Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Страница 10

Сравнение арабского перевода Слов преподобного Исаака с греческим, проведенное еще в XVIII веке, показывает, что греческий перевод соответствует 2–й и 3–й книге из арабского перевода[123]; следовательно, материал, вошедший в арабские книги 1–ю и 4–ю, остался вне поля зрения греческих переводчиков. Опять же, наиболее вероятным представляется предположение, что они по своему составу приблизительно соответствуют новооткрытому сирийскому 2–му тому[124]. Имеются неопровержимые текстологические доказательства принадлежности обоих томов одному автору. Прежде всего, две Беседы из 2–го тома идентичны двум Словам из 1–го тома, а именно, Беседа 16–я из 2–го тома соответствует Слову 54–му из 1–го тома[125], а Беседа 17–я из 2–го тома соответствует Слову 55–му из 1–го тома[126].

Кроме того, в тексте 2–го тома есть несколько ссылок на Слова из 1–го тома. Так например, в Беседе 3–й из 2–го тома[127] (а именно, в главе 41–й из ее 1–й сотницы) автор говорит: «Сию книгу в напоминание себе написал я, как постиг из разумения Писаний, а немногое из собственного опыта: на это я уже указывал в начале книги». Под «началом книги» имеется в виду Слово 14–е сирийского текста 1–го тома[128], где тот же автор пишет: «Сие на память себе и всякому читающему написал я, как постиг из разумения Писаний… а немногое из собственного опыта»[129]. В Беседе 32–й из 2–го тома автор говорит: «Относительно этого чина, если кто желает услышать в точности, пусть прочитает выше длинное Слово, написанное нами о духовной молитве»[130]. К этому месту в рукописи Bodleian syr. e. 7 имеется схолия: «Это Слово написано в Первой части». Речь идет о Слове 22–м из 1–го тома, посвященном молитве[131]. Таким образом, совершенно очевидно, что тексты 1–го и 2–го томов написаны одним автором, который рассматривает их как одну «книгу». Есть и много других факторов, подтверждающих принадлежность обоих томов одному автору. Один и тот же аскетический словарь используется в обоих томах: это касается, в частности, таких терминов, как ihidaya (отшельник, инок), selya (безмолвие), dubbara (поведение, образ жизни, образ бытия, подвижничество), sukkale (прозрения, мысли), zaw'e (движения, побуждения, порывы), temha (изумление), lebba (сердце), hawna (ум), re'yana (разум), mada (мысль, мышление, сознание, разум), herga (размышление), te'orya (созерцание), pulhana (служение, служба), enyana (беседа), maggnanuta (осенение), gelyana (откровение), nahhiruta (озарение), qutta'a (уныние) arpella (темное облако, тьма) и другие. Даже такой редкий термин, как qestonare («истязатели», «стражи», «судебные следователи»), заимствованный из латыни через греческую транскрипцию (koyaistivnabrioi), встречается в творениях преподобного Исаака дважды — один раз в 1–м томе (Слово 58–е[132]), другой раз — во 2–м (Беседа 9–я), причем при упоминании о qestonare — «истязателях» во 2–м томе преподобный Исаак добавляет «о которых говорилось выше», что можно истолковать как ссылку на 1–й том.

В обоих томах встречаются одинаковые идиомы, такие как «духовное созерцание» (te'orya d — ruh), «духовная молитва» (slota ruhanayta), «чистая молитва» (slota dkita), «тайная молитва» (slota kasya), «сердечная молитва» (slota d — lebba), «труд молитвы» (amla da — slota), «молчание разума» (setqa d — reyana), «сокровенный свет» (nuhra kasya), «сокровенное служение» (pulhana kasya), «духовный образ жизни» (dubbara ruhana), «духовное знание» (ida'ta d — ruh), «жизнь (подвижничество) в безмолвии» (dubbare dab — selya), «духовные тайны» (raze ruhane), «духовные прозрения» (sukkale ruhanaye), «смирение сердца» (mukkaka d — lebba), «движения души» (zaw'e d — napsa), «служение добродетели» (pulhana da — myattruta), «море мира» (yammeh d — alma), «корабль покаяния» (elpa da — tyabuta), «новый век» ('alma hadta), «собеседование знания» (enyana d — idata), «детский образ мыслей» (sabrut tarita), «опьянение в Боге» (rawwayuta db — alaha), «писания Духа» (ktabay ruha), «божественное откровение» (gelyana alahaya), «божественный помысел» (hussaba alahaya), «внутреннее умолкание» (selyuta gawwayta), «рассудительное смирение» (mukkaka d — pursane), «изумление в Боге» (tehra db — alaha), «море безмолвия» (yamma d — selya, yamma d — selyuta), «совершенство знания» (gmiruta d — ida'ta) и многие другие.

Оба тома характеризуются сходным образным строем. В частности, в обоих томах используются морские образы — корабль, море, волны, плавание, кормчий, ныряльщик, жемчужины, и пр. Тематика обоих томов в значительной степени совпадает. И там и здесь речь идет о любви Божией, о безмолвии и отшельничестве, о чтении Писания и ночном бдении, о молитве перед Крестом и поклонах, об унынии и богооставленности, о смирении и слезах, об изумлении и «опьянении» любовью Божией.

И в первом, и во втором томе содержатся ссылки на авторитетных для восточно — сирийской традиции авторов, таких как Евагрий Понтийский, Феодор Мопсуестийский и Диодор Тарсийский[133]. Наконец, стилистика, грамматика и синтаксис обоих томов неопровержимо свидетельствуют о том, что они написаны одним автором. Желающему это проверить предлагаем обратиться к сирийскому тексту обоих томов и их сравнить. К сожалению, провести такое сравнение, пользуясь только русскими переводами, невозможно.

Отметим, что, хотя 2–й том сочинений Исаака не получил столь широкого распространения, как 1–й, поскольку не был переведен на греческий язык, он, тем не менее, был известен за пределами Церкви Востока, в том числе и среди монахов — халкидонитов: в одной из рукописей монастыря святой Екатерины на Синае, датируемой X веком, содержатся фрагменты из 2–го тома[134]. Из 41 Беседы, входящей во 2–й том, приблизительно половину по объему составляет Беседа 3–я, включающая в себя, в свою очередь, 400 глав под общим названием «Главы о знании» («Гности¬ческие главы»)[135]. Оригинальный текст Бесед 1–3 готовится к публикации П. Беттиоло. Что же касается Бесед 4—41, то их оригинальный текст издан С. Броком[136]. Русский перевод Бесед 1–2 и 4—41 из 2–го тома опубликован нами[137].

Цель настоящей работы До XIX века представления о жизни преподобного Исаака у большинства русских читателей были самые смутные. Исаака Сирина Ниневийского нередко путали с другим Исааком Сириным — Антиохийским, жившим в VI веке. Иногда его также отождествляли с Исааком Сириным из Сполета Италийского, о котором говорится в 14–й главе III книги «Собеседований» святителя Григория Двоеслова[138].

Исследователи, писавшие о преподобном Исааке в XVIII–XIX веках, по — разному датировали время жизни сирийского святого. Некоторые авторы считали, что преподобный Исаак жил в VI или даже V веке. К концу V века относил время жизни святого Исаака преподобный Паисий Величковский:

О времени, в немже живяше святый Исаак, мнения неколико несогласна: обаче достовернейше есть сие, яко он бяше в конце пятаго века, еже явствует от тридесятаго его слова (по греческой книге 55), идеже святый о лютости бесов духовной брани глаголет тако: «сопротив бо сих имущих шесть тысящ лет вводиши себе узаконили». Явно убо яко святый Исаак писаше сие в начале седмой тысящи лет от создания мира, сиричь около 500 года по Рождестве Христове[139].