Дуэль магов
(Две вампирские повести) - Страница 7

— Чудесно! Я сейчас же отдам распоряжения. И не растягивайте свои… свои сеансы, или как там это называется, надолго. Просто ошарашьте человека каким-нибудь неожиданным откровением — и зовите следующего. Граф Вурц, вы произведете фурор. Да мы за вход к вам по пятьдесят долларов брать будем.

По неясной причине граф Вурц довольным не выглядел.

Мэри Робертс и Вурц медленно прогуливались по дому и саду, время от времени останавливаясь попытать счастья в какой-нибудь игре или купить по завышенной цене безделушку, пока не дошли до цыганского шатра. Он, в отличие от большей части аттракционов миссис Мур, был настоящим. Его потрепали время и ветры; некогда сияющий яркими красками стяг на нем пестрел штопкой и заплатами. У входа стоял зазывала, смуглый человек с крючковатым носом и бегающими черными глазами чистокровного цыгана. У шатра притулились на корточках двое ребятишек, а внутри, конечно, сидела их мать-цыганка, жена зазывалы. Где бы миссис Мур ни разыскала гадалку, пусть даже через театрального агента, ей удалось привлечь на вечеринку нечто подлинное — к сожалению, едва ли не единственно истинное на ее фальшивом празднике.

Затем произошло что-то странное. Мэри остановилась и зачарованно посмотрела на цыганят. Зазывала в эту минуту молчал, так как в шатер недавно зашел посетитель. Граф Вурц остановился чуть поодаль.

Цыган скользнул взглядом по Вурцу. Их глаза встретились.

Не исключено, что в тот миг граф думал о чем-то своем, позабыв, где он находится.

Цыган же, уставившись в его смотрящие в никуда глаза, неожиданно вздрогнул, попятился и затрясся от ужаса. А затем — дрожащей рукой — осенил себя крестом!

Да и с графом Вурцем внезапно произошло неладное. Он грубо схватил Мэри за руку и потащил ее прочь…

— Не то яванский танец пропустим, — объяснил граф, когда она попыталась возразить…

Пройдя вдоль стоящих в ряд киосков, они добрались до конца центральной аллеи. Вскоре показались яванские танцовщицы. Мэри с наслаждением посмотрела их представление; граф, однако, стоял рядом с ней с видом чуть ли не отстраненным, будто взирал свысока на тщету человеческую и происходящее вокруг совершенно его не касалось.

На обратном пути граф Вурц посмотрел на часы.

— Не хочешь ли потанцевать, Мэри, пока я… даю спектакль? Или предпочитаешь азартные игры?

Мэри задумалась.

— Что-то танцевать не хочется. Я тут почти никого не знаю. Хотя от рулетки я бы не отказалась.

Граф остановился у входа в особняк, достал из кармана тонкую пачку хрустящих новых купюр и протянул ей.

— Выиграешь, поделим пополам. Проиграешь, ну и пусть. Что нам деньги?

Комиссар Этредж и детектив-лейтенант Питерс добрались до поместья Муров именно в ту минуту, когда в громкоговорителях, развешенных по центральной аллее, прозвучало объявление, что граф Леопольд Вурц находится в «Шатре прошлого, настоящего и будущего» и в течение часа будет проводить там сеансы чтения мыслей.

По странному совпадению, миссис Мур реквизировала для этих целей тот самый цыганский шатер.

— Вы хотели посмотреть на Вурца, — угрюмо сказал комиссар Этредж. — Вот вам деньги. Я и без того собирался сделать пожертвование, но лучше вложиться именно таким способом.

Вокруг выцветшего шатра успела собраться чуть не сотня гостей. Несколько человек в переднем ряду приготовились заплатить и лично выяснить, есть ли правда в экстравагантных утверждениях миссис Мур.

Первый посетитель, представительный джентльмен средних лет, уже вошел внутрь через полотняный полог. Граф Вурц, очевидно, настроился как можно быстрее разлучить гостей с их деньгами благотворительности ради: не прошло и полутора минут, как клиент с несколько изумленным выражением лица выскочил из шатра, бормоча нечто невнятное.

Первый успех Вурца подстегнул любопытство толпы, тут же выстроившейся во внушительную очередь. Комиссар Этредж почувствовал облегчение, увидев, что Питерс ухитрился пробраться в первую шестерку: такими темпами он должен был оказаться в шатре минут через десять, а то и раньше.

Вурц отправлял клиентов восвояси со скоростью механизма. Люди входили в шатер и сразу же выходили из него с ошеломленными и оттого глуповатыми лицами.

«А он знает свое дело», — подумалось комиссару.

Детектив-лейтенант Питерс, сейчас стоявший чуть ли не у самой двери, тоже осознал всю серьезность положения, в которое себя завел, и решил начать что-нибудь сосредоточенно напевать в уме. Ни единой мыслью не должен он был выдать графу, как его зовут и кто он по роду занятий.

Пока он раздумывал над этим, настал его черед идти в шатер; в следующую секунду он почувствовал, как из его руки вынимают пятьдесят долларов за билет, а затем грязный полог опускается за его спиной.

Висящая над головой электрическая лапочка, два позолоченных стула, стол с принадлежностями для гадания: хрустальным шаром и колодой засаленных карт — вот и всё, что составляло обстановку.

Но Питерс отметил это лишь бессознательно, потому что его внимание приковал человек, сидящий с совершенно прямой спиной на одном из стульев лицом к входу. Высокий и едва ли не до истощенности худой, с острым подбородком и чуткими ноздрями, он прожигал посетителя пронзительным взглядом. И в то же время лицо графа Вурца оставалось неподвижным, как у мертвеца. Его щеки поражали смертельной бледностью. И лишь тонкие губы пылали алым, словно накрашенные.

Эти впечатления мгновенно пронеслись в мозгу Питерса. Он почувствовал, как внутри растет паника, и принялся напевать про себя одну и ту же строку: «До неба далеко-высоко; до неба далеко-высоко».

Тонкогубый рот графа дернулся.

— Садитесь, — сказал он и вдруг произнес:

— «До неба далеко-высоко». Вы сопротивляетесь мне. Но это не имеет значения: хотите — продолжайте, но так только деньги впустую потратите. Как вас зовут?

Питерс молчал, однако в голове непроизвольно всплыло имя. Граф улыбнулся.

— Питерс. А профессия? Полицейский? — Глаза его холодно блеснули. — Любопытно. Вы знакомы с комиссаром Этреджем? И меня знаете? Полагаете, я замешан в дело Дэвида Айкельмана?

Граф с серьезным видом подался вперед.

— Вы понимаете, что связать меня с Айкельманом невозможно — это абсурд. Пожалуйста, не беспокойте меня больше по этому поводу…

А затем, со скоростью бегущего по проводам тока, в мозг Питерса вернулась мысль об изначальной цели его визита. Стоило ему об этом подумать, как граф Вурц тоже ее узнал. В подтверждение этому, как только рука Питерса скользнула во внутренний карман пиджака, аристократ моментально дернулся вперед и выбил блестящий прямоугольник из руки посетителя. Предмет упал на грязный ковер, и начищенный ботинок графа Вурца опустился на него, раздробив на сотню осколков…

Питерс, как сумасшедший, принялся напевать про себя: «До неба далеко-высоко, до неба далеко-высоко…»

Граф Вурц заговорил едким тоном:

— Какие интересные у вас подозрения, господин детектив-лейтенант Питерс. Вам бы лучше о подобном не думать. Вы же не в Средневековье, не в феодальной Европе, а в современной Америке. Заикнетесь кому-нибудь о них — и станете посмешищем. А сейчас уходите.

Граф не знал одного: выбивая зеркальце из руки Питерса, он опоздал на секунду. И то, что Питерс увидел, теперь не давало полицейскому покоя!

Питерс вышел из цыганского шатра с белым как мел лицом. Губы шевелились, словно он что-то твердил про себя; в глазах застыл неприкрытый ужас.

Толпа довольно ахнула: граф Вурц оказался настоящей сенсацией…

Комиссар Этредж поспешил к коллеге, поддержал его за локоть и повел прочь от зевак. Питерс пошатывался, будто пьяный. Этредж остановился в безлюдном месте за небольшой рощицей. Питерс молчал.

Внезапно лейтенант поднес руку ко рту, напряженно сглотнул — и его вывернуло чуть ли не наизнанку!