас студия, Ваня! У нас заказы, контракты и обязательства! Тобольцев, ты что творишь?!Марина орала. Иван орал. Они орали долго и до хрипоты. Наговорили друг на друга много обидного.В звенящей после криков тишине Иван раздраженно отпихнул телефон по столу к стене. Опять. Снова. Он снова кому-то что-то должен. И его держат. За руки, за ноги. Не дают дышать. Да пошли эти бабы к черту! А он сам пошел готовиться к поездке.Через полчаса Ваня осознал, что занимается чужим делом. И что это вообще кто-то другой сидит перед ноутом и листает страницы интернет-магазинов. А настоящий Иван Тобольцев в этот момент думает, как там Маринка. Что он, блин, натворил и что ей наговорил?! Как пацан!Нельзя так. Ну, от него царица отвернулась. Бывает. Такая уж судьба у черни. А Маринка при чем? Она в этот проект душу вложила. Ей дочку еще растить, третий класс только. Рох нужны деньги и стабильность. И вообще, простолюдины должны держаться вместе и подальше от царственных особ.Не нужна оказалась царице его готовность взять на себя обязательства. А вот другой женщине она ой как нужна. Так какого же черта он показал Марине спину? Отвернулся, бросил, предал. Не по-взрослому. Не по-мужски. Пусть от него отказались - нельзя продлевать эту цепную реакцию. Надо остановить. Огнем огня не затушить - это тоже из закромов житейской мудрости Антонины Марковны.*Дуня открыла дверь и вошла в квартиру. С той самой ночи она бывала в ней только наездами - поливала цветы. А теперь возвратилась. Аккуратно поставила пакет у стенки, разулась и прошлась по комнатам. Время здесь как будто законсервировалось. За окном - первое осеннее дыхание, а тут - жаркий летний день. После ночи. Ночи, от которой она так долго и так безуспешно бежала. Посмотрела на ладонь. Она хранила царапины от шипов вчерашнего цветка .Оглянулась по сторонам. Удивительно, как дома умеют принимать вид заброшенного жилища. Кажется, все так, как всегда: раскрытый журнал на пуфике, часы на книжной полке медленно идут, отсчитывая время, цветы в горшках зеленые и живые, а квартира при этом имеет нежилой вид. Видно, что ее оставили. Нет звуков. Запахов. Жизни. На полках пыль. Может, и правда, существует домовой? Может, вместе с Дуней и он тогда ушел из этих стен?Минутная стрелка на часах приблизилась к двенадцати. Начинался отсчет нового часа. И новой жизни.*Рох глушила вискарь в одно лицо. Ополовиненная бутылка стояла на полу, рядом с Мариной, привалившейся спиной к дивану. Иван подошел и устроился рядом. Отхлебнул прямо из горлышка.- На месяц меня отпусти. Пожалуйста. К черту Африку, ты права. Просто голову проветрить где-нибудь. А потом вернусь и буду пахать. Сейчас отпусти. Не могу я сейчас людей видеть. Плохо. Очень.Рох отобрала бутылку, приложилась долгим глотком, не поморщившись. Потом кивнула, глядя перед собой. В сторону панорамного окна, за которым в перламутровом раннеосеннем воздухе красовалась крышами домов и кронами парков Москва. Смотрела и молчала.- Я вернусь, Мариш. Правда. Я обещаю.- Да знаю я, - шмыгнула Марина и уткнулась носом в его плечо. - Ты порядочный, Тобольцев. Порядочный придурок. Бегаешь от обязательств до последнего. Но если уж впрягся - слово сдержишь. Правда... я все-таки испугалась.- Я вернусь. Не брошу. Сейчас только отпусти. Я не могу. Я...- Уезжай, - Марина сжала его руку. - Я все вижу, Вань. Какая же она дура...- Кто - она?Он спросил, даже не зная - зачем. Ему хотелось с кем-то поговорить об этом? Может быть. Накопилось внутри ужасно много. Едва вынести - сколько.- Кто-кто... - вздохнула Марина. - Все. Все мы, бабы, дуры. Запомни это, Ваня.Иван тоже вздохнул и наклонил голову, прижимаясь щекой к шелку косынки на Маринкиной макушке. И промолчал. Нет. Пусть все остается внутри. Вынесет. Сам. Один.*Весь день она убирала, чистила и оттирала свою маленькую квартиру - возвращала ее к жизни. В ванной из крана текла вода, набираясь в пластмассовое ведерко, тряпочки аккуратно смахивали пыль с полок, кабинет-балкон был вымыт до блеска и готовился к приезду нового ноутбука. Пустые полки над рабочим столом ждали толстых каталогов и альбомов. Квартира наполнялась звуками: тихо жужжала стиральная машинка, на кухне закипал чайник - давал знак, что скоро будет маленький перерыв в работе, закончил шуметь пылесос. Дуня раскрыла окна - впуская внутрь свежий воздух. Даже не верилось, что еще вчера сильно парило и была гроза.«Совсем осень, - думала она, вдыхая полной грудью, - совсем осень...»*Он же обещал. Давно обещал. Пора исполнять обещания.Все дела сделал. Перезвонил режиссеру, извинился за преждевременное и отозванное согласие на работу. Договорился с Филом, чтобы тот подменил Ивана в студии на месяц. Ключи от квартиры сдал и расплатился. Аппаратуру по друзьям распихал и контакты на пожарный случай оставил. Осталось последнее. Выключить красный телефон. Выключить московскую жизнь.Аппарат прощально пиликнул, гася экран. Перезагрузка. Следующая станция - Коломна.*Она меняла в спальне постельное белье, когда услышала характерный стук. Что-то упало. Странно. Дуня оглянулась. Падать было нечему. На тумбочке - настольная лампа и недочитанная книга. Еще будильник. Но он тоже на месте. Бросив снятую наволочку в компанию к лежавшему пододеяльнику, Дуняша все же наклонилась и стала осматривать пол. Не послышалось же...Между кроватью и тумбочкой лежали скрепленные кожаными ремешками красные бусинки.Ваня... это его...Руки потянулись и взяли браслет. Бусинки были прохладными. Значит, настоящие, из какого-то камня. Она медленно гладила их, разглядывая плетение ремешков, думая о том, что это личная вещь, очень характерная, очень Ванина. И, несмотря на прохладу камня - теплая. Впрочем, под ее пальцами красные горошины нагрелись. А потом Дуня поняла, как браслет оказался здесь. В том месте, где он завязывался - перетерлись ремешки.Но, наверное, его еще можно починить.*Железнодорожный вокзал совершенно не изменился. Те же платформы, рельсовые пути и высокий мост над ними с несколькими лестничными сходами. Или Иван просто не замечает перемен? С кем бы посоветоваться? Тин, Рося? Ваня усмехнулся собственным мыслям. Эти точно не знают, потому что приезжают в Коломну всегда на машине. Это только Тобольцев, как голодранец, прибыл на поезде. Правда, на комфортабельном экспрессе, где предлагают чай, кофе и даже пирожки. Значит, не совсем уж и голодранец. Иван потер так и не прекращающий умеренно ныть локоть. Машину купить, что ли? Вполне может себе позволить. Пару секунд даже покрутил эту мысль, параллельно разглядывая мост, по которому торопливо шли пассажиры только что прибывшей из Москвы электрички, и потемневшее перед закатом небо с яркими оранжевыми полосами.Да ну, на фиг. Сплошной геморрой с этой машиной. Да, точно. Но если бы все же решился, то точно знает, какую. И именно на механике.Иван немного задержался на платформе - не пропадать же таким интересным кадрам. Да и Тихому с Ракетой покажет, опять же. Когда-то они здесь бегали, играя в казаки-разбойники.Дверь в подъезд он открыл своим ключом, а вот в квартиру позвонил. Но по телефону, заранее, предупредить - нет, не стал. Поэтому сначала мать схватилась за сердце, а потом, вслед за ней - бабуля. А потом они втроем неловко обнимались в прихожей, и дамы семьи Тобольцевых пеняли друг другу, что хлеба свежего нет, и «я говорила, что надо сходить». А Ваня убеждал, что ему и со вчерашним нормально будет, и борщ вчерашний - тоже самое оно.И только на кухне суета и волнение, вызванные приездом горячо любимого сына и внука, несколько поутихли.- Ванечка, руки помой с дороги.Он не может удержать косую улыбку. Все как всегда. И в ванной тоже ничего не изменилось. И он помнит это полосатое, зеленое с оранжевым, полотенце для рук. И те же баночки с кремами на полке перед зеркалом. И зеркало то же. Только отражается в нем уже другой человек. Совершенно другой.Домашняя еда кажется неимоверно вкусной, такой, что Иван первое время принимает участие в беседе только кивками головы - то согласными, то отрицательными, в зависимости от ситуации. И этого хватает, потому что ему рассказывают, рассказывают, рассказывают... И только когда пустеет тарелка, и Ваня задумывается о добавке, дамы переходят к расспросам.- Ванюша, ты надолго?Все-таки кладет ложку на стол. И понимает, что не знает, как ответить.- Не знаю, - прячет неуверенность за пожатием плеч. - Дней на несколько точно.- Вот и хорошо, - вздыхает удовлетворенно Антонина Марковна. - А то вечно ты как половец, Ванятка - набегом.Он вздрагивает от этого неожиданного, но знакомого «половец». И ловит на себе внимательный материнский взгляд. У Иды Ивановны учительский взгляд, не глаза - рентген.- Ты в отпуску что ли, Ваня? - снова продолжает удовлетворять любопытство бабушка. - Или как?- Можно считать, что в отпуску, - улыбается он.- Ваня, у тебя же студия, - мать тоже улыбается, но глаза - глаза серьезные. - Ты же рассказывал, что это очень важно для тебя. И все у вас там только-только начинается. Как же ты сорвался-то - если так все серьезно и важно?Идея Ивановна не зря называется в его телефоне - сейчас выключенном - «Гениальной Идеей». Потому что обмануть ее у Вани не получалось никогда.- Да устал просто, - он старательно изображает ровный тон и легкую пресыщенность. - Столько всего пришлось провернуть - ты не представляешь. Вот, решил передохнуть немного, сменить обстановку.- А потом обратно, в Москву?А не будет он врать. Врать нехорошо - так утверждала царица Дуня.- Нет, не в Москву, - почему-то голос звучит тихо. - Не могу туда пока. Пару дней здесь, а потом решу - куда.- Ваня... - теперь у матери глаза встревоженные. - У тебя все в порядке? Ты из-за этой студии ни во что не вляпался?- Ни во что я не вляпался, мама! Просто хочу сменить обстановку. Надоела мне Москва.- Вот что ты к пацану прицепилась! - неожиданно приходит на помощь Ивану бабуля. - Устал - так не мудрено не устать в этой Москве. Чаю налей да спать положи ребенка.- Спать?! - Иван демонстративно поворачивает к себе запястье, чтобы увидеть циферблат. - На чай согласен, на «спать» - нет. Где там твои кроссворды, ба?- Тоже хорошее дело, - радостно кивает Антонина Марковна, опуская на нос очки. - Да тут они у меня, Ванечка, под рукой. Сейчас только карандаш найду.*Занимаясь уборкой, Дуня навела порядок не только в своей квартире, но и в голове. Все же физический труд способствует ясности ума и восстановлению внутреннего равновесия. Или хотя бы его подобию.Орудуя тряпкой и пылесосом, она ни о чем не думала. И при этом - думала обо всем сразу. О том, что «госТИНцы» Тихому понравились и что все отделочные работы успели сделать вовремя. Лишь высокие детские стульчики для малышей не привезли к сроку. Но это не ее вина - проблемы у поставщиков.Думала о том, что уход от Ильи - правильное решение, иначе не было бы сейчас так... свободно. Изматывающе больно, ноюще опустошенно и все же... удивительно свободно. Когда Дуня начала размышлять о том, как он там сейчас - засосало под ложечкой, и она заставила себя переключиться. Об Илье еще подумается, и не раз, но не сегодня. Иначе уйдет только-только начавшее появляться равновесие.Спать она легла в чистую, вкусно пахнущую постель, положив найденный браслет на тумбочку рядом. А потом долго смотрела на его очертания в темноте.*В квартире новая хорошая мебель - Ваниными стараниями. И нет уже того старого скрипучего дивана, на котором повернуться лишний раз было страшно, и чьи пружины были отнюдь не немыми свидетелями ночной жизни того, кто на этом диване спал. Новый диван широкий, удобный и совершенно бесшумный: вертись - не хочу.Иван лежал на спине, наблюдая рисунок теней на потолке. Сна ни в одном глазу. Мыслей в голове почему-то тоже не было. После круговерти размышлений, образов, страхов, надежд, разочарований и всего остального, что занимало его в последние месяцы - сейчас не думалось вообще ни о чем. Лежал, слушал тиканье маятника на старых, настенных, еще дедовых часах, смотрел на тени на потолке. И ни о чем не думал.Едва слышно щелкнула собачка замка двери, отделяющей зал от спальни.- Сынок, ты почему не спишь? Неудобно тебе? Душно? Или, может быть, холодно?- А ты откуда знаешь, что не сплю? - Ваня сел, удерживая одеяло. Ида Ивановна подошла и устроилась на краю дивана.- Я знаю, как ты дышишь, когда спишь. У тебя в три года была двухстороння пневмония. Я с тех пор твое дыхание помню. И потом, ты же знаешь, у меня абсолютный слух.- Ясно, - что еще сказать, Иван не знал. А мать неожиданно продолжила:- Ваня...Скажи мне правду. У тебя неприятности? Я... могу чем-то помочь?- Нет у меня никаких неприятностей. Ты же столько раз в последнее время просила, чтобы я приехал. Вот. Я приехал. Что тебя не устраивает?Только замолчав, Тобольцев понял, каким раздраженным тоном говорил. Черт. Никуда не годится.- Меня, Ванечка, все устраивает. Я только за тебя переживаю. Очень. Мне кажется, у тебя что-то случилось.У Иды Ивановны Тобольцевой и в самом деле абсолютный слух, и она в каком-то смысле является достопримечательностью музыкальной школы, в которой работает. У ее сына абсолютного слуха нет, но музыкальный - вполне развит. Да и обычного бы слуха хватило, чтобы уловить тихий всхлип.Наверное, мама потянулась первая. А уж потом Ваня обнял ее. Ее плечи в махровом халате вздрагивали, но рыданий практически не было слышно. И он вдруг подумал о том, что ему знаком этот звук. Минорная сюита ночных приглушенных женских слез.- Мам... - он выдохнул в попытке расслабить ставшее вдруг напряженным горло. - У меня все хорошо. Правда. И со студией все в порядке. И никаких неприятностей. И с деньгами все хорошо. И с работой. И вообще...- А с личной жизнью?Негромкий вопрос оглушил. И - врать нельзя. Нельзя.- Ну... - он вдохнул запах маминого крема. Неужели за столько лет не поменяла? Или это не крем так пахнет? А мама. Детство. Что-то еще...- Значит, мне не показалось, - снова тихо-тихо.- Да нормально все. Переживу, - беспечность изображать становилось все сложнее.- Ох, Ванечка... - мама прижалась сильнее, и он крепче обнял. И подумал вдруг о том, что не помнит, когда он вот так, сам, ее обнимал. Всегда позволял только. И еще ближе придвинулся, и почувствовал на плече теплые капли.- Мааам.... Ну, мам! Все нормально, правда. В октябре Дебарг приезжает, помнишь? Я билеты купил! И если ты наденешь то красивое синее платье с бантом, я нацеплю костюм. Честное слово!- И галстук? - Ида Ивановна прерывисто вздохнула, и Ваня понял по этому выдоху - успокоилась. Или успокаивается.- А, может, обойдемся без галстука? - только чтобы развеселить.- Нет, нельзя. Ванечка, тебе очень идет и костюм, и галстук.- Договорились. Ты надеваешь синее платье с бантом, я - костюм и галстук. Главное, чтобы Люка не упал в обморок от восторга при виде такой нашей неземной красоты.Он не видел, но точно знал, что мать улыбнулась.Дуня приехала туда ближе к обеду. Готовилась с самого утра, волновалась, долго выбирала одежду и духи, расстраивалась, что не получалась прическа, боялась, что закрыто - все же воскресенье.Но...За стойкой Дуняшу встретила улыбающаяся девушка азиатской наружности.- Добрый день, вы сегодня работаете? - вопрос, конечно, глупый, при условии, что двери открыты, сотрудница стоит на приеме, а в глубине помещения кто-то деловито выдвигает ящики тумбочки на колесиках.Студия была просторной и светлой, оупенспейс с большими окнами, разными текстурами стен и полов, светильниками и фоновыми лентами. Зона приема клиентов - уютная. Наметанным дизайнерским взглядом Дуня оценила мягкие бежевые диванчики, несколько прекрасных, ярких, почти абстрактных фоторабот в рамках над ними, стильный стеклянный столик, на котором лежало несколько глянцевых изданий и высокий красный горшок с цветущим экзотическим растением на стойке.- Работаем, - ответила девушка. - Чем могу помочь?- Я... хотела бы заказать портрет. Нужна предварительная запись? Или есть шанс сделать его сегодня?От возможности увидеть Ваню прямо сейчас закружилась голова. Ведь если студия работает, значит, фотограф здесь.- Смотря, что вы хотите. Фото в антураже, костюмное, с профессиональным мейк-апом? - говорила заученными фразами девушка, у которой на бейджике было написано «Миша».Дуня не очень уверенно пожала плечами:- Я не знаю. Просто... портрет. Может, черно-белое фото?К стойке подошла женщина, яркая и пышная, такая не затеряется ни в одной толпе. Именно она до этого выдвигала ящики тумбочки.- Марина, Фил сейчас может сделать простой черно-белый портрет? - обратилась к ней Миша.Та, которую звали Мариной, приветливо улыбнулась Дуне и ответила:- Да, вполне. Вы прямо сейчас готовы? Я могу немного освежить вам лицо и прическу.- Я готова, да, - Дуня поняла, что нервничает, - но только я хочу, что бы фотографировал Иван Тобольцев. Это ведь его студия?- Это его студия, да. Но самого Ивана сейчас нет. Он даже не в Москве. Фил Лебедев - прекрасный мастер, поверьте, особенно в портретной фотографии. Фил!Открылась боковая дверь, скорее всего, служебного помещения, и появился незнакомый мужчина. На вид - типичный представитель модной столичной тусовки.- Здравствуйте, - сказал незнакомец, - слушаю вас.Дуня вдруг подумала, что абонент «Фил Лебедев» звонил на телефон Вани в день, который она провела в компании красного смартфона. И еще была какая-то «Марина» с необычной фамилией. Не эта ли? Может быть. Вот они сейчас находились здесь, те, кто знал Ваню и работал с ним. А самого Вани не было.Дуня растеряно смотрела на стоявший перед ней маленький отряд, потом вспомнила, что не поздоровалась.- Добрый день, - сказала она Филу, а потом зачем-то добавила: - А Вани точно нет?И, только задав этот вопрос, поняла, что практически в точности продублировала Иду Ивановну, когда та звонила во время совещания. С ума сойти.- Поверьте, мы по нему тоже очень скучаем! - лучезарно улыбнулся Фил. - И не прячем от поклонниц таланта. Уехал, правда. Могу я вам предложить посмотреть наше портфолио?Через несколько мгновений Дуня обнаружила себя сидящей на мягком диванчике с увесистым каталогом в руках. Рядом расположилась яркая пышная Марина, деловито распорядившаяся насчет чая.- Вы посмотрите, какие тут есть портреты, наверняка, что-то понравится. Мы все можем.Дуня послушно начала листать портфолио. Портреты действительно были красивые. И разные. Много детских. Периодически встречались семейные, редко - мужские, часто - женские. Пока она разглядывала работы, модно одетый фотограф начал демонстративно готовить съемочную площадку. Дуне казалось, что она попала в расставленные сети. Сама работающая с клиентами, она не могла не оценить то, как ловко и профессионально эти люди работают с посетителями, как грамотно заманивают ее. Почти заманили... На очередном развороте каталога оказался женский профиль. Фон из ярких оранжево-желтых листьев, и на нем - тонкие точеные линии лица, нежная кожа словно присыпана легкой золотистой пудрой. И пушистые темно-коричневые ресницы. Женщина-осень, прозрачная, как сентябрьская дымка - всего лишь предвестница грядущих холодов, хранительница последнего тепла. Дуня долго рассматривала этот портрет, а потом тихо спросила:- Это кто снимал?- Иван Иваныч.Она кивнула головой и, перевернув страницу, увидела не менее чудесное. Ребенка с мягкой игрушкой. Только это было не рафинированное постановочное фото, где позирует даже каждая складочка одежды. На портрете запечатлелось мгновенье, когда еще пухлые в перевязочках руки ребенка потянулись к зайцу, который был почти одного роста с малышом. Такое нельзя срежиссировать, такое можно только поймать - успеть щелкнуть.Она аккуратно погладила пальцами фото, а потом утверждающе сказала:- Это тоже он.Марина очень странно посмотрела на Дуню, но подтвердила авторство.Было пролистано еще несколько страниц, прежде чем глаза снова остановились на одном из портретов. Ничего особенного. Нет, работа, несомненно, хорошая, качественная, но не эксклюзивная, скорее, потоковая. Такое часто заказывают женщины, которые хотят выглядеть стильными и модными. Портрет с привкусом глянцевости. И, скорее всего, Дуня перевернула бы его, только вот героиней была корреспондент из криминальных новостей. Та самая.Дуняша долго молчала, буквально гипнотизируя взглядом фотографию, прежде чем спросить:- Это же ведь... ведущая с телевидения?- Кажется, - пожала плечами Марина.В разговор вмешался уже готовый к работе Фил. Он взглянул на портрет и сказал:- Ее зовут Елена. Да, она журналист с телевидения. Вы знакомы?- Я ее видела. В передаче, - ответила Дуня. - А давно она делала это фото? Не помните примерно?Фил с Мариной недоуменно переглянулись. Наверное, они оба подумали в тот момент, что к ним зашла очень странная женщина.- Я помню, - Миша появилась в поле зрения вместе чаем.Она поставила перед Дуней вазочку с конфетами и белую фарфоровую чашку. На блюдце лежала долька лимона.- Это было в первой половине лета, еще когда жара стояла, - на столике появилась салфетница. - Я помню, потому что ей Иван Иваныч еще что-то показывал на мониторе, а ведь обычно он никого к своему компьютеру и близко не подпускает.Тут пышная Марина так выразительно посмотрела на девушку, что та моментально покраснела и замолчала. Дуня про себя улыбнулась: «Внутренние дела фирмы должны всегда оставаться в фирме». Чтобы поддержать Мишу, она сделала глоток из чашки и похвалила вкусный чай, а потом вновь вернулась к каталогу. Не потому, что выбирала стиль портрета для себя, а потому, что там были работы Вани. Половина которых ориентирована на массового потребителя - так диктует рынок. Но другая половина - штучное авторское фото. Для тех, кто готов и хочет рискнуть. И эти снимки - как снова встретиться с ним, прислушаться, прикоснуться.Когда последняя страница была перевернута, Дуня закрыла каталог и сказала:- Я уверена, что вы настоящие мастера, но все же хочу, чтобы меня фотографировал Тобольцев. В какой день лучше подойти? Завтра? Через два дня? Пять? Когда он вернется?Образовалась пауза и вполне ощутимое напряжение. Что-то было не так. Наконец, забрав каталог, Марина ответила:- Звоните нам. Миша, дай визитку, там есть номер. Или можете оставить свой телефон. Когда Иван Иваныч вернется, мы вам отправим сообщение.Странно, что никто не сказал даже примерную дату. Дуне как-то сразу стало нехорошо:- У него все в порядке?- В полнейшем, - ответила Марина, - Просто сейчас занят другим проектом.Чрезмерная бодрость ее голоса заставила не поверить в сказанное, но понять, что ничего ей не расскажут.Что же, визит подошел к концу. Это было ясно всем. Дуня взяла протянутую Мишей визитку, всех поблагодарила, со всеми попрощалась и закрыла за собой дверь студии.*- Ваня, ты пойдешь к Скороходову?Он почему-то чувствовал неловкость после ночного разговора. И материнский вопрос эту неловкость не сгладил.- Наверное, надо.- Надо, Ваня, - твердо ответила Ида Ивановна, наливая чай. Была она, как всегда, аккуратно затянута в блузку, четкий контур прически, перламутр маникюра и светлую помаду. И только сейчас Ваня понял, что стоит за этой каждодневной безукоризненностью завуча Коломенской музыкальной школы Иды Ивановны Тобольцевой.- У него адрес тот же? - спросил Иван, чтобы окончательно развеять собственное смятение.- Нет, - мать подала ему чашку. - После крайнего курса в больнице жена отказалась его домой забирать.Контраст спокойного тона и ужасающего содержания сразил наповал.- Почему ты мне не позвонила?!- Зачем, Ваня? Этот вопрос деньгами не решишь. А ты же только деньгами помочь можешь.Ему не нашлось, что сказать, а мама продолжила:- Мне из больницы позвонили, сказали. Я два дня голову ломала, что делать. Думала даже... - не договорила, махнула рукой. - А потом как озарение, Ванюша. Вспомнила я, что у Скороходова сын есть от первого брака. И, представляешь, дочка его у меня учится. Внучка Юрия Валентиновича, Ангелина Скороходова. И как я сразу-то не сообразила!- И что?- Порядочный человек оказался. Есть еще порядочные люди, Ваня. И он, и жена его. Забрали к себе без лишних разговоров. Сейчас адрес напишу.Возвращение домой оборачивалось разными новыми открытиями.*После студии Дуня не поехала домой. Ей надо было подумать. Она припарковала Коко около одного из открытых кафе. Они еще работали. Хотелось посидеть на свежем воздухе. В голове все перемешалось - слишком много новостей. Вани нет, и неизвестно, когда появится. Что почувствовала, когда узнала об этом? Разочарование. Она так надеялась... не представляла, что скажет. Но знала, что сделает. В сумочке лежал браслет с красными бусинами. Возвращение утерянной вещи - хороший предлог для встречи. Не случилось.Официант принял заказ: стакан сока, кофе и шарик мороженого. На столик приземлился подхваченный ветром желтый лист. Один из первых.Теперь Дуняша знала точно, что сенсационная передача про Благородова - это Ваня. Она-то все тогда гадала, кто из них придумал ход с телевидением: Тихий, Ракитянский? У кого связей больше? Оказалось - Ваня. Рисковал, защищал. Друга? Ее? Неважно. Защитил обоих. Сумел.Ваня. Ванечка...*Иван откровенно трусил идти к Скороходову. Уговаривал себя на каждый шаг. Боялся того, что увидит. Но страхи оказались преувеличены.Современная просторная квартира, у Юрия Валентиновича отдельная комната. В ней светло, на тумбочке стоят цветы. Правда, в окружении различных упаковок с лекарствами.- Ваня! - голос у старого педагога почти не изменился. - Вот так сюрприз!- Не буду вам мешать, - за спиной Ивана невестка Юрия Валентиновича прикрыла дверь в комнату.И зря он боялся. И, слава Богу, что есть еще в этом мире порядочные люди.Они проговорили около часа, пока Тобольцев не спохватился, что, наверное, его учителю надо отдохнуть.- Да что ты, Ваня! - махнул тот худой рукой в вензелях синих толстых вен. - В кои-то веки... А ты, никак, в творческом поиске?- Ну... хм...- По глазам, Ваня, по глазам вижу, что душа не на месте, ищешь чего-то. И пока сам не понимаешь, что.- Да, наверное, - ответ прозвучал уклончиво, зато без вранья.- Ваня... - Юрий Валентинович прокашлялся. - Я понимаю, что не в моем положении просить, но вот что мне подумалось... Есть у меня товарищ давний. Приезжал тут ко мне дней пять назад. У негоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com