Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Страница 26

Пока есть у тебя руки, простри их к небу в молитве, прежде чем руки твои упадут из — за ослабления суставов и, даже если захочешь поднять их, не сможешь. Пока есть у тебя персты, распни себя в молитве, прежде чем придет смерть и разрушит силу их сухожилий. Пока есть у тебя глаза, наполняй их слезами, прежде того часа, когда прах покроет твои черные одежды…[399]

Путь восхождения к Богу бывает различным для каждого монаха, однако отправная точка для всех одна: это аскетическое трудничество, включающее в себя молитву и воздержание[400]. Исаак придает большое значение телесному воздержанию как одному из средств самодисциплины.

Святой путь Божий и основание всех добродетелей, — говорит он, — есть пост, бдение, бодрствование в службе Божией, в распятии тела днем и ночью в противовес сладости сна. Пост — ограждение всякой добродетели, начало подвига, венец воздержных, красота девства и святости, светлость целомудрия, начало христианского пути, родитель молитвы, источник целомудрия и разума, учитель безмолвия, предшественник всех добрых дел. Как здоровым глазам свойственно стремление к свету, так и посту, соблюдаемому с рассудительностью, свойственно стремление к молитве… С этого начал и Спаситель, когда явился миру при Иордане. Ибо по крещении Дух извел Его в пустыню, и там Он постился сорок дней и сорок ночей[401]. Подобным образом и все, выходящие вслед за Спасителем, на этом основании утверждают начало своего подвига…[402]

Пост и телесное делание должны сопровождать духовную жизнь. От телесного делания, согласно Исааку, рождается душевное делание, которое, в свою очередь, порождает духовные дары: «Телесное делание предшествует душевному… Кто не приобрел телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос от пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишен и духовных дарований»[403]. Умерщвление тела способствует обновлению души: «Насколько тело иссушается и ослабевает… настолько же душа день ото дня обновляется и процветает…»[404] Однако в телесных трудах нет никакой пользы, если они не сопровождаются внутренним «мысленным служением» и если человек ограничивается только ими. Монах, который полагается на внешние подвиги в деле спасения, подобен фарисеям, осужденным Господом:

Телесное служение (pulhana d — pagra), сопровождающееся праздностью мышления, бывает тщетно и бесполезно… Постоянное ограничение надежды, которое свойственно только внешнему служению, принадлежит незрелому и фарисейскому[405] образу мысли тех, кто гордится своими постами, своими десятинами и продолжительностью молитв своих, по слову Господа нашего[406], тогда как внутри нет у них помысла знания или правильной мысли о Боге…[407]

Согласно классической схеме, встречающейся у ранних авторов, таких, как Евагрий и Иоанн Апамейский, монашеская жизнь делится на три степени духовного преуспеяния: «деятельность», «естественное любомудрие» и «богословие» (или «созерцание»)[408]. Следуя той же схеме, Исаак пишет:

Есть три степени, через которые человек проходит: степень новоначальных, средних и совершенных. На первой степени весь образ мыслей человека и размышление бывают в страстях, хотя ум и направлен на доброе. Вторая степень есть нечто среднее между страстностью и духовным состоянием: помыслы как справа, так и слева равным образом возбуждаются на этой степени, и как свет, так и тьма не перестают появляться.

Что же касается третьей степени, она характеризуется откровением божественных тайн, когда Бог отверзает монаху дверь в награду за его подвижнические труды[409].

В соответствии с этим есть три вида духовного делания, каждый из которых соответствует трем степеням преуспеяния:

Не одинаков по способу и цели труд для начальной, промежуточной и заключительной степени. Начальная степень предполагает труд со многим молитвословием и является только умерщвлением тела посредством усиленного поста. На промежуточной степени эти делания уменьшаются, и усердие в них заменяется на усердие в других деланиях, труд чтения и особенно коленопреклонение. На третьей степени уменьшается усердие в том, что относится к предыдущей степени, и человек трудится в размышлении и молитве сердца[410].

Сказанное не означает того, чтобы поститься следовало только новоначальным, читать Писание — только находящимся на средней степени, а молиться — только совершенным. Одни и те же аскетические делания совершаются всеми подвижниками, однако если для начального этапа характерен упор на внешнее трудничество, совершенным более свойственно внутреннее делание:

Не так, чтобы на каждой из этих степеней полностью оставлялись труды предыдущей степени, но изменяются способ и цель трудов: усердие в них измеряется соответственно тем различиям, которые свойственны им, и соответственно их вкусу; и от внешнего движутся они к внутреннему. Слушай, как это происходит: к средней степени относится псалмопение и труд поста; но это уже не делается без рассудительности или непоследовательно, как случается с чином новоначальных. Подобным же образом даже на степени совершенства остаются чтение, труд коленопреклонений и псалмопение, но более важным, чем они, является постоянное размышление о домостроительстве Божием и сокровенная молитва, поскольку нет более нужды в большом количестве прежденазванного и поскольку, упражняясь в этом лишь совсем недолго, человек бывает восхищен в изумление и пребывает в нем[411].

* * *

Итак, путь духовного восхождения, о котором пишет Исаак, — это путь от внешнего аскетического трудничества к вершинам внутреннего сокровенного делания, когда человек удостаивается мистического «изумления» и соединения с Богом. Для достижения этих вершин человеку необходимо прежде всего отречься от мира и остаться в одиночестве — наедине с собой и с Богом. Необходимо также достичь внутреннего безмолвия ума и сердца, порождаемого внешним молчанием уст и уединением. Отречение от мира и жизнь в уединении не означают отказа от любви к ближнему: напротив, через это отречение человек приобщается любви Божией, которая становится причиной пробуждения в нем «просветленной любви к людям».

Иными словами, от внешней аскезы — к внутреннему богомыслию, от молчания уст — к безмолвию разума, от уединения — к единению с Богом, от внешней активности на благо человечества — к внутренней просветленной любви к людям: таков путь безмолвника, описанный Исааком Сириным.

Исаак Сирин известен своими описаниями возвышенных мистических состояний, которых удостаиваются подвижники, достигшие высоких степеней духовного преуспеяния. Однако он уделяет также большое внимание «обратной стороне» христианского подвижничества — испытаниям и страданиям, через которые по необходимости проходит подвижник на пути к Богу.

В настоящей главе мы остановимся на учении Исаака о трудностях христианской жизни и попытаемся суммировать тот негативный опыт, который описан на страницах его произведений. Речь пойдет о различного рода искушениях, переживаемых человеком, идущим к Богу, а также о богооставленности как наивысшей форме страдания.