Дуэлянты - Страница 22

– Ах, Гриша… еще… еще… Ах, такой вы сильный…

– Закинь на меня ноги…. Вот так… – вторил горничной мужской голос.

Госпожа Вельяминова даже сначала не поняла, что сей голос принадлежит сыну. Внутри у нее все похолодело: неужели ее сын может вот так поступить? Да еще с горничной? А что она ожидала? Ведь сама же в прошлом году подсылала к нему Анфису? Неужели горничной удалось соблазнить его?

Утром Григорий пробудился, как обычно, и позвонил в колокольчик, дабы Анфиса готовила завтрак. Он смачно потянулся, смутно припомнив, как он накануне оседлал горничную.

– Действует, однозначно – действует! Как я мог подумать, что Еремеев решил надо мной подшутить?! Несомненно, сия богиня любви имеет магическую силу.

Григорий умылся и спустился в гостиную к завтраку. Госпожа Вельяминова также поднималась рано и имела привычку пить утренний чай вместе сыном.

– Доброе утро, матушка! – сказал Григорий и сел за стол.

Анфиса разливала чай в чайки, несколько смущаясь, но Григорий чувствовал себя совершенно уверенно, словно ничего вчера вечером не произошло.

Молодой человек взял свежеиспеченную булочку и смачно откусил.

– Гриша! Я смотрю, ты очень голоден. – Как бы невзначай начала разговор госпожа Вельяминова. – Иди, Анфиса.

Григорий, ничего не говоря, уплетал булочки с чаем. Но матушка не унималась.

– Как тебе спалось?

– Прекрасно, матушка! Давно так крепко не спал.

– Не удивительно, – заметила она.

Григорий тотчас понял, куда она клонит.

– Я ничего не хочу с вами обсуждать. – Решительно заявил он. – Не вы ли этого сами хотели? А теперь ищите окольные пути, дабы меня упрекнуть?!

– Но… я… – пыталась возразить госпожа Вельяминова, неожиданно ощутившая холодность и уверенность сына.

– Простите, я тороплюсь в университет, – коротко отрезал Григорий и вышел из-за стола, оставив матушку в растрепанных чувствах.

– Григорий! – не удержалась она, окликнув сына. – Признайся, ты не посещаешь запретные кружки?

Григорий от души рассмеялся.

– Даже не волнуйтесь, матушка. Я еще в здравом уме и не желаю ради сиюминутного романтизма провести остаток жизни на каторге. До вечера! Я отобедаю в трактире…

Госпожа Вельяминова вслед перекрестила сына.

– И то, слава Богу…

Поймав экипаж, Григорий направился в университет. На протяжении всего пути он машинально прижимал портфель к груди, где в одном из отделений лежала таинственная статуэтка.

По мере приближения к университету, он ощутил прилив сил, намереваясь, во что бы то ни стало, именно сегодня познакомиться с симпатичной барышней, будоражившей его воображение.

Экипаж остановился недалеко от здания университета, Григорий расплатился с извозчиком и решил немного пройтись. Погода стояла прекрасная, на небе проплывали редкие облака, что для Петербурга было редкостью, свежий воздух бодрил. Апрель нынче выдался хорошим.

Пройдя немного, Григорий заметил коляску, он знал точно – та принадлежала прекрасной незнакомке. По мере ее приближения, сомнения окончательно развеялись, он увидел предмет своих тайных желаний.

Девушка собиралась распахнуть дверцу, а кучер – подать ей руку. Повинуясь сиюминутному порыву, Григорий поспешил навстречу, как считал в тот момент, своей судьбе.

Опередив кучера, он протянул девушке руку.

– Простите меня за дерзость! Прошу вас!

Девушка удивленно вскинула брови, но все же протянула руку.

– Я видел вас в университете… – Григорий пытался завязать разговор. – Вы – студентка, или – вольный слушатель.

– Вольный слушатель, – спокойно ответила барышня.

– Позвольте представиться: Григорий Вельяминов, учусь на факультете филологии, в особенности люблю посещать лекции по истории и культуре.

– Я это заметила.

– Несказанно рад этому. Могу ли я узнать ваше имя?

Барышня улыбнулась.

– Полина Матвеева.

– Прекрасное имя. Позвольте проводить вас до аудитории.

– Конечно, – не возражала девушка. – Вы так долго бросали на меня пламенные взоры, право я не думала, что вы когда-нибудь решитесь подойти ко мне… – призналась она.

– Да, я и сам несколько удивлен своей смелостью.

Полина рассмеялась, неожиданно ощутив, что кавалер ей приятен.

Еремеев шел по университетскому коридору, ужасно хотелось спать… Но неожиданно он увидел впереди парочку, молодого человека несколько франтоватого на вид и миловидную девушку, отчего сон и вовсе улетучился.

– Бог мой! Так это же Григорий с той самой барышней! Он что-то ей говорит! Неужели мой эксперимент сработал?!

Еремеева нагнали сокурсники.

– Смотри, Еремей, вон как Вельяминов обхаживает прекрасную барышню! – заметили они.

– Да уж видел!

– Того гляди, Казановой станет, как ты и предвещал! – сокурсники рассмеялись.

– Все может быть, – неопределенно ответил Еремеев.

Вельяминов проводил девушку до аудитории, поцеловал ей ручку, введя тем самым в волнение ее подруг, и направился дальше.

– Полина! – воскликнули Мария и Ирина одновременно. – Ты делаешь успехи!

– Право же, не знаю … Григорий помог мне выйти из коляски, затем мы непринужденно беседовали, – пояснила девушка.

– Непринужденно?! – удивились подруги. – Так он подойти к тебе боялся!

– Да. Но сегодня он меня удивил. Вы не представляете, как он любезен и обходителен.

– И, пожалуй, красив, – потихоньку заметила Мария, невольно поймав себя на мысли, что завидует Полине.

– Идемте, до начала лекции осталось пять минут. Надо еще занять места… – сказала Полина, направляясь в аудиторию.

Подруги последовали ее примеру.

На протяжении всей лекции мысли Полины занимал, отнюдь, не рассказ профессора, а Григорий Вельяминов.

«Как странно, – рассуждала девушка, – еще несколько дней назад он и подойти ко мне не решался… А сегодня – какая смелость и уверенность в себе! И откуда что взялось?! А это взгляд! Боже правый, мне кажется, что я не на шутку увлеклась им… А что в этом плохого? Григорий производит впечатление достойного и воспитанного человека из приличной семьи…»

Подруги Полины делали вид, что поглощены лекцией, но…

Мария также заметила разительные перемены в молодом человеке, который буквально чудесным образом превратился из робкого воздыхателя в солидного кавалера. И это не давало ей покоя. Женская интуиция подсказывала Марии, что Григорий – не так уж прост, и даже дело не в том, что он изменился, выказав уверенность в себе. Она, как девушка, опытная в любовных делах, неожиданно почувствовала в нем некую таящуюся мужскую силу и шарм, что по ее мнению являлось признаком страстности.

Мария даже позавидовала Полине: «И на что он ей? Ведь она совсем не опытна в такого рода делах… Ах, я бы…» И фантазия Марии тут же в красках нарисовала, что она бы сделала с красавцем филологом, если бы они остались наедине в подходящем месте.

После двух лекций, примерно в полдень, Полина отправилась домой. Мария же, не будучи вольным слушателем, а студенткой философского факультета, решила, во что бы то ни стало докопаться до истины: отчего же с Григорием случилась такая резкая перемена?

Она прекрасно знала, что студенты-филологи предпочитают обедать в небольшом, но приличном трактире, что – на набережной Большой Невы. Она покинула стены университета, а так погода стояла преотличная с удовольствием решила прогуляться пешком. Миновав здания Двенадцати коллегий и Петербургской Академии наук, она свернула в небольшой переулочек, вовсе не имевший названия, где и располагался трактир, основанный предприимчивым хозяином с расчетом на студентов. Еда в трактире была недорогой, но вполне приличной. Сюда даже не брезговали заходить и барышни, что обучались на Высших Бестужевских курсах[8]. Захаживала сюда и местная богема, студенты из Академии художеств, их жаркие споры в отношении того или иного новомодного течения живописи часто становились достоянием собравшихся отобедать, и молодежь активно в них участвовала.