Дуйбол-привет! - Страница 12

Случилось это в самый обычный день. В среду.

Ни одного отдыхающего из тех, кто заезжает лишь на выходные, не было. Зато было дюжины две нормальных зимних отпускников. Одна дюжина как раз сидела у Харчмайера за предобеденной кружечкой пива, половина другой утюжила дуйбольную поляну, оставшиеся полдюжины с дулом и пеной штурмовали пологий склон горы.

Господин Тюльмайер снял с витрины последнюю глубокую тарелку и водрузил на ее место розовую пену.

САМАЯ ПОСЛЕДНЯЯ НОВИНКА — ПЕНА ДЛЯ ИГРЫ В ГОРАХ! — написал он на картонке и укрепил ее на пене. (С недавнего времени в продаже появились слаломные пены и горные — альпийские — пены. Альпийские пены были полые и потому весили еще меньше обычных.)

Верхнедуйбержские ребята сидели в школе, и господин учитель пытался внушить им, что кроме дуйбола надо еще уметь хорошо читать, писать, решать уравнения.

Ханси, которому было задано подсчитать, сколько будут стоить 7,3 кг яблок по 12 шиллингов 80 грошей за килограмм, черкал что-то под партой в маленьком блокноте. Он составлял график своих дуйбольных занятий на вторую половину дня:

Ханси прикидывал, у кого бы попросить трактор и во сколько обойдется расход аккумуляторов (на горящие фары). Прикидывая, он глядел в окно. Взгляд его блуждал по Главной площади, вокруг фонтана. Вдруг Ханси увидел, как подкатила огромная легковая машина. Длиннющий черный лимузин с переливчато-зеленым ветровым стеклом. Из машины вылезли трое господ, столько же дам, собака и ребенок. У мужчин на головах были тирольские шляпы, на ногах синие джинсы, а их солидные животы обтягивали дубленые полушубки. Дамы были в меховых шубах. Собака была затянута в костюмчик из розоватой пленки — торчала только головка, куцый хвост и лапы. На ребенке были кожаные штаны, курточка, расшитая национальным орнаментом, и лисий треух с лисьим же хвостом. Хотя все окна в классе были закрыты, Ханси расслышал, как одна дама сказала «laaaveli», а один из господ сказал «wooonderful».

Ханси поднял руку.

— Господин учитель, выйти можно — живот схватило!

Господин учитель кивнул, Ханси выполз из класса. Пулей вылетел из ворот пришкольного участка, обогнул здание школы и нос к носу столкнулся с лимузинными господами. «Американцы, — частенько говаривал его отец, — американцы, вот что нам нужно!»

Ханси знал несколько слов по-английски. Он вырос перед лимузинными господами и сказал по-английски, с акцентом:

— Пошли, пошли есть и пить, пошли хорошо есть и пить! Американцы сначала отказывались. Но собачке в розовопленочном костюмчике Ханси понравился, и когда Ханси распахнул дверь отцовского ресторана, собачка шмыгнула туда первой. Американцы как привязанные покорно двинулись за ней. Ханси сдал собаку и американцев с рук на руки своему отцу и помчался в школу.

— Долго же ты пропадал, — сказал господин учитель Ханси.

— Живот адски скрутило, — ответил Ханси.

Следующим уроком было чистописание; его Ханси вовсе терпеть не мог. Он то и дело поглядывал в окно. Нацарапав очередную скособоченную букву, он тут же стрелял взглядами в окно. После двенадцатой буквы он увидел, как на Главную площадь въехала еще одна машина. Маленькая замызганная легковушка с табличкой ПРЕССА на лобовом стекле. Из нее вылезли двое мужчин с фотоаппаратами, футлярами, длинными волосами и в кожаных пальто. Они осмотрели черный лимузин спереди, сзади, с боков и понимающе переглянулись. Они заглянули внутрь лимузина и опять переглянулись. Потом стали озираться по сторонам.

— Простите, мне опять надо! — взвыл Ханси и при этом изобразил на лице такое отчаяние, что господину учителю и в голову не пришло, будто Ханси мог лукавить.

— Только живо! — разрешил господин учитель.

И Ханси исчез. Опять через черный ход, через пришкольный участок, вокруг школы, прямо к длинноволосым мужчинам.

— Не могу ли я вам помочь? — спросил он.

— Можешь, сын мой, — сказал один.

— Где мистер Сэм Промоузглинг и его свита? — спросил другой.

— Мы сидим у них на хвосте! — сказал первый.

— Они что, преступники? — насторожился Ханси.

— Миллионеры! — рассмеялся другой.

— Этот мистер Сэм Промоузглинг из тех баснословных богачей, что не сходят со страниц толстых иллюстрированных журналов. Для нас каждый его вздох важен.

— Он в ресторане сидит.

Ханси довел двух мужчин до входа в отцовское заведение, после чего снова вернулся к чистописанию. И одолел еще целых три буквы.

Мистеру Промоузглингу и его семейству в Верхнем Дуйберге понравилось. Они отведали жаркое из свинины и клецки и все нашли «wonderful». После обеда они пожелали, чтобы им продемонстрировали дуйбол. Его они тоже нашли «wonderful». Что до мистера Промоузглинга, то он не прочь был и заночевать в Верхнем Дуйберге, но мисс Промоузглинг всенепременно требовался апартамент из трех комнат и два телевизора. Ничего подобного Лисмайер предложить не мог. Кроме того, Промоузглинги забыли взять с собой собачьи пилюли. А розовой собачке каждый вечер всенепременно требовались одна красная и одна голубая пилюля — чтобы шерсть не лезла.

Вечером мистер Промоузглинг и сопровождающие его лица отбыли из Верхнего Дуйберга. А двое мужчин с фотоаппаратами отщелкали четыре пленки и исписали три блокнота.

— Жалко, он у нас не остался, — грустно сказал господин Лисмайер одному из фотографов.

— Не гневите бога! — возразил ему фотограф. — Старина Сэм через пару часиков будет на вес золота!

— Ну уж, — сказал Харчмайер, — на столько они не наели. Три леди выпили за ужином по чашке чая, а собачке дали полбулочки!

— Никакого соображения! — заметил другой фотокор. — Соль не в том, что едят Промоузглинги, а в том, что будут есть все те, кто любит есть там, где ели Промоузглинги!

— Ага! — сказал Харчмайер. Он направился к себе, взял меню и вписал внизу в пустые графы:

Госпожа Харчмайер, изучив дополнения, очень удивилась:

— Но, котик, в моей поваренной книге такого нет, я этого не готовлю!

— Да ты это и так каждый день готовишь! — сказал Харчмайер. — В переводе на нормальный язык это значит: жаркое из свинины с клецками, кура с рисом, сосиски с подливой и тресковое филе!

— Но ведь то же самое есть выше! — снова удивилась госпожа Харчмайер.

— И пусть, а внизу написано специально для тех, кто специально приедет, чтобы отведать того же, что кушал рекламный миллионер! — ухмыльнулся господин Харчмайер.

— Но они же взяли только чай с бутербродами! — сказала госпожа Харчмайер.

— Эй, женщина, — сказал с угрозой в голосе господин Харчмайер, — если ты хоть одной живой душе проболтаешься, тебе это выйдет боком!

Госпожа Харчмайер поклялась, что ни одной живой душе не проболтается. Господин Харчмайер уселся за стол для постоянных посетителей и задумался над тем, что Промоузглинги могли пить — вино, шампанское или водку.

— Шампанское лучше всего подойдет, — решил он, — на нем я больше всего заработаю!